Книга Декабристы-победители - Евгений Шалашов

– Господин штабс-капитан, разрешите обратиться? – робко спросил юнкер. – А как понять – пора сменяться или нет? Часов-то ни у кого нет.

– Просто, – безапелляционно сказал штабс-капитан. – Я проснусь – и скажу.

– ???

– Не переживайте, юнкер, – засмеялся офицер. – Время – его чувствовать нужно. С часами-то любой дурак сообразит – пора или не пора.

– Научите? – посмотрел озадаченный донельзя юнкер.

– Наука – нехитрая. Вот покараулишь недельку-другую, поспишь вполглаза – и готово. Еще во сне поймешь – пора или нет вставать. А уж коли рядом с неприятелем находиться придется – то не через недельку, а гораздо раньше приноровишься. Но если кого из вас сонным на посту застану – не обижайтесь. Быть у того и роже, и жопе драными!

Штабс-капитан действительно умел определять время по «внутренним часам». Как это у него получалось – он и сам не знал. Получалось и всё! В этом сумело убедиться все воинство.

Утренние часы самые скверные, потому-то Клеопин и решил их взять на себя. Он, разумеется, не рассчитывал, что прямо сегодня произойдет нападение, но порядок должен быть во всем. Особенно, если речь заходит о военной службе.

Пока народ спал, командир успел принять решение о том, что делать дальше. Коль скоро он оказался командиром (неважно, что «взвод» состоял из трех человек), командирское решение необходимо, потому что от него зависит судьба людей. Важно лишь, чтобы решение оказалось правильным.

Утром Клеопин без жалости поднял подчиненных. Когда Лукин пробормотал что-то нечленораздельное – не то предложил поспать еще, не то попытался отказаться вставать, командир просто вылил на него ведро воды.

Не обращая внимания на то, что в предрассветных сумерках едва можно было разглядеть даже собственные силуэты, командир гонял подчиненных в хвост и гриву.

– Обленились, щучьи дети! – приговаривал Клеопин, роняя на землю то одного, то другого воина. – Ничего, я из вас «кислую шерсть» выжму!

Потом вспоминали весь ружейный артикул и приемы штыкового боя. Часа через два (саперам показалось, что прошла вечность!) Николай отправил нижних чинов готовить завтрак, но юнкера не отпустил.

– Приступим, – сообщил Клеопин, вытаскивая из ножен инженерный тесак. – Не рапиры, как в фехтовальном зале, но при нашей-то бедности и это сойдет!

Бедный Сумароков затравленно посмотрел на командира. В глазах прямо читалось: «И чего это я, дурак, связался с какими-то партизанами?», но противоречить не посмел. Обнажил собственный клинок и встал в первую позицию.

Все-таки фехтование в школе гвардейских подпрапорщиков было поставлено неплохо. Если бы в руках у юнкера была рапира или эспадон, то штабс-капитану пришлось бы туго. Но от тяжелого тесака рука Сумарокова быстро устала, и очень скоро победа оказалась у более сильного и опытного командира. Штабс-капитан сделал зарубку в памяти: «Нужно найти для мальчишки клинок полегче. Толк будет». Как хороший командир, Николай хотел знать и сильные, и слабые стороны своих подчиненных. Кто знает – не спасет ли умение Сумарокова его самого и других?

После завтрака, приготовленного солдатами, учения продолжались. И так до самого вечера. С наступлением следующего дня все повторилось. Солдаты отрабатывали удары прикладом и стволом (за неимением штыков), а командир и заместитель – фехтовальные приемы на тесаках.

Клеопин «натаскивал» своих подчиненных неделю, не меньше. Можно бы, разумеется и подольше. Тем более что нужно было только как следует закрепить те навыки, которые солдаты уже имели да немного нарастить мускулы юнкера. (Заодно – чего уж там греха таить – и самому штабс-капитану тренировка не повредила, особенно после крепости!) Но вот припасы у солдат подходили к концу, а деревенские жители в преддверии предстоящего сева начали почесываться и поеживаться. Можно бы, конечно, предложить им деньги, но, во-первых, наличных средств было немного – рубля два у Сумарокова с солдатами да пять (спасибо сослуживцам!) у самого командира. Деньги стоило поберечь. Ну, а во-вторых, когда-нибудь да нужно было уходить. Пару рублей пришлось все-таки пожертвовать на пополнение боеприпаса, приобретя у запасливых мужичков порох и свинец.

Однако уход из деревни пришлось отложить. И, как выяснилось, не зря штабс-капитан «натаскивал» свое воинство…

Сегодня «собачью» смену нес нижний чин Васильев. За неделю, проведенную вместе с Клеопиным, он лучше всех научился «чувствовать» время. У юнкера и Лукина получалось похуже.

– Ваше благородие, господин капитан, – чуть слышно сказал солдат, входя в избу. Николай, спавший «вполглаза», мгновенно проснулся: – Что стряслось?

– От крайнего дома крики слышны, – доложил часовой. – Баба орет так, как будто режут.

Штабс-капитан выскочил во двор и прислушался. Действительно, где-то кричала женщина. Вернувшись, он быстро скомандовал:

– Вз-вод! Подъем! Взять оружие и бегом во двор!

Через минуту уже все четверо напряженно прислушивались к крикам, определяя точное место. Определившись, командир приказал:

– Я иду первым. За мной – Лукин. Юнкер и Васильев, следуете за нами в пятидесяти шагах. Васильеву – вздуть фитиль. Без моей команды ничего не предпринимать. Если поднимаю руку – все останавливаются и ждут. Поднимаю второй раз – продолжаем движение. Вперед!

Все же на себя Клеопин надеялся больше, нежели на необстрелянных солдат и юного подпрапорщика. И, как оказалось, не зря. На подходе к окраине деревни увидел слабоватый отблеск или очень слабую вспышку. Присев, Николай поднял руку, давая команду остановиться, а сам вгляделся.

Под деревом стоял человек. В темноте было не разобрать одежды, но, судя по тому, что он курил трубку, прикрывая огонек ладонью, это был солдат! Причем опытный и, значит, опасный.

Возможно, нападавшие не предполагали наличие в деревне воинской команды (пусть и маленькой), а иначе первый удар пришелся бы именно на них. Часового тем не менее выставили, а тот, не ожидавший ничего плохого, решил закурить, но по привычке, неистребимой для понюхавшего пороха человека, огонек все же прикрывал. Будь сейчас на месте «кавказца» любой из его команды, то ничего бы не заметил!

Взяв пистолет за ствол, пригибаясь, а кое-где даже становясь на четвереньки, штабс-капитан начал осторожно подходить к часовому. Не совсем благородно, но именно так его охотники «скрадывали» когда-то нукеров Гамзата – часовой, как правило, смотрит на уровень головы, пропуская то, что ниже!

Приблизившись вплотную, Николай резко выбросил тело вперед, хватая часового за горло левой рукой, а правой, с пистолетом, нанес удар чуть выше уха, и караульный обмяк. Клеопин подхватил его на руки и осторожно, не позволяя телу удариться (чтобы не шуметь!), опустил на землю. К счастью, ружье, бывшее при караульном, не застучало.

«Ну-с, вот и еще один ствол. Трофей, как-никак. Жаль, не нашлось сабли – сгодилась бы юнкеру». Штабс-капитан поднял руку, сзывая своих.