Книга Наваждение. Книга 2. Верность и предательство - Мария Геррер

Старый барон был рад перемене, произошедшей с Екатериной. Он очень беспокоился за девушку, постоянно украдкой наблюдал за ней, хотя и старался не становиться навязчивым. Однако это было заметно и выглядело трогательно. Девушка не хотела лишний раз попадаться ему на глаза, чтобы не расстраивать.

Но теперь Екатерина опять разговаривала, спала, ела. Конечно, горе не отпускало ее, но она начала снова жить. Возможно, Александр Львович думает, что со временем у нее все будет по-прежнему, она вернется к обычной жизни. Как же он ошибается! Для нее прежней жизни не будет уже никогда…

У Екатерины появилась цель, к которой она стремилась безоглядно. Этой целью стала Полина Рокотова. Девушка пообещала себе стереть ее с лица земли любой ценой. Ведьма это заслужила, и должна заплатить за все.

Екатерина тренировалась до полного изнеможения и выматывала не только себя, но и Егора, и тренера. По правде сказать, она просто загоняла и себя и их, как скаковых лошадей. Каждый день, по несколько часов, пока хватало сил держать нож в руке. Попытки вразумить Екатерину не увенчались успехом, но ее умение владеть оружием заметно улучшилось. Такая одержимость пугала Егора. Он пытался урезонить девушку, убеждал поберечься и быть осмотрительной. Она соглашалась, кивала в ответ, но было очевидно, что слова Егора ничего не изменят.

Девушка много времени проводила в поместье. На этом настоял Александр Львович – он считал Екатерину родной, хотя она так и не успела стать его невесткой. Старый барон стойко перенес гибель своего старшего сына. Он старался всеми силами оберегать девушку от печалей и как мог отгонял ее грустные мысли. Вечерами они играли в шахматы, ездили верхом или гуляли по обширному парку. Они почти не говорили, просто шли рядом и любовались прекрасными видами. Это приносило умиротворение им обоим.

Екатерина много времени проводила за чтением книг о ведьмах – ей надо знать о них абсолютно все. Каждая мелочь может пригодиться в дальнейшем. Книги девушка брала в библиотеке Братства. Там ей шли навстречу и позволяли забирать старинные фолианты с собой. Все-таки она потеряла наставника и ей нужна поддержка товарищей. Их забота была Екатерине необходима и приятна, но бередила рану в душе.

Девушка садилась за письменный стол Генриха в его кабинете, читала и перечитывала книги, большинство из которых знала почти наизусть. Екатерина выискивала тонкости, которые могла упустить.

Все в этой комнате напоминало ей о наставнике. Боль не проходила, но она научилась с ней жить. Ненависть к Полине подогревало ее желание постичь совершенство и стать достойным охотником. Магистр больше не будет на нее гневаться, он оценит ее умение и сможет гордиться и ею, и ее наставником.

Частенько девушка занималась с Греем – волчонок рос на глазах и оказался очень смышленым. Он быстро учился. Екатерина гладила его шерстку, чесала за ушком, и он благодарно лизал ее пальцы. Маленький хищник тоже напоминал о Генрихе. Тут ничего не поделаешь, воспоминания о нем всегда будут рядом и никогда не покинут ее истерзанную душу.

Как-то утром девушка сидела на заднем дворе и играла с волчонком. Глядя на Грея, она снова и снова вспоминала охоту у князя Апухтина, Генриха и то, как хотела, но не решилась позвать его ночью в свою комнату. Да он и не пошел бы. Он ее слишком уважал и совсем не любил. Жаль, что Генрих всегда так трепетно относился к ее чувствам и был слишком благоразумен по отношению к ней. А ведь она была готова на все. Однако, теперь уже нельзя ничего изменить. Девушка невольно вздохнула. Все надо делать вовремя, потом ничего не исправишь.

К ней подошел Егор:

– Завтра назначено собрание Братства. Магистр позволил вам не приходить, он все понимает и очень вам сочувствует.

Приятно, что ей сочувствуют, плохо, что жалеют. Жалость не только унижает, она делает человека слабым. Екатерина вскинула голову и посмотрела в глаза Егору. И он тоже ее жалеет, наклонился и гладит Грея, не хочет встречаться взглядом. Видимо, так будет всегда.

– Я обязательно пойду, и не пытайся меня оберегать от всего на свете, – твердо произнесла девушка. – Спасибо тебе за заботу, но я больше в ней не нуждаюсь. Все изменилось. Не обижайся.

– Хорошо, как скажете. Завтра в десять утра нам надо быть на месте.

* * *

В просторном холле Братства собралось много народа. Высокие окна, задернутые плотными портьерами, не пропускали в помещение яркие солнечные лучи. Пахло табаком – многие курили в ожидании начала собрания. Когда Екатерина с Егором вошли в холл, все повернулись в их сторону, и в воздухе повисла напряженная неловкая тишина – ученица и близкий друг фон Берга вызывали сострадание. У девушки снова сжалось сердце.

Директриса Института благородных девиц бросила в пепельницу недокуренную сигару и подошла к своей бывшей воспитаннице. Она легонько погладила ее по руке и участливо произнесла:

– Мне очень жаль. Но вы хорошо держитесь.

– Благодарю. Теперь со мной все нормально, – девушка слабо улыбнулась Миргородской в ответ. – Как дела в Институте?

Екатерина хотела сменить тему разговора. Елена Михайловна все поняла, она была прекрасным педагогом и отличным психологом:

– В Институт совсем скоро прибудут новые воспитанницы. Сентябрь не за горами. Заходите, при случае поболтаем, выпьем чаю. Погуляем по парку, осенью он особенно красив.

– Непременно. Мне надо продолжать жить, хотя это и не просто.

– Вы очень сильная девушка и я горжусь вами, – Миргородская не смогла сдержаться и тяжело вздохнула. Она искренне уважала и любила фон Берга. – Не падайте духом.

Елена Михайловна по-мужски похлопала Екатерину по плечу, отвернулась и отошла в сторону. Когда-то Миргородская сказала девушке, что Генрих будет следующим Магистром Братства, если доживет. Ее слова оказались пророческими. Он не дожил…

В Братстве сочувствие выражали сдержанно, но искренне. И это радовало девушку. Показные и ничего незначащие соболезнования родственников Генриха не утешали, а только еще больше расстраивали.

Присутствующих пригласили в зал заседаний. Екатерина села в последнем ряду, с краю. Рядом с ней расположился Егор. Он по-прежнему старался держаться поблизости и не выпускать ее из вида, несмотря на настоятельные просьбы Екатерины. Очевидно, он понимал, что отчаяние девушки делало ее безрассудно смелой, и это могло плохо для нее кончиться.

Магистр начал собрание с минуты молчания. Это больно полоснуло Екатерину по сердцу. Погиб только Генрих. Трое были серьезно ранены. Согласно Уставу, следовало вернуть медальон фон Берга Братству. Егор достал его из нагрудного кармана и направился к Магистру.

Екатерина почувствовала, что рвется последняя ниточка, связывающая ее с наставником. Она порывисто поднялась и невольно шагнула вслед за Егором. Но силы оставили ее и девушка, как подкошенная, рухнула на пол.

Когда она пришла в себя, вокруг нее суетились люди. Миргородская протянула ей стакан воды и помогла приподняться: