Книга Я говорил, что лучше промолчать? - Эстель Маскейм

Мне здесь не нравится. Зачем мама и Дейв так старательно подчеркивают, что мы семья? Это ведь неправда! Дейв нам не отец, Иден вообще чужая.

После того как мы делаем заказ, мама с Дейвом заводят милую беседу. Мы с братьями и Иден сидим молча. Иногда я искоса поглядываю на Иден. Она скучающе барабанит пальцами по колену.

– И долго мы будем тут сидеть? – не выдержав, вмешиваюсь в их разговор. Здесь жарко, поэтому я ослабляю галстук. – Мне вообще-то есть чем заняться, – добавляю я, хоть это и неправда.

Дейв угрожающе прищуривается и стискивает бокал: мол, только попробуй испортить первый семейный поход в ресторан!

– Не капризничай, – шутливо просит мама и, посерьезнев, спрашивает: – Ты принимал сегодня лекарства?

– Мам! – возмущенно вскидываюсь я.

Зачем было задавать этот вопрос именно сейчас, при всех? Покосившись на Иден, убеждаюсь, что она все слышала. А я так надеялся, что она пропустит это мимо ушей! И что она теперь обо мне подумает?

– Пойду глотну свежего воздуха, – со вздохом бормочу я.

Торопливо протискиваюсь между столиками к выходу. Ресторан набит битком, как и всегда по выходным. Проталкиваюсь сквозь столпившихся у входа людей и выбираюсь на улицу.

Набираю в легкие побольше воздуха и задерживаю дыхание. Прислоняюсь спиной к стене и, щурясь от солнца, запрокидываю голову к чистому голубому небу.

Срываю с себя галстук. Он напоминает мне об отце. С возрастом внешне я становлюсь все больше похожим на него. В своем отражении я вижу его черты. Каждый раз, надевая рубашку и галстук, вспоминаю, как отец возвращался с работы, раздраженный и нервный, и отыгрывался на мне.

Больше я не могу здесь оставаться. Хочу домой – снять дурацкую рубашку, выпить пива и наконец-то расслабиться. Я соврал маме: неделя прошла ужасно. Запускаю руку в карман и, к собственной радости, нащупываю ключи от ее «Рендж Ровера». Точно, я же сегодня помог ей поставить машину у ресторана: мама не любит парковаться. Отлично. Значит, есть на чем уехать домой.

Достаю ключи и иду к маминому автомобилю. Рядом стоит «Лексус» Дейва. Сегодня выяснилось, что, поскольку нас теперь шестеро, мы не умещаемся в одной машине, и пришлось ехать на двух. Теперь можно смело брать «Рендж Ровер»: всех остальных Дейв потом довезет на «Лексусе».

Сажусь за руль и закидываю галстук на плечо, но мотор не завожу, а тупо таращусь на растущие вокруг стоянки кусты.

Нет, сегодня я не пил таблетки. А вчера?.. Не помню, да и какая разница? Я пытаюсь ими лечиться уже несколько лет и тем не менее ужасно себя чувствую. То бешусь, то впадаю в депрессию. Значит, они не помогают, и принимать их бесполезно.

Кто-то осторожно стучит в окно справа. Отвлекшись от раздумий, оборачиваюсь и вижу Иден. Она смотрит на меня через стекло, накручивая на палец волнистую прядь темных волос. По-видимому, волнуется. Приятно, что Иден пришла. Значит, в отличие от многих моих приятелей, ей на меня не наплевать. Я опускаю стекло.

– Чего тебе?

Иден отступает назад: наверное, ей не нравится стоять слишком близко ко мне. Сегодня я опять в плохом настроении, и она опасается, как бы я еще что-то не выкинул.

– Ты собираешься возвращаться? – спрашивает Иден.

– Да пошли они! Чего я там забыл. – Сжав зубы, снова перевожу взгляд на кусты.

Вернусь я, как же! Очень надо там наблюдать, как мама и Дейв пытаются слепить из нас подобие счастливой семьи. И это после того, как мама во всеуслышание объявила, что я пью какие-то лекарства!.. Теперь все будут считать, что со мной что-то не так.

– А ты не слишком драматизируешь? – вздыхает Иден. – Что тут особенного? Она просто спросила.

– Ты что, глупая? – С изумлением гляжу на нее. Как это – что особенного? Да я чуть со стыда не сгорел! – Ни фига ты не врубаешься, Иден Манро!

Иногда мне даже хочется, чтобы все узнали о том, что творил отец. Тогда, возможно, меня бы поняли. В то же время я этого боюсь. Ведь их отношение ко мне может измениться навсегда.

– Значит, опять за старое. Бесишься по каждому пустяку! Я всего лишь пытаюсь разобраться, отчего тебя так колбасит, а ты, что бы я ни сказала, упорно смешиваешь меня с грязью. – Иден закатывает глаза. – Все, довольно! Я ухожу. Я не такая самовлюбленная гадина, как некоторые, и не устраиваю истерики по поводу и без.

Не дожидаясь ответа, она решительно направляется обратно в ресторан; при каждом шаге темные волосы слегка покачиваются. Смотрю на нее в зеркало заднего вида и вдруг осознаю: мне жаль, что она уходит.

Господи, почему она не боится высказывать мне правду в лицо? И, главное, почему я не возражаю? Вздохнув, наклоняюсь к раскрытому окну и примирительным тоном негромко окликаю ее:

– Иден!

К счастью, она слышит, что я ее зову, и, остановившись, оборачивается ко мне.

– Поди сюда, – прошу я. – Сядь в машину. Давай поговорим начистоту. А потом вместе вернемся, обещаю.

Похоже, Иден обрадовалась этому предложению. Она возвращается, открывает дверцу и забирается внутрь.

– Ладно, так и быть.

Господи, опять я пялюсь на ее губы! Завожу мотор и, сжав руль, смотрю в ее светло-карие глаза. Они приобрели зеленоватый оттенок, совсем как у меня. Красиво! Может, не отпускать Иден? Лучше еще побуду эгоистом и увезу ее с собой. И пусть возмущается сколько угодно, а я в это время буду любоваться ее губами.

– Ну что, пооткровенничаем? – Я как можно незаметнее снимаю автомобиль со стояночного тормоза и перемещаю руку на переключатель передач. – Тогда я откровенно и честно предупреждаю: мы сваливаем отсюда ко всем чертям.

Вдавливаю в пол педаль газа, и «Рендж Ровер» срывается с места. Выруливаю со стоянки на дорогу так резко, что шины визжат, и встраиваюсь в поток машин.

– Ты что, сдурел? – вопит Иден, испуганно дергая ремень безопасности, как будто боится, что сейчас я загоню автомобиль прямиком в Тихий океан.

– Пока нет.

– Вези меня обратно! – Иден упирается рукой в приборную панель и прожигает меня взглядом.

Очевидно, наш побег она не одобряет.

– Ты в самом деле хочешь вернуться? – Стоит мне покоситься на нее и отвлечься от дороги, как машину заносит. Торопливо выравниваю руль и вновь оборачиваюсь к Иден. – Тогда повторяй: «Да, я хочу вернуться в ресторан, целый час торчать там с отцом и жрать жирную гадость».

– Ну… нет, – неохотно признается Иден. Опять заглядываюсь на ее пухлые влажные губы и едва не влетаю в аварию. – Но так было бы правильно. Поэтому едем назад, пока родители нас не хватились. Тебе вообще кто-нибудь разрешал брать эту машину?

Мне начинает надоедать наш спор, и я почти беззвучно бормочу в ответ:

– А тебе кто-нибудь разрешал так выглядеть?

Моя реплика не ускользает от слуха Иден, и она цедит сквозь зубы: