Книга И.о. Бабы-яги - Анастасия Никитина

— Веселишься? — Старуха скривилась, будто укусила лимон. — Давай, давай. Посмотрю я, как ты повеселишься, когда сюда Марья, мамаша твоя, явится. А уж она проведает, что на Буяне в кои-то веки необученная Яга оказалась, в этом можешь даже не сомневаться.

— И матушку приветим, — бросила я с уверенностью, которую вовсе не испытывала.

— Как бы она тебя не приветила. Ты сама подумай. Мне места Яги не надо…

— Так уж и не надо, Маргарита… Или лучше уж сразу Ядвига? — приподняла бровь я. — Ничего-то тебе не надо, а ломилась сюда, как пьяный прапорщик на сансклад за спиртом.

— Ах, брось свои солдафонские присказки. Когда это было — давно быльем поросло. У меня теперь другие приоритеты.

— И что же это за приоритеты?

— Силой мне напитаться надо, — призналась Маргарита. — А то еще помру нечаянно. Для этого нужно тут пожить. А за привет научу я тебя ведьминому искусству.

— А что это тебе вдруг приспичило? — не спешила расслабляться я.

— Так тебя же забрали, — выплюнула старуха, буквально перекосившись от злости.

— А в нашем мире ты где силу… — начала было я, и тут до меня дошло. — Так вот в чем дело…

— Так получилось, — равнодушно пожала плечами она, и я сжала кулаки.

— Получилось, что ты из меня батарейку сделала?!

— Тебе все равно не надо было.

— А ты меня спросила, надо или нет?! — рявкнула я.

— Спрашиваю, — оскалилась она. — Надо?

— Надо!

— Ну вот. А учиться не хочешь. И где логика?

— Ах ты!..

— Но, но, но… — попятилась Ядвига-Маргарита. — От тебя не убыло.

— А вот с этого места поподробнее. Почему это от тебя убыло, а от меня нет?

— Ладно… В знак моих честных намерений, — фальшиво улыбнулась старуха, — расскажу. Есть ведьмы ученые, есть одаренные, а есть рожденные. Вот у рожденных свой источник в груди. Сколько ни возьми, все рано или поздно восстановится. А ты еще и Яга потомственная. Мне каждую неделю ритуал приходилось проводить, чтобы вокруг тебя летом снег не шел, а зимой цветы не цвели.

— И моего присутствия при этом поганом ритуале не требовалось?

— А зачем? Частиц хватает, волосы там всякие, ногти…

— Так вот какого лешего ты меня под мальчишку стричься заставляла!

— Ну не зубы же выдергивала, — снова пожала плечами она. — А волосы удобнее хранить и использовать, чем ногти.

— Какая заботливая…

— Как умела. Ну что, будешь учиться?

— Не буду, — покачала головой я.

— Как?! — заметно опешила Ядвига.

— А вот так. Марья, матушка моя драгоценная, еще неизвестно когда явится, и явится ли вообще. А такая змея, как ты, мне тут без надобности. И наврешь — недорого возьмешь, и убить не постесняешься.

— Слово даю, что ничего тебе плохого не сделаю! — рявкнула старуха, которую, походу, действительно основательно припекло. Так основательно, что выметаться с полянки, которую я за последние дни стала считать уже чуть ли не собственной вотчиной, она категорически не желала. — И научу всему, что о силе Яги сама знаю!

«Кто ж нечисти на слово верит?» — ухмыльнулась про себя я, вспомнив Илюшку, и уже хотела отказаться, как в бедро мне впились острые когти.

— Да твою ж… — взвыла я.

— Ведьмино слово с нее требуй, глухая тетеря! — на грани слышимости прошипел кот. — Его не нарушит.

— Ну что, по рукам? — поторопила Ядвига.

— Ну, если ты настаиваешь… — протянула я, лихорадочно взвешивая все за и против.

С одной стороны, оставлять здесь Ядвигу опасно. Плевать она хотела на любое слово, хоть простое, хоть ведьмино. Лазейку будет искать усиленно и в конце концов найдет, потому что всего не предусмотришь. С другой, даже если я ее и выгоню, где гарантия, что она не вернется обратно через час или два? Не ходить же дозором под забором, как те витязи из сказки. А так будет на глазах сидеть хотя бы. Как говорится, ядовитую змею лучше не выпускать из виду.

— Ведьмино слово давай, что убить меня не будешь даже пытаться и всему, что знаешь, научишь, — сказала я наконец. — Тогда оставайся.

— Да ты!.. — вскинулась Ядвига, но я так глянула, что ругаться ей сразу расхотелось. — По рукам, утроба ненасытная! — выплюнула она. — Даю ведьмино слово, что убивать тебя не буду и научу всему, что знаю, если ты меня в лес не погонишь. Довольна? И заканчиваем этот фарс. Я спать хочу. Шутка ли, через миры перейти пришлось.

— Довольна, — кивнула я, потянувшись к ставенке.

— Эй! Куда? Избушку-то разверни!

— А зачем? — прикинулась наивной чукотской девушкой я.

— Спать я где, по-твоему, буду?!

Я подавила желание рявкнуть: «А мне какое дело?» — и показала на баньку:

— Там. В избушке места мало. Нам двоим точно не хватит.

— Ах ты… — с места в карьер понеслась обозленная старуха, но я ее уже не слушала, попросту захлопнув ставни.

Разговор на грани вытянул из меня все силы. А ведь еще предстояло разобраться с котом. Кто он? Дурак? Жертва? Или такая же подколодная гадина, как и моя мнимая матушка, и не помешает ли его отправить в баньку к любезной хозяйке? Думать о предстоящей учебе и тех целях, о которых Ядвига наверняка «запамятовала» мне сообщить, я сейчас была и вовсе не способна.

Глава 24

КОШАЧЬИ ФОБИИ

Не скажу, что я питала к своей матери слишком уж сильную любовь. Ее саму я видела редко, что-то хорошее от нее — еще реже. Но все-таки вот так с бухты-барахты выяснить, что она мне не мать, а бабка и не отправила меня к праотцам только потому, что пользовалась… Скажем так, это сшибало с ног не хуже тарана. Я глубоко вздохнула и насилу отлепилась от подоконника, у которого простояла без движения минут пять, пытаясь переварить свалившиеся на меня новости.

Васьки нигде не было видно. Я села на лавку, устало откинувшись спиной на бревенчатую стену, и бросила в пространство:

— Выходи. Хуже будет.

С минуту ничего не происходило, но потом котяра все же сделал правильные выводы и высунулся из-под печки.

— А я что? Я ничего…

— Ну да. Ничего не сделал хорошего, — кивнула я. — Это верно. Так что мешает мне сейчас отправить тебя в баньку к Ядвиге? И пусть потом Яга сама разбирается, кто из вас что сделал и чего не сделал.

— Только через мой труп! — взвыл кот, попятившись обратно. — Не пойду к этой людоедке! И не проси!

— Так я просить и не собиралась, — сузила глаза я.

— Ну, Васенька… — тут же сменил тактику хитрец, — она же от меня даже косточек не оставит…