Книга Проект «Немезида» - Брендан Райх

ДЛ: Я никогда и ничего не рассказывал ему о наших беседах, Ноа. Пожалуйста, верь мне. Врачебная этика запрещает мне публично обсуждать сказанное в этом кабинете. И это относится даже к близким родственникам пациента, в том числе – к твоему отцу. Когда мы только начинали этот курс терапии, я сообщил ему диагноз в самых общих чертах и договорился о том, что мы с тобой станем вот так регулярно встречаться и работать над основополагающими причинами твоей болезни. Ему было рассказано о возможных проявлениях лунатизма с твоей стороны, но тут у меня не было другого выхода: я обязан был из соображений твоей безопасности поставить в известность твоего законного представителя и опекуна. Однако я промолчал о содержании твоих слов, ни единая деталь не всплыла наружу – ни убийства, ни Черный Костюм. Ничего такого.

НЛ: Ну, во всяком случае, оказалось, что ему известно достаточно. Он обозвал меня трусом. И умственно неполноценным.

ДЛ: Это ужасно. Думаю, тебе было очень больно это слышать.

НЛ: Еще он сказал, что я – «не из породы Ливингстонов», что бы это ни значило. Наверное, чтобы быть «из породы Ливингстонов», надо напиваться в стельку при каждой возможности.

ДЛ: Сочувствую. Мне очень жаль, что он это сказал. Ты ответил что-нибудь?

НЛ: Я убежал к себе в комнату и запер дверь. Выпил вашу таблетку. Потом позвонил вам. Помню, вы ответили после первого же гудка. Я был вам так благодарен.

ДЛ: Я рад, что ты тогда позвонил. По-настоящему рад.

НЛ: Веселый получился день рождения, верно? Тебе исполнилось двенадцать, и ты – сумасшедший!

21

Двери я запер.

Активировал систему безопасности. А сам расположился за отцовским письменным столом, уставившись в монитор компьютера.

Мне не хотелось думать о землетрясениях, цунами, Портленде, ни о чем из всего этого ужаса. Вместо этого я смотрел на текущие изображения со всех четырнадцати камер наблюдения, установленных в нашем доме и вокруг него. Заряженный пистолет «Беретта М9» лежал у меня на коленях.

Я не знал, сколько времени просидел так. Как минимум несколько часов. Солнце село, свет в доме был выключен. Я хотел, чтобы снаружи казалось, что дома никого нет. Лишь зеленоватое свечение монитора выдавало мое присутствие.

Он существует.

При этой мысли мозг словно сжимался, но правда была неумолима.

Я его видел. Среди бела дня, в среду, посреди нашего долбаного города.

Как такое может быть? Если убийства происходили не во сне, то почему я до сих пор жив?!

Я засмеялся, и никак не мог перестать. Отчасти я понимал, что это истерика, что я в шаге от настоящего безумия, но действительно не знал, как быть. Мне не удавалось воспринять Человека в Черном Костюме в качестве обычного живого мужчины из плоти и крови.

Он снова пришел за мной? Он же сказал, что это был последний раз?

Меня передернуло при мысли, что тот короткий разговор происходил не во сне, а у настоящей дороги к дому три дня назад. Я не помнил, как заснул, потому что не спал. Ни тогда, ни раньше.

Некто убивал меня снова и снова. Как? Почему?

Где-то залаяла собака, я вскочил на ноги, и «беретта» упала на пол. Я поднял ее и положил на стол. Пистолет принадлежал отцу – один из нескольких, хранившихся в сейфе. Он думал, я не знаю кода, но я, конечно, знал.

Застонав, я упал в мягкое кожаное кресло у стола. В голове мелькнула мысль хлопнуть дюжину голубых таблеток, но я гневно отверг ее.

Таблетки мне давал Лоуэлл. А Лоуэлл – чертов лжец.

Я – не сумасшедший. Со мной все время играли в какую-то грязную игру.

Но разве это не еще хуже? Сумасшествие, по крайней мере, понятно.

– Стоп! – громко сказал я в тишине пустого темного кабинета. И мне понравилось чувство контроля, которое мне это дало. Так что я решил продолжать.

– Не паникуй! Думай.

Правда ошеломляла. Человек, регулярно убивавший меня, только что тайно встретился с директором моей школы, моим психиатром и начальником правоохранительных органов нашего округа.

Я провел ладонью по лицу.

Уверен ли я во всем этом?

Все это казалось невероятным, невозможным. Убийца из моих кошмаров оказался живым человеком и проводил время, плетя заговоры, в компании чинуш местного значения? И да, чуть не забыл – по всей видимости, я бессмертен. Черт.

Может быть, я все это выдумал? Провалился на следующий уровень безумия?

Взгляд упал на мобильный, заряжавшийся от розетки у двери кабинета. Я видел то, чего быть не может. У доктора Лоуэлла найдутся объяснения. Он поймет, что случилось, и скажет мне, что делать. Может, у него есть и другие таблетки, которые мне помогут?

Лоуэлл сможет прогнать наваждение.

Я подошел и отсоединил телефон от зарядки. Начал набирать номер Лоуэлла.

У меня просто нервный срыв. Он исправит это. Не нужно было пытаться справиться в одиночку.

Включился кондиционер, и прохладный воздух взъерошил мои слипшиеся от пота волосы. В носу засвербело от запаха горящего топлива.

Я отшвырнул телефон, словно жалящую змею.

Нет! Я там был. Я видел все собственными глазами. Это была не галлюцинация, не сон и не какая-нибудь еще фигня, в которую Лоуэлл захочет заставить меня поверить.

Я вспомнил о Мин. Она хотела что-то мне рассказать.

Я почувствовал выброс адреналина.

Он знала о Черном Костюме?

Что-то мелькнуло за окном, почти чиркнув по нему. Сердце ушло в пятки, но я все же выглянул наружу.

Соседка бежала по улице в банном халате.

Я протер глаза. Щенок лабрадудля[40] забрел на нашу подъездную дорожку и метил все вокруг. Соседка настигла песика и принялась одновременно шлепать, ругать и нежно обнимать его. Когда она повернулась и направилась к своему дому, мне показалось, что она плачет.

Я включил телевизор, и на меня полился поток душераздирающих слов и картин. Тема Большого землетрясения муссировалась много лет, но речь всегда шла о Калифорнии. Теперешние события показали, что вместо нее смертельный удар принял на себя Северо-запад.

Новости из других частей планеты были не лучше. Другое, подобное нашему, цунами, вызванное землетрясением, обрушилось на восток Японии, утопив половину Хоккайдо. В Манитобе обезумевшее стадо крупного рогатого скота растоптало шахтерский городок и бежало все дальше на север, пока животные не попадали от изнеможения. Даже эксперты не знали, что сказать.

Я почувствовал, что не в силах с этим справиться. Стены вокруг начали смыкаться, знакомый с детства приступ клаустрофобии все сильнее сдавливал горло. Надо было выбираться отсюда. Найти безопасное место.