Книга Ледяной круг [= Львиный Зев] - Ольга Игоревна Елисеева

Когда Нитокрис поднялась с каменных плит, она уже не была похожа на себя. Ее грудная клетка вздыбилась, спина заметно деформировалась, сквозь тонкую маску человеческого лица светилась маленькая голова насекомого. К алтарю под обелиском подползло, шевеля длинными шерстистыми усами, отвратительное чудовище, сочетавшее в себе черты нечеловечески прекрасной женщины и крупной навозной мухи. Хотшепсут, на мгновение пришедшая в себя, издала ужасный крик и навсегда затихла, ощутив трепетное прикосновение жадных лапок Бельзебел. Муха склонила голову и впилась в смуглую шею жертвы. Позвонки хрустнули, как хрустит устрица во время еды. Еще живая Хотшепсут испытала одновременно и страшную боль, и никогда дотоле неведомое наслаждение.

Супруга Бога собрала всю свою силу и начала медленно, при каждом глотке крови выталкивать чуждую ей сущность в тело своей рабыни. Она задумала то, что еще никому не удавалось: вызвать Бельзебел и сохранить свое собственное тело. Хрипло дышавшая и выкручивавшаяся на камне служанка содрогнулась от сильного спазма, ее руки вскинулись вверх, а ноги изогнулись в коленях, под кожей вместо ребер начали проступать широкие плоские пластины мушиного брюха.

Впервые в жизни Нитокрис могла наблюдать за воплощением Бельзебел со стороны, и зрелище привело ее в замешательство. Давно забытое отвращение всколыхнулось в Супруге Бога, но она преодолела его, поздравив себя с тем, что сама освободилась от мушиного облика.

Нитокрис отступила на шаг и вытянула вперед руку с талисманом, заклинавшим Бельзебел. Ожерелье — знак власти над Царицей Мух — осталось у нее на шее. Она в страхе смотрела на алтарь под обелиском. Вместо Хотшепсут на камне сидела громадная шестирукая тварь с хрупкими, словно слюдяными, крыльями. Повернув к Нитокрис свою маленькую прилизанную головку, Бельзебел вылупила на нее мутные сетчатые глазищи.

— Да продлит господин наш твои годы, сестра моих несчастий, — вежливо обратилась она к Нитокрис. — подаст тебе обильный гаввах во все дни жизни твоей. Что тебе понадобилось от меня? Время мое к службе твоей, ибо я счастлива снова осязать полную луну телом, которое ты мне подарила, и благодарность моя измеряется только выпитой жизнью.

Нитокрис склонилась перед ней в глубоком поклоне.

— Госпожа дум моих, — пропел тихий голос царицы, — я осмелилась прибегнуть к твоей помощи по двум причинам. Я ищу мужчину, норлунга, чья сила удержит меня на краю этого тленного мира. Помоги мне найти его. О второй услуге мы поговорим потом.

— Мужчина? Норлунг? — Бельзебел спустила с камня длинные стройные ноги, унаследованные от Хотшепсут. — Нам угоден мужчина. Но за вторую услугу должна быть уплачена отдельная цена.

— Я поделюсь с тобой его жизнью, — с неудовольствием ответила Нитокрис. — Если ты найдешь норлунга.

— А у него много силы? — насмешливо спросила Бельзебел.

— Нам хватит, — Супруга Бога сделала шаг к Царице Мух и положила ей руку на загривок. — Летим, если ты не возражаешь. Нам надо найти его еще до рассвета.

Нитокрис взобралась на спину Бельзебел, и та, расправив крылья, с легким треском взмыла в ночное небо. На ее груди светился неестественным зеленоватым светом печальный пентакль, число сеферот которого точно соответствовало числу золотых мух в ожерелье царицы. Темный неподвижный Кем поблескивал лоснящейся тушей между низких берегов. Бельзебел летела на север, унося на себе ту, что никогда не должна была покидать пределов Харазима, а Нитокрис, по временам глядя вниз, испытывала острое желание прыгнуть в зовущую пустоту под ногами.

Глава 9

Граф Крискилла потянул носом воздух и совсем по-волчьи повернул голову, словно вслушиваясь в отдаленный, одному ему ясный звук. Он стоял на башне в вечерний час, ожидая, когда последние лучи солнца растворятся в густой темноте и настанет его время жить. Тонкий розоватый закат предавал болотам и вересковым пустошам необычайно нежный облик. Но Крискилла не видел этой тихой, зачаровывающей сердце красоты. Его зрение давно уже перестало различать знакомые человеческому оку оттенки. Он замечал лишь, как пульсируют пятна тепла и движутся темные контуры. Чем чернее сгущался мрак, тем совершеннее становилась способность оборотня отыскивать глазом врага. Врага? Друга? Не все ли равно? Пищу.

А враг был близко. Крискилла чувствовал это. Но граф чувствовал и другое: тихие ровные толчки откуда-то из-под земли. Они отзывались во всем его теле непрекращающимся, ноющим пением крови, от которого оборотня охватывало радостное возбуждение. Там внизу, глубоко по неведомым тропам шли его лунные братья, дети древних великих народов, такие же изгои в сегодняшнем мире, как и он сам.

Крискилла не принадлежал к кругу арелатской знати. Его могущественный род тянул свои корни в те незапамятные времена, когда по земле гарцевали гордые люди с Островов Блаженных. Гибель мира, гибель великой прародины, мгновенное могущество и слава отпавших колоний, их уход в небытие под сапогами дикарей, лавиной хлынувших с севера. Теперь он один, последний скрюченный лист на сухом семейном древе. Один среди пугающих безмолвием болот, из черной воды которых в небо смотрят лица бесчисленных поколений, прошедших по улицам мертвых городов. Граф знал, что покоится у него под ногами. Хранитель исчезнувших лабиринтов, он ждал долго и дождался! Скоро они придут. О, если б он мог дать им знать о себе!

Внезапно огромная черная тень наползла сзади на башню и закрыла собой половину неба. Вечер превратился в непроглядную ночь. Лишенная звезд мгла была осязаемой. Она склонялась над башней, над маленьким человечком на ее вершине, Ц возомнившим себя повелителем оборотней. Она смеялась над Ш ним, над его болотами и пустошами, над некогда великим родом принцев Оберона…

— Ты слышишь меня, Крискилла? — голос пришел к нему с мощным порывом ветра. Молния пересекла небо, и граф увидел громадную фигуру человека, склонявшегося к нему с высоты. — Ты слышишь меня? Отвечай!

— Я слышу тебя! — граф не мог устоять на ногах, он не мог поднять лица, но слышал зовущий его мрак.

Черная рука протянулась вниз, и, отделившись от земли, Крискилла поплыл над собственным замком. Он видел холмы и глубокие впадины, которые были ладонью звавшего его божества. Он видел, как мрак далеко вверху колыхался и свистел — это дышала и говорила чудовищная сила, пришедшая за ним. Собрав остаток сил, Крискилла выпрямился и скрестил руки на груди. Он — последний потомок великих владык мертвого города — ни перед кем не станет преклонять колени. Былая надменность взяла верх над страхом, граф овладел собой. Он прищурил желтоватые глаза и повел острыми ушами. Он у себя дома, и неведомый страж небес пришел к нему, чтобы просить… он знал это.

— Что тебе надо от меня, гость? — надменно спросил граф.

— Гость? — расхохоталась темнота. — А ты не потерял достоинства оберонских принцев. Что ж, пусть будет по-твоему. Пригласи же меня войти.

Крискилла держался на ногах из последних сил. Луна, только бы взошла луна, тогда он вновь обретет необходимую твердость, но сквозь огромную тень гостя не видно было даже неба!