Книга Голоса прошлого - Ната Чернышева

    За девять лет лиана превратила Землеройкино в зелёные холмы, в которых, впрочем, ещё можно было узнать контуры погибшего города.

    – Вот... в ручье нашла... – Алеська сунула руку в карман, вынула оттуда линялый жёлто– зелёный мячик.

    Мравенеш не любит открытую воду. Мячику повезло...

    Вдоль и поперёк – голографические буквы, разноразмерные, кривые, их, как видно, писали от руки и очень торопились. "Ирка + Жорка = любовь", – подсказал мне голос Ванессы из инфосферы.

    – За два года до, – Хмельнёва помолчала, потом продолжила. – Турнир по теннису... Обручи против Землеройкино, событие значимое. Полпланеты собралось... ну а моя старшая сестра, Ирэна, взяла и втрюхалась по уши в землеройкинского чемпиона. В соперника наших, ага. Я этого перенести не могла, и всё думала, как бы им отомстить. Сама ещё с мальчиками не гуляла и вообще считала этих задавак, выпендрюжников да бузотёров бесполезным народом. Вот перед игрой– то... взяла мячи испакостила... абсолютно все, чтобы заменить их невозможно было, во всяком случае сразу. Андрей с Танькой потом долго гнались за мной, чтобы убить и прикопать...

    Я хорошо понимала, что Хмельнёва чувствовала. Она попала в места, где прошло её детство, где жили близкие и дорогие её сердцу люди, и что увидела? Запустение,заплывшую землёй тишину, густо заросшие лесной зеленью останки площадей и улиц. Кого угодно это вывело бы из себя. Кого угодно...

    – Я их ненавижу, Энн!– Алеська сжала кулак с такой силой, что побелели пальцы. – Знала бы ты как. Аж тошнит, вот я их как ненавижу! Давить гадов...

    – И много ты задавишь, если получишь заряд промеж глаз? – сочувственно спросила я. – Алеська, не глупи. Ладно, на себя тебе плевать. На сослуживцев, которых подставляешь своими выходками, тоже. Молчи! Я говорю, молчи и молча слушай, что говорю! Если тебе на себя и на девчат плевать, ты хот бы об отце подумала. Каково ему будет тебя потерять?

    – Он не старый ещё, – безразлично сказала она. – Женится, новых дочерей заведёт. С сыновьями.

    Всегда поражало, с какой лёгкостью иные люди бросаются тем, дороже чего во Вселенной нет: родством кровным. Повздорила она с отцом, могу понять. Может, он потребовал от единственной выжившей дочери, чтобы та перестала собой рисковать, уволилась из армии и осталась на Вране; вполне мог потребовать, и был бы в своём праве. Алеська могла с ним не согласиться, под её характер – с воплями и бешенством. Случился скандал, понятное дело. Но чтобы до такой степени...

    Врезать бы ей в лоб, дуре. Но я сдержала проснувшуюся было ярость. И тихо сказала:

    – А у меня нет отца. И матери. Надежд на кровных братишек с сестричками даже в теории, сама понимаешь, никаких...

    Что я полжизни отдала бы вместе с паранормой впридачу, лишь бы они со мной сейчас были, отец и мать, подразумевалось само собой и объяснений не требовало.

    У Алеськи дрогнуло лицо. А я увидела, как плывёт, подаётся в стороны слепящий туман, застилавший её будущее. Может быть, всё ещё обойдётся, и Хмельнёва не погибнет в бою? Хорошо бы, если так. Хорошо бы.

    На мой браском пришёл – от Огнева. Прибыть к седьмому ангару...

    – Я пошла, вызывают, – сказала я Алеське. – А ты ещё раз обо всём подумай. Надеюсь на правильные выводы в итоге...

    Она обещала.

***

Капитан Огнев дожидался меня в распределительном накопителе перед седьмым ангаром. При нём – вот это новость!– оказалась девчонка Софрау. Очень мне обрадовалась, прямо засветилась вся. Ну что ж, война для неё окончилась...

    – Забирают? – спросила я у капитана.

    – Да, – кивнул он. – Сейчас вызовут. Она, – кивнул на Софрау, – очень просила встречи с тобой.

    – Спасибо...

    – Говори, – сказал Огнев девочке на языке жестов. – Я не буду мешать.

    Она сложила руки домиком: благодарность, пожелание добра. Огнев кивнул, отошёл в сторону и повернулся к нам спиной. Вот уж удивил так удивил!

    – Игорь Валентинович, откуда вы знаете...

    – Я из верхоянских, – пояснил капитан, не оборачиваясь. – Там у нас Коннор– Тойвальшены живут, по побережью. Они такие же ольры, только наши...

    – Наши? – изумилась я ещё больше.

    – Историю Старой Терры восприми на досуге, – посоветовал Огнев. – Кто была первая жена Манфреда Коннора?

    – Кого, простите?

    – Темнота ты беззвёздная, Ламберт, – с великой жалостью бросил через плечо капитан, – позорище. Манфред Деннис Коннор. Второй президент Земной Федерации же!

    – Ну, извините...

    Что я могла сказать? Что общую историю проходят на начальных кругах обучения, а я в это милое время работала в Соппатском исследовательском центре биоматериалом для экспериментов Шаттирема Шокквалема? А потом мне было не до истории: я училась трудной и увлекательной профессии, которую считала самым главным в мире делом. И не моя вина, что я сейчас вкалываю не по специальности!

    – Не транжирь время даром, Ламберт, – посоветовал Огнев. – Поговори с девчонкой, времени мало.

    – Боишься? – спросила я у девочки; ничего другого в голову не пришло, а что она вправду боится, я хорошо видела.

    – Боюсь, – призналась она. – А можно мне...

    – Остаться со мной? – уточнила я.

    Жест согласия. Быстрый испуганный взгляд в пол. Если бы она могла слышать, голову бы уже не подняла...

    – Военная база – не место для гражданских, – сказала я. – А дома у меня нет. Да если бы даже был... Что тебе делать в пространстве Земной Федерации, сама подумай.

    Хотя, наверное, можно было отправить её к этим... Коннор– Тойвальшенам... на Старую Терру. Наверное, приняли бы.

    – "Даже не думай", – сухо прокомментировала Ванесса, отвлекаясь от роли стороннего наблюдателя.

    – "?"

    – "Достигнута договорённость с Иларийонами. Мы им девочку, они нам некоторые (тебе знать не положено какие)уступки. Так что, будь добра, не глупи".

    Я вздохнула. Куда уж тут глупить... можно было и не предупреждать.

    – Ты же возвращаешься домой, к Родным, Софрау, – сказала я девочке. – Всё у тебя будет хорошо. Тебя подлечат, слух вернут... потом ты себе дело по душе найдёшь. Только в лиданареом не иди, хорошо? Самое отвратное, что только можно встретить в Оллирейне, это – типы из лиданареома.

    Софрау вдруг подалась ко мне, обхватила обеими руками.Я неловко погладила её по голове, отвыкла уже общаться с детьми.

    – "Следствие внесённых в сознание искажений", – прокомментировала Ванесса. – "Повышенная потребность в эмоциональной зависимости..."

    Иными словами, ласковый добрый характер всего лишь следствие ментального программирования. Трудно сказать, какой бы стала эта девочка без искалечившего её психику воздействия. Может быть, тоже доброй и ласковой. Но та доброта была бы иной. Более сдержанной. Без необоснованной любви к первому, кто проявит снисхождение.