Книга Образцовый самец - Дарья Кузнецова

– Не надо, – волевым усилием я заставила себя отказаться. – Лучше пусть у тебя в руке будет оружие, мало ли.

Потом подняла голову, временно ослепла от яркого света и, недовольно поморщившись, сама накрыла ладонью фонарь на плече.

– Захар, а… поцелуй меня? Пожалуйста…

Сейчас мне было плевать, насколько нелепо и жалко это прозвучало. Просто… хотелось чего-то хорошего. Немного, но прямо сейчас. Почему бы не этого?

Пару секунд начбез, кажется, разглядывал мое лицо; перед глазами полыхало засвеченное пятно, и я ничего толком не видела. Потом я почувствовала на губах дыхание мужчины, а еще через мгновение он уже целовал меня. Вдумчиво, не спеша, удивительно нежно. Я закрыла бесполезные сейчас глаза и полностью сосредоточилась на ощущениях.

От контраста холодной, твердой брони, к которой я прижималась, и горячих, мягких губ кружилась голова. А мир вокруг таял, отдалялся, делаясь прозрачным и ненастоящим. Все ложь и бред воспаленного сознания, кроме удивительно глубокой нежности, на которую неожиданно оказался способен этот грубый, неразговорчивый мужчина.

Мы точно вернемся домой. Не можем не вернуться. И все обязательно будет хорошо.

Поцелуй прервал Гаранин. Коснулся губами уголка моих губ, щеки, закрытого века, на пару мгновений прижался к виску. Я глубоко, прерывисто вздохнула, чувствуя в голове приятную опустошенность – старые мысли вымело поцелуем, а для новых я слишком устала.

– Пойдем, Вась. – Голос его, кажется, звучал еще более хрипло, чем обычно. – Немного осталось, скоро можно будет отдохнуть.

Я только вяло кивнула, и мы зашагали дальше.

– Захар, а тот маячок, который ты запустил… Ты поддерживаешь с ним связь? Или там одно записанное сообщение?

– Связь не поддерживаю. Но в сообщении указан протокол, по которому работает моя рация в броне, и ее номер для поисковика. Нас по ней отыщут, – обнадежил Гаранин.

С этой мыслью идти стало легче.

Начбез угадал, новоявленные приятели его дожидались: вынырнув из-за очередной груды камней, мы увидели огонь костра. В лагере тоже заметили наше приближение, полковник со своим фонариком не таился. Окликнули. Гаранин ответил. Когда подошли ближе, я непроизвольно отступила за спину Захара – просто так, на всякий случай.

В отсветах костра глаза троих незнакомцев зловеще поблескивали, а разобрать выражение лиц в пляске теней я не смогла. Понимала, что это уже фантазии, но все равно мужчины показались пугающими, враждебными, даже страшнее куйков и брухов, вместе взятых.

Довели. От людей шарахаюсь, за мужиком прячусь от каждого чиха… Точно, вернусь домой – пойду лечиться.

Я усилием воли заставила себя встать рядом с начбезом, чтобы тот предъявил меня местным. На плечо, приобнимая, легла его тяжелая рука в перчатке. И я опять успокоилась. Плевать, что больно давит, да и подтекст у этого жеста какой-то откровенно собственнический. Главное, что он обещает – и обеспечивает столь необходимую сейчас поддержку.

Обменявшись парой фраз, мужчины сноровисто собрали лагерь, залили огонь, зажгли фонари – ручные и на морде угловатого транспорта. Из сказанного я выхватывала отдельные слова, они разговаривали на каком-то заметно отличающемся от языка куйков диалекте, так что учить его моей лингве предстояло заново.

Долговязый Урай уважительно потыкал гаранинскую броню пальцем, что-то сказал про размеры. Лысый Гуриг ответил на это со звучащим в голосе весельем, после чего, перекидываясь короткими замечаниями, они принялись грузиться. Нас с Гараниным посадили назад, остальные втроем устроились впереди. Кажется, на эту тему они и шутили – что с бронированным полковником будет тесно. И прекрасно, меня полностью устраивало отсутствие иного соседства.

То ли Захар как-то предостерег аборигенов, то ли они сами были очень тактичными, то ли у них вообще не принято разговаривать с незнакомыми женщинами, но меня не трогали, ни о чем не спрашивали и даже, рассмотрев внимательно в первый момент, перестали заинтересованно коситься. Только третий, Ладук, порой бросал быстрые взгляды, стараясь делать это незаметно.

Окончательно убедившись в том, что новые знакомые не опасны, я вскоре оценила их общество: оно, особенно на фоне куйков, восхищало своей нормальностью. Разные голоса, многообразие интонаций – за прочими переживаниями я до сих пор не замечала, как сильно не хватало всех этих мелочей. Конечно, подвоха все равно ждала, не могло тут обойтись без него, но пока можно было расслабиться.

– Ложись, ехать достаточно долго, – предложил Гаранин, сдвигаясь на самый край сиденья. – Может, хоть немного вздремнешь.

– Сомнительно, но почему не попробовать? – согласилась я.

Сначала попыталась пристроиться на плече полковника, потом свернулась на сиденье и устроила голову на его же бедре. Мало того, что высоко и качает, так еще панцирь жесткий как камень…

– Извини, броня не очень подходит для этих целей, – проговорил Захар, понаблюдав за моими мытарствами. – Иди сюда, давай попробуем тебя уложить вот так…

Он сгреб меня в охапку. В итоге я оказалась на коленях мужчины, головой на сгибе его локтя – там броня предсказуемо была гораздо менее жесткой. Полковник, как мог, аккуратно придерживал, и в таком положении было менее неудобно, чем в любом другом. Мне. Сколько проблем все это доставляло самому Захару, я эгоистично решила не задумываться: он достаточно взрослый, чтобы отвечать за свои поступки и позаботиться о себе.

Я о нем тоже обязательно позабочусь, но не сейчас.

Надо отдать инопланетной технике должное, машина шла не тряско, плавно покачивалась, словно на волнах, и очень быстро я провалилась в сон. Отрывистый, мутный, полный крови и выпотрошенных тел, из которого меня буквально выкидывало на короткие мгновения – мне необходимо было найти себя в реальности.

В какой-то момент я очнулась оттого, что машина остановилась, и меня начали осторожно поднимать на руки. Хотела воспротивиться, заверить, что могу идти сама, но не сумела даже открыть глаза. Голоса вокруг сливались в монотонный гул. Кажется, я не понимала бы их, даже если бы говорили на родном языке.

Не знаю, сколько времени занял остаток пути, меня опять одолела дрема. В следующий раз очнулась уже в постели, когда меня раздевали. Вернее, уже раздели и, судя по всему, раздумывали над ботинками – как их снять, если не видно привычных застежек. Голоса обсуждающих были женскими. Не открывая глаз, я дотянулась до обуви, коснулась сенсора, заставив контакты разомкнуться.

А потом усталость окончательно взяла свое, и меня накрыл глубокий сон. К счастью, без сновидений.

Не знаю, во сколько наступило мое утро, я уже совершенно запуталась во времени. Огляделась в неверном свете хорошо знакомых кристаллов, работающих в «ночном режиме», обнаружила, что нахожусь в одиночестве, села и хлопком пробудила огоньки.

В первый момент настигло чувство дежавю, пробрал липкий холодок страха, показалось, что я каким-то жутким образом вернулась в человейник куйков. Всерьез запаниковать по этому поводу, правда, не успела, потому что заметила отличия. Если постель и полукруглый диван были точно такими же, то полосатых пледов грубой вязки, под каким я сейчас лежала, разноцветных подушек и скатертей прежде не попадалось. Да и остальная мебель оказалась другой.