Книга Генерал-адмирал. Взлет - Роман Злотников

Ну так вот, даже с помощью почти всемогущего в моих глазах Каца этот проклятый бюджет у нас ну никак не сходился. А всё чертовы английские дредноуты!

Группа офицеров и конструкторов во главе с моим заместителем по кораблестроительным программам адмиралом Григоровичем и главным судостроителем капитаном II ранга Крыловым выехала в Англию еще перед Крещением. Работы над проектами новых дредноутов для русского флота шли почти четыре месяца и завершились утверждением проекта линейных кораблей, первые два из которых были заложены на английских верфях 11 и 14 мая 1910 года.

Корабли получились просто великолепные, соединили в себе достижения обеих кораблестроительных школ — русской и английской. Причем в британском парламенте даже разразилась буря по поводу того, что корабли, строящиеся для русских, оказались заметно сильнее тех, что англичане строили для себя. Они-то пока вооружали свои корабли максимум тринадцати с половиной дюймовыми орудиями, а на наших планировались пушки четырнадцатидюймового калибра. Да и по водоизмещению наши линкоры превосходили английские. Наши должны были иметь нормальное водоизмещение двадцать девять тысяч тонн, максимальную толщину главного броневого пояса триста сорок миллиметров, девять четырнадцатидюймовых орудий в трех трехорудийных линейно-возвышенных башнях и двадцать стотридцатимиллиметровых скорострелок в десяти двухорудийных башнях, расположенных по бортам на палубах и надстройке в виде перевернутой W. Так что, кроме шести четырнадцатидюймовок, огонь по носу могли вести еще по шесть стотридцатимиллиметровых башен, то есть по двенадцать орудий. На кормовом ракурсе огонь вели те же двенадцать стотридцатимиллиметровок и три четырнадцатидюймовки. Бортовой же залп был самым мощным, поскольку включал в себя все девять четырнадцатидюймовок и десять стотридцатимиллиметровок. Скорость полного хода с нашими турбинами должна была составить не менее двадцати пяти узлов. Впрочем, чтобы не дразнить англичан, в проект были заложены всего двадцать два. Мы занизили мощность планируемых к установке турбин, но сделать это удалось вследствие разработки турбин нового поколения, выдававших на тонну веса куда большую мощность, чем все известные ранее. Это было достигнуто не революционным, а эволюционным путем — сокращением расстояния между аппаратом и вентиляторными ступенями, использованием новых, более легких и прочных сплавов для лопаток турбин, разработанных в Магнитогорском университете, и другими усовершенствованиями. А также на порядок большим математическим обсчетом всего механизма. Новейшие электромеханические расчетные системы производства фабрики Однера-Давыдова уже достигли уровня простеньких инженерных калькуляторов моего времени, что позволяло значительно сократить время математической проработки сложных проектов типа тех же турбин, мостов, транспортных потоков и крупных зданий, либо обсчитать их подробнее и точнее. А для турбин, паровых машин паровозов, электрогенераторных установок, промышленных и судовых дизелей и иных подобных установок еще и, во-первых, существенно сократить время на проектирование, а во-вторых, заметно улучшить такие показатели, как надежность, экономичность и удельный расход материалов…

Так что заложенные в проект вес и размерения ГЭУ[37]вполне убедили англичан в том, что с такой двигательной установкой наши линкоры никак не смогут показать скорость выше указанной. И это к лучшему.

В общем, корабли получились неплохие и к 1914 году должны были стать одними из сильнейших и надежнейших в мире. Впрочем, в сроках начала войны я был сейчас ну совершенно не уверен. По мне было бы лучше отодвинуть ее как можно дальше. Программа перевооружения и реконструкции береговой обороны должна была в основном завершиться к 1912 году; к этому же сроку мы планировали одолеть первый этап программы развития легких сил флота, а также закончить переподготовку и сильно продвинуться в перевооружении корпусов первой очереди в армии. Так что 1912-й — это был самый ранний срок, когда стоило ввязываться в мировую войну. Не потому, что мы бы к этому году оказались полностью к ней готовы. Просто к 1912-му мы бы прошли все свои, на мой взгляд, ключевые этапы подготовки и уж точно были бы куда лучше готовы к войне, чем Российская империя в той, другой реальности к 1914-му, в котором она в нее и ввязалась. А так план подготовки был рассчитан до 1916 года. К началу 1914-го мы должны были получить от англичан последние два из восьми заказанных им дредноутов, полностью закончить переподготовку и развертывание армии мирного времени и приступить к созданию мобилизационных резервов обученного личного состава для формирования корпусов второй очереди. То есть подготовиться к войне где-то наполовину или даже на две трети. А вот к 1916-му…

Я снова вздохнул. Ну не даст нам никто этого времени. Дай бог, до 1912-го дотянем. Насколько я помнил, в той истории, что здесь знал только я, войну начали немцы, первыми завершив перевооружение и переподготовку своей армии и посчитав, что имеют неплохие шансы на победу. Русская программа реформ и перевооружения должна была завершиться позже — то ли к 1916-му, то ли к 1917 году, — и к тому моменту предполагалось накопить мобилизационные запасы оружия и боеприпасов. Не успели…

И здесь точно не успеем. Ну вот точно! Хотя мобилизационные запасы я гнал так быстро, как только мог, специально даже затягивая с перевооружением армии, хотя это противоречило и всеобщей практике, и просто здравому смыслу. Все и всегда сначала перевооружали имеющуюся армию и, лишь закончив с этим, начинали накопление мобилизационных запасов. Я же существенную часть нового вооружения и снаряжения направлял на мобилизационные склады. Военная реформа у нас перешла в завершающую стадию и сейчас привлекала пристальное внимание всех соседей. Так что этим шагом я в первую очередь пытался создать у потенциальных противников мнение, что нашей армии еще далеко до пика боеспособности, что нам еще работать и работать. Мол, не торопитесь с началом войны, подготовьтесь получше, время еще есть — успеете. И вообще, сейчас наш свежеиспеченный Генеральный штаб активно работал над обширнейшей программой дезинформации, призванной максимально скрыть наши истинные возможности и тем самым как можно дальше отодвинуть войну.

И все равно я был уверен, что мы не успеем закончить все планируемое. Ситуация немного другая. Англичане, похоже, к настоящему моменту оказались здесь заметно слабее, чем в той истории, что здесь знал только я. Впрочем, не они одни. Несколько слабее выглядели и Германия, и Франция. И причиной тому была, похоже, Россия. Все верно, в мире ничего из ниоткуда не происходит и никуда не девается. Если в этом варианте реальности, который сложился моими усилиями, Россия стала куда сильнее, значит, это было скомпенсировано ослаблением других держав. Ну, относительным, конечно, по сравнению с тем, какими они смогли бы стать, ежели бы все развивалось так, как это уже случилось в «моей» истории. Более или менее в сходных рамках с той историей, которую здесь знал только я, из крупных государств держались только, пожалуй, Австро-Венгрия и Италия. Опять же потому, что у нас с ними и в другой истории особенных пересечений не было. А с немцами были, и частые. Как и с французами. Мы, вследствие массированного притока трансваальского золота, которое я предоставил родимому государству в кредит под божеский процент, а также куда лучшего развития промышленности, не только заметно меньше «кормили» французов своими процентами по займам, но и куда скуднее вкладывались во французскую промышленность военными и промышленными заказами. Как, впрочем, и в немецкую. С какого-то момента уже стало незачем. Очень многое из того, что в моем варианте истории мы закупали у немцев, французов и англичан, ныне Россия производила сама. И не только для себя производила, но еще и торговала произведенным, оттяпав существенный кусок европейского рынка в первую очередь у немцев, — тем же медицинским оборудованием, а также самолетами, автомобилями, проводом, кабелем, электротехническим оборудованием и лампами накаливания, экскаваторами, судами и так далее. Да что там рассусоливать — одно то, что мы держали почти четверть европейского рынка автомобилей, вполне успешно конкурируя с «Рено», «Остином», «Даймлером», «Панар-Левассером», «Падеусом», «Фиатом», «Триумфом», «Бенцем» и другими европейскими производителями, уже говорило само за себя. А ведь мы и о сырье не забывали. Например, европейский рынок кожи удалось подгрести под себя почти полностью, опять же существенную часть свинца, цветных металлов, ту же электротехническую медь и алюминий немцы закупали в России. Так что сразу после начала войны у них начнутся серьезные проблемы с сырьем. Ну да на то и расчет был, когда мы начинали поставки всего этого в Германию с существенным дисконтом к среднемировой цене. Чтобы собственные немецкие производства не выдерживали конкуренции и разорялись. Но все равно немцы перли мощно. Да они на одних поставках в английскую Южную Африку скомпенсировали, по моим прикидкам, едва ли не треть всего недобранного с нас, вынув эти средства, соответственно, из кармана англичан. И как и в той истории, что я знал, должны были подготовиться к войне первыми. Уж больно сильно ударили по англичанам южноафриканская война и проигрыш японцев в Русско-японской…