Книга Несветская львица - Марина Серова

Степанов издал мучительный стон. Видимо, двойная оплата, причем не за весь день, а всего лишь за несколько часов, сильно его прельщала. Но в то же время что-то мешало ему откликнуться на это выгодное предложение. Наконец, помявшись, Степанов все-таки выдавил с отчаянием в голосе:

– Да не могу я, Аркадий Николаевич! Понос меня прошиб, на унитазе сижу! Теща, зараза, огурцами малосольными накормила!

Ясенев, смутившись таким откровением, пробормотал Степанову какие-то пожелания и сразу отключил связь. Потом все-таки дал волю эмоциям, бросив в сторону:

– Вот засранец!

Затем с надеждой посмотрел на мен.

– Я-то готова, – пожала я плечами. – Хотите – поедем.

– Да не могу я Вику с Ларисой одних бросить, понимаете? Приехал человек из Москвы, на один день, беседа может затянуться надолго. К тому же ехать далеко. А кто женщин повезет? В такси боюсь сажать, сами видите, что творится последнее время!

Опасения Ясенева были оправданными, и я уже хотела предложить еще один вариант, как вдруг Ясенев произнес:

– Хорошо, сделаем так. Сева, дуй к Рогожину – он же здесь в двух шагах живет. Скорее всего, он дома, просто трубу не берет. Вместе возвращайтесь сюда. Будет выступать – скажи, уволю на хрен! Мне еще капризы водил терпеть приходится! Напомни, что официально сегодня его рабочий день, – уже спокойнее закончил Ясенев.

Всеволод послушно кивнул и пошел к дверям ресторана. Ясенев, нахохлившись, с меланхоличным видом принялся поглощать морской коктейль.

Минут через десять раздался звонок сотового. Ясенев взял трубку и нажал кнопку соединения. Из сотового послышался встревоженный голос Всеволода…

По мере того как тот торопливо что-то говорил, лицо Ясенева становилось все более и более растерянным. Потом в трубке зазвучал иной голос – визгливый, истеричный, с пронзительными интонациями…

Застывший Ясенев некоторое время растерянно слушал, затем произнес:

– Перестаньте кричать! Сева, я сейчас буду.

Потом он повернулся ко мне и проговорил:

– Черт знает что происходит! Там… Труп. Севу задержали.

– Чей труп? Кто задержал? – только и спросила я.

Ясенев развел руками, давая понять, что сам ничего не понимает. Видя его вопросительный взгляд, я лишь сказала:

– Поехали, – и поднялась с места.

Ясенев покрутил головой, подозвал одного из охранников и, указывая пальцем на жену и дочь, кратко отдал распоряжения – видимо, не оставлять их без присмотра и не отпускать одних домой. После этого мы поспешно покинули ресторан. Лариса и Вика пытались узнать, что случилось, но Ясенев лишь махнул на них рукой, и те, уловив его настроение, отстали.

– Где живет Рогожин? – спросила я, пока мы шли к «БМВ».

– Езжайте прямо до угла, там направо. И еще метров двести вперед, – на ходу пояснил Аркадий Николаевич.

До двенадцатиэтажного дома, в котором проживал Вадим Рогожин, мы домчались буквально за минуту. Выходя из машины, я видела, как Ясенев крупными шагами идет к единственному подъезду. Возле двери он затоптался в неуверенности, но я пришла ему на помощь, достав свой универсальный ключ для домофонов.

Поднявшись на лифте на шестой этаж, мы вышли на площадку, и я сразу же увидела стоявшую возле дверей одной из квартир старушку, которая при виде нас немедленно заголосила:

– Там он, там! Держите его!

Ясенев бросил на нее недоуменный взгляд и раздраженно уточнил:

– Кто там?

– Бандит этот! – выпучив глаза, сообщила старушка и, видя, что ее не понимают, принялась объяснять: – Я еще из-за своей двери звонок услышала. Долго он звонил, только ему не открывали. А потом вижу в глазок: он сам дверь раскрыл и в квартиру – шмыг! Тут я и думаю: как же он мог сам-то дверь открыть? Решила узнать, мало ли кто сейчас по квартирам ходит! Вошла я в дверь, а он уж его и убил!

– Да кого убил-то? – воскликнул Ясенев, пытаясь отодвинуть бабку и пройти к двери.

– Так хозяина! – Бабка посмотрела на Ясенева так, словно сомневалась в его умственных способностях.

Аркадий Николаевич уже решительно отстранил ее и шагнул к двери, но я остановила его и прошла первой. В прихожей, прислонясь к шкафу-купе, стоял Всеволод. Вид у секретаря был неважнецкий. Он был бледен, подрагивал, а глаза его растерянно смотрели в одну точку. Из прихожей была видна часть комнаты. На полу, на пушистом светлом ковре, лежал человек. Он лежал на животе, уткнувшись лицом в ковер, на котором расплылось темно-красное пятно. Пока что было непонятно, кто это, ясно лишь одно: человек, скорее всего, мертв…

Чтобы убедиться в этом, я прошла мимо трясущегося Всеволода и присела на корточки возле лежащего тела. Слегка повернув его голову, заглянула в лицо и увидела, что это Вадим Рогожин…

Вадим был в темно-синем с белой полосой махровом халате. На спине слева он был пропитан кровью. Мне хватило одного взгляда на его остекленевшие глаза, чтобы понять, что передо мной труп.

Следом в квартиру протиснулся Ясенев.

– Мертв, – коротко резюмировала я, показывая на Рогожина.

Ясенев машинально достал из кармана платок и приложил ко лбу, на котором выступили прозрачные капли. В этот момент не выдержал Всеволод: согнувшись пополам, он приложил обе ладони ко рту и рванулся в ванную комнату, даже не захлопнув за собой дверь.

– Держите его! – моментально всполошилась бабка.

– Да замолчите вы! – рявкнул на нее Ясенев, вращая глазами.

Бабка отшатнулась и обиженно поджала губы. Ясенев повернулся ко мне:

– Что делать-то будем, Женя?

– Придется вызывать полицию, – произнесла я. – Обязательно.

Ясенев закатил глаза.

– Какую полицию? – простонал он. – Мне ехать нужно! У меня встреча срывается!

– Если даже она сорвется, думаю, это не так страшно! – твердо произнесла я. – Но если уж вам так необходимо, договаривайтесь с кем-то из ресторанной охраны. Или с вашей служебной! Черт побери, неужели не найдется ни одного человека, который мог бы вас отвезти?

Ясенев достал сотовый телефон и принялся кому-то названивать. Я в это время по-быстрому осмотрелась. Возле ножки дивана я заметила гильзу от пистолета. Брать ее в руки я, разумеется, не стала. В комнате царила обстановка, обыкновенная для жилища одинокого мужчины. А именно таковым Рогожин и являлся, как я поняла. Никаких следов пребывания женщин: ни одежды, ни тапочек, ни косметики. Вадим Рогожин явно жил один. Но то, что он не сопротивлялся, а также его домашний вид свидетельствовали о том, что убил его человек, который был ему хорошо знаком и от которого Рогожин никак не ожидал подобного вероломства.

Ясенев тем временем вроде бы договорился и устремился в сторону входной двери, бросив мне через плечо: