Книга Остров Дьявола - Николя Бёгле

Сестра отвезла Сару к себе, и в тот же вечер их мать и Кристофер пришли на ужин. Сара отказывалась рассказывать о том, что ей пришлось пережить. Она хотела просто наслаждаться чудом, что она здесь, живая, окруженная своей семьей. Проводив Кристофера до двери, она пообещала навестить его завтра.

– Дай мне еще немного времени, – попросила она его, взяв за руку. – Поцелуй от меня Симона.

Кристофер кивнул и ушел.

На следующее утро она навестила Тобиаса в Институте судебной медицины. Он встретил ее, как родную дочь. Она рассказала ему об эпигенетической гипотезе и чувстве вины, разрушавшем ее жизнь. Он согласился взять у нее немного слюны для анализа ее эпигенома.

Заодно она решила зайти в полицейское управление и написать отчет о расследовании. Стефан ждал ее у входа в здание. Он выглядел подавленным, она нашла его даже постаревшим.

– Я никогда не видел такой женщины, как ты, – начал он.

Сара молчала, не желая облегчать ему его задачу и готовая выслушать объяснения.

– Давай пройдемся, – предложил он, удаляясь от входа.

Сара последовала за ним.

– Не знаю, что тебе рассказал этот монстр Адриан Колл, – начал Стефан.

– Колков. Адриан Колков – таково было его настоящее имя.

– Ко всему прочему, он позволил себе роскошь сохранить половину настоящей фамилии для вымышленной. Как бы то ни было, он пришел ко мне за неделю до твоего выхода из тюрьмы. Он приказал похитить Ханну, мою жену, и угрожал ее убить, если я не возьму его работать в мою службу. У меня не было никаких данных о его намерениях относительно тебя, и я полностью находился в его власти.

Сара стиснула зубы.

– Когда твой отец был убит накануне твоего освобождения, а Адриан приказал мне приставить его к тебе для ведения расследования, вот тут я все понял.

Голос Стефана был сдавленным. Он остановился, чтобы посмотреть на Сару.

– Прости, Сара. Мне пришлось сделать выбор. Самый тяжелый в моей жизни. А ведь ты знаешь: в Афганистане мне приходилось выбирать в очень тяжелых ситуациях.

Несмотря на боль, она старалась не поддаваться обиде и поставить себя на его место. А как поступила бы она? Ей показалось, что тоже выбрала бы спасение любимого человека.

– А почему ты в конце концов отправил мне сообщение с предупреждением об опасности, исходящей от Адриана?

– Я не сидел сложа руки и не собирался терпеть шантаж этой мрази. В конце концов мои осведомители вышли на след типов, удерживавших Ханну в заложниках. Я сам отправился с небольшой группой ветеранов спецназа и взял их в квартире в Торхове. Как только моя жена оказалась в безопасности, я предупредил тебя и начал искать.

– Вот только Адриан узнал об этом одновременно со мной.

– Один из похитителей сумел бежать во время перестрелки. Наверняка он и предупредил своего шефа, что тот на грани разоблачения.

Хотя их дружба и пострадала, Сара не собиралась бросать в лицо Стефану обвинение в том, что ее отца убили по его вине. Не стала она обвинять его и в страданиях, которые пережила сама. И все-таки ей понадобится время, чтобы вернуть свое полное доверие к нему.

– О’кей, Стефан, – заключила она.

– Прости меня, Сара, я…

– На твоем месте я бы сделала то же самое, – перебила она.

– Спасибо…

– Пойду писать отчет.

– Ладно. Твой прежний кабинет ждет тебя.

– Я буду рада познакомиться с Ханной, когда ей станет лучше.

Сара вернулась в управление и целый день в деталях описывала перепетии своего расследования.

В следующие два дня она вместе с матерью и сестрой организовывала похороны отца. На погребении присутствовали только Кристофер и немногочисленные друзья родителей и ее сестры. Немногочисленность их группы подчеркивала одиночество ее отца. Несмотря ни на что, священник произнес речь, тон и содержание которой удивили Сару:

– Братья и сестры, мы собрались здесь, чтобы проститься с Андре Вассили, супругом и отцом.

Когда я узнал, каковой была жизнь Андре, мне показалось, что ему понравилось бы, если бы мы вспомнили здесь о том, о чем он молчал до конца своих дней.

Священник посмотрел на Камиллу, мать Сары, которая едва заметно кивнула.

– Депортация, жертвой которой Андре стал еще ребенком, была настолько позорной страницей истории, что даже худшие подручные Сталина скрывали этот эпизод. Сегодня мы знаем правду благодаря рассекреченному донесению мелкого чиновника, более совестливого, чем прочие. Но никогда, никогда никто не почтил память миллиона детей, женщин и мужчин, чьи тела были истерзаны, имена замараны, а души изломаны во имя коммунистической идеологии. Всем этим людям, названным социально вредными элементами, пришлось пережить ужасные страдания. Что они сделали, чтобы заслужить такую участь? Очень немногие из них воровали, убивали, насиловали и совершали другие жестокие преступления. А единственной виной всех остальных было то, что они оказались не в том месте не в то время. Они стали жертвами страшной погони за цифрами. Жертвами чиновников, уверенных в своей правоте и правоте их идеологии, которые, сидя в своих кожаных креслах, одним росчерком пера приказали депортировать миллионы людей, даже самых добропорядочных, во имя осуществления их «грандиозного» плана.

Сара заметила, что священник сильно волнуется. Он достал из кармана листок бумаги.

– В.В. Новожилов из Москвы. Шофер на заводе «Компрессор», три раза премирован. После работы собрался с женой в кино, пока она одевалась, вышел за папиросами. Арестован и депортирован.

Н.В. Чудков, комсомолец. Пошел в Большой театр на оперу «Пиковая дама». При выходе из театра арестован и депортирован в Назино: забыл дома паспорт. Маслов, член партии, работал на газовом заводе в Москве. Пригласил к себе друга-инженера и шурина выпить по стаканчику. Все втроем спустились на улицу купить закуску. Были арестованы милицейским патрулем. Паспортов при них не оказалось, депортированы. Инженер и шурин умерли в Назино. Рахметзянова, двенадцати лет, не говорит по-русски. Была в Москве проездом. Мать оставила ее одну на вокзале, пока пыталась купить хлеба. Девочка арестована милицией как малолетняя бродяжка, депортирована. Егор Слесаренко, пятнадцати лет, ученик машиниста, из Омска. Случайно схвачен конвоем эшелона, депортирован в Назино.

Над кладбищем повисла тишина, священник продолжал:

– После назинской истории, дошедшей до пределов бесчеловечности, советские руководители остановили программу организации спецпоселений. Не потому, что почувствовали угрызения совести или испытали сочувствие к жертвам, а потому, что этот эпизод слишком ярко выявил плохую работу их политической системы и их экономическое банкротство. Спецпоселения были мало-помалу заброшены, в то время как трудовые лагеря заполнялись… Андре Вассили ребенком прошел через этот ад, и он жил среди нас, стараясь, как мог, существовать с разверстыми душевными ранами, ежедневно сражаясь за то, чтобы избавить нас от вида его страдания. Сегодня он спокоен, и я уверен, что душа его желает лишь одного: чтобы его жена и дочери тоже обрели душевный мир и покой.