Книга Игра в саботаж - Ирина Лобусова

Был еще один момент. Как «специалист» Левицкий прекрасно знал, как употребляют любые наркотики. Он знал, что нембутал никогда не принимают в виде инъекций. Он мог подсыпать снотворное в чай, воду или вино, чтобы отвести от себя подозрения. А тот, кто убил Вайсман, был не столь сведущ в наркотиках и зарядил шприц первым попавшимся, чтобы поскорее убить. Именно поскорее! Емельянов чувствовал, что именно в этой скорости совершения убийства кроется что-то важное.

И последнее — из головы у него всё не шли слова подруги Киры Валерии Лушко о том, что та собиралась откуда-то получить деньги.

Разбогатеть простая гримерша с киностудии могла только двумя способами.

Первый — разозленная неудачей в Москве, она могла плюнуть на все и заняться наркоторговлей вместе с Левицким, чтобы получить большие и быстрые деньги. Если это так, то актеру тем более не было смысла ее убивать! Наоборот, он был бы заинтересован в увеличении рынка сбыта.

Второй — вращаясь в артистической среде, Кира Вайсман могла кого-то шантажировать. Допустим, ей стала известна некая скрытая, очень серьезная и компрометирующая информация, способная разрушить карьеру или личную жизнь какой-то знаменитости. И Вайсман могла бы шантажировать жертву такой информацией, чтобы получить деньги и заработать на повторную поездку в Москву.

Обдумав все это во время бессонных ночей, Емельянов пришел к выводу, что такой вариант является наиболее вероятным. Тем более, что благодаря своей работе Вайсман постоянно находилась в эпицентре сплетен. Она могла узнать что-то и от Левицкого, а потом быстро смекнуть, как этим воспользоваться. Да, это был шантаж. Кира Вайсман пыталась кого-то шантажировать. И, скорей всего, именно в этом и кроется причина ее убийства.

Придя к такому выводу, Емельянов понял, что единственный человек, способный пролить свет на такое обстоятельство, это подруга Киры Вайсман, коллега по цеху Наташа Игнатенко. Значит, надо допросить девушку еще раз. И в какой-то из дней, когда текущих дел было меньше, чем обычно, под вечер Емельянов поехал на киностудию. Он догадывался, что застанет Игнатенко на работе, так как недавно читал в газете о том, что на киностудии сейчас в полном разгаре съемки нескольких фильмов. А раз так, то гримеры работают и по вечерам.

На входе, показав свое удостоверение охраннику, опер попросил провести его в гримерно-костюмерный цех. Но охранник только покачал головой. И сказал, что там он никого не найдет.

— Все на вечеринке, в летнем павильоне, — улыбнулся он, увидев недоумевающий взгляд Емельянова. И объяснил, что в честь начала съемок нового фильма на киностудии сегодня все гуляют — и актеры, и технический персонаж. Показав, как пройти, он пропустил Емельянова внутрь.

Константин сразу нашел нужное место — по шуму, по громкому звону бокалов. Возле павильона, о котором говорил охранник, были установлены два матерчатых тента, под которыми стояли накрытые столы.

Под навесами, да и на окрестных дорожках парка было очень много людей. Емельянов подошел поближе, надеясь разглядеть в толпе Игнатенко.

Может, там и были знаменитости, но Емельянов, похоже, был единственным человеком в городе, который в упор не узнал бы самую известную знаменитость. Для него все эти люди ничего не значили. Он расхаживал в толпе с одной целью — найти и еще раз допросить гримершу.

Он подошел поближе к столам. Было понятно, что киношники пьют много — столы ломились от бутылок с дешевой водкой и вином. Еды было намного меньше, чем спиртного. А водку и вино, похоже, пили стаканами, словно обычную воду.

Глянув на веселящуюся толпу, Емельянов сразу отметил, что на женщинах были яркие, импортные платья. Глазом, наметанным на фарцé, он четко определил их стоимость. Очевидно, деньги у киношников водились, если дамочки могли покупать себе такие наряды.

Внезапно в глаза ему бросилась необычная пара. Женщина явно была знаменитостью, потому что перед ней была куча людей, многие с ней фотографировались и даже брали автографы. Миловидная, в белом платье, которое очень шло к ее смуглой коже, она выглядела настолько привлекательной, что Емельянов поневоле остановил на ней свой взгляд и смотрел гораздо дольше, чем того требовали его служебные обязанности.

В ее улыбке было что-то яркое, запоминающееся, что-то такое, что отличало ее от всех остальных женщин. Неожиданно она по просьбе фотографирующихся с ней людей спела несколько фраз, и опер сразу узнал тот самый голос, который отметил с самого начала. «Артистка какая-то», — подумал он, и только потом перевел взгляд на ее спутника.

И вот тут его ждала такая неожиданность, что Емельянов даже вздрогнул — несмотря на весь свой напускной цинизм и слова о том, что его ничем удивить нельзя.

Рядом с женщиной стоял молодой мужчина, явно оказывающий ей повышенные знаки внимания. Он подкладывал закуски, подносил бокалы с вином и даже фамильярно обнимал ее за талию и за плечи. Обычная вроде бы картинка. Неожиданным было другое.

Парень невероятно был похож на актера Левицкого, который сейчас находился в СИЗО. Но при этом он был просто чертовски красив — гораздо красивее, чем арестованный актер.

Сходство было просто неимоверным! Та же прическа, тот же цвет волос. Даже одежда — роскошная, дорогая. Чтобы рассмотреть все более детально, Емельянов протиснулся поближе и занял наиболее удобную позицию для наблюдения.

И очень скоро понял, что сходство все-таки было неполным. Между Левицким и этим парнем существовали значительные отличия. У этого были более грубые черты лица, что придавало ему мужественности. Резко очерченные губы говорили о силе характера. Прическа была такая же, как и у актера, но волосы были более пышные, более ухоженные. Было ясно, что он очень следит за собой.

Похожи они были в основном одеждой и манерами. Опер понял, что это люди одного типа по жизни. Торговал ли парень наркотиками, как Левицкий? Емельянов мог бы поспорить на что угодно, что да, что в жизни этого человека есть криминал. Слишком уж жестокими были его глаза — как колючая проволока. Константин знал такой взгляд — это был взгляд опасного человека. Человека, который готов на все. Волка взгляд.

Женщина же явно всего этого не замечала. Она просто млела от красавца, оказывавшего ей знаки внимания, и не видела вокруг ничего, кроме него. Емельянову стало ее жаль, буквально захотелось подойти и предупредить. Но о чем? Он тут же резко оборвал себя, приказав самому себе не вмешиваться не в свое дело.

— Привет! — Радостный голос, раздавшийся у него за спиной, заставил его вздрогнуть.

Прямо перед ним стояла Наташа Игнатенко — раскрасневшаяся, веселая, со стаканом вина. Внезапно он понял, что девушка была настоящей красавицей! В цеху он видел ее только один раз, и тогда она не произвела на него особого впечатления. Но теперь перед ним стоял совсем другой человек.

На ней было открытое шелковое ярко-красное платье, которое очень ей шло. Пышные каштановые волосы были распущены по плечам. Ярко-красная помада красиво очертила ее пухлые губы. А вино придало игривости и бодрости, которых недоставало в повседневной жизни.