Книга Мой герой - Нора Робертс

— Я рада, что у него появились новые друзья, — заметила Эстер, взяв свою чашку. — Его это очень беспокоило.

— Рэдли не тот ребенок, у которого возникают проблемы с новыми знакомствами.

— Это так.

— Ему повезло с мамой, привечающей друзей и готовящей для них печенье. — Он сделал еще один глоток. Повар его матери пек маленькие кексы. Он подумал, Эстер бы поняла, что это совсем не одно и то же. — Конечно, когда мы поженимся, мы должны подарить ему несколько братишек и сестренок. А что ты поставишь на эту полку?

— Разные безделушки, — прошептала Эстер изумленно. — Мич, я не хочу с тобой ссориться, но мне кажется, нам следует кое-что выяснить.

— Кое-что выяснить? Ах да, я как раз хотел тебе сказать, что начал работу над сценарием. Продвигается неплохо.

— Я рада. И я запуталась. — Это действительно здорово, но я думаю, нам нужно прежде поговорить о нашем деле.

— Без проблем, а что за дело ты имеешь в виду?

Она только открыла рот, как ее сын снова перебил ее. Когда вошел Рэдли, Эстер как раз собиралась поставить фарфоровую кошку на нижнюю полку.

— Я тут сделал кое-что для тебя в школе. — Взволнованный Рэдли стоял, держа руки за спиной.

— Да… — Мич поставил кофе на стол. — Можно посмотреть?

— Это — валентинка, знаешь? — Смутившись, он вручил ему самодельную открытку из картона с голубой ленточкой. — Я сделал маме сердечко с кружевом, но подумал, что для парня лучше с ленточкой. — Рэдли переступил с ноги на ногу. — Она открывается. Неуверенный, что может доверять своему голосу, Мич развернул открытку. Рэдли подписал ее печатными буквами своим самым старательным, самым красивым подчерком.

— «Моему лучшему другу Мичу. Я люблю тебя. Рэдли». — Он закашлялся, надеясь, что не выглядит полным идиотом. — Это великолепно. Я, ммм… никто раньше не делал для меня открыток.

— Правда? — Волнение сменилось удивлением. — Я всегда делаю их для мамы. Она говорит, что они ей нравятся гораздо больше покупных.

— Эта понравилась мне больше всех, — сказал Мич. Он был не уверен, как десятилетний мальчик отнесется к тому, что его поцелуют, словно малыша, но все равно пригладил ему волосы и поцеловал. — Спасибо.

— Не за что. Увидимся.

— Ага. — Не в силах оторвать взгляда от маленького листа картона, Мич услышал звук хлопнувшей двери.

— Я не знала, что Рэд это задумал, — тихо проронила Эстер. — Думаю, он хотел, чтобы это было секретом.

— Здорово сделано. — В этот момент Мич был не способен объяснить, что значит для него эта картонка с ленточкой. Поднявшись, он подошел к окну, держа открытку в руках. — Я без ума от него.

— Я знаю. — Эстер облизнула губы. Она знала это уже давно. И если когда и сомневалась, насколько глубоки чувства Мича к ее сыну, то теперь получила этому самое непосредственное подтверждение. И это только усложняло ситуацию. — Всего лишь за несколько недель ты так много сделал для него. Я понимаю, мы с Рэдом не вправе надеяться на твое частое здесь присутствие, но я хочу, чтобы ты знал, что оно для нас очень многое значит.

Он подавил приступ гнева. Ему нужны не ее благодарности, а, черт возьми, гораздо большее. Остынь, одернул он себя.

— Лучший мой совет — просто попробуй привыкнуть к этому, Эстер.

— Это именно то, что я не хочу сделать. — Разгоряченная, она подошла к нему ближе. — Мич, ты мне очень дорог, но я не хочу от тебя зависеть. Я не могу себе позволить ждать, надеяться, верить.

— Это твои слова. — Он бережно положил открытку на стол. — Я не спорю.

— То, что ты сказал раньше…

— А что я сказал?

— О том, когда мы поженимся. — Я это говорил? — Он улыбнулся, накручивая прядь ее волос себе на палец. — Я даже не знаю, о чем думал.

— Мич, у меня такое чувство, что ты хочешь обмануть мою бдительность.

— А что, получается?

Отнесись к этому легче, сказала она себе. Если он хочет свести все к игре, окажи ему такую услугу.

— Это только подтвердило мое о тебе мнение — ты очень странный человек.

— В каком смысле?

— Хорошо, начнем с того, что ты разговариваешь со своей собакой.

— Тас отвечает мне, так что это не считается. Вторая попытка. — Все еще держа ее волосы накрученными на свой палец, он привлек Эстер к себе ближе. Понимала она это или нет, но они обсуждали сейчас их отношения, и она была спокойна.

— Ты зарабатываешь на жизнь написанием комиксов и даже читаешь их.

— Будучи женщиной с деловой хваткой, ты должна понимать важность грамотных вложений. Знаешь, сколько стоит у коллекционеров двойной выпуск моих «Защитников Перта»? Только скромность не позволяет мне озвучить цифры.

—Даже и не сомневаюсь в этом.

Он поблагодарил ее легким кивком.

— А теперь, миссис Уоллес, я буду счастлив обсудить с вами проблему значимости литературных жанров. Не помню, говорил ли я, что в старших классах я был капитаном команды на школьных диспутах.

— Нет, не говорил. — Она положила руки ему на грудь, в очередной раз восхищаясь мускулистым тренированным телом под заношенным свитером.

— А можешь ли ты возразить против того факта, что вот уже пять лет не выбрасывал газеты и журналы?

— Я сохраняю их для большой бумажной коллекции второго тысячелетия. Реставратор — мое второе имя.

— А кроме того, у тебя всегда найдется ответ на все вопросы.

— От тебя же мне нужен только один. Я упоминал, что влюбился в твои глазки сразу после ножек?

— Нет. — Ее губы немного дрогнули. — Никогда не говорила, но, увидев тебя впервые сквозь дверной глазок, я принялась долго и пристально тебя рассматривать.

— Я знаю. — Мич усмехнулся. — Если правильно взглянуть в эту штуковину, то увидишь тень.

— А… — произнесла она, не зная, что добавить.

— Знаете, миссис Уоллес, дети могут вернуться сюда в любое время. Вы не против, если на несколько минут мы прекратим разговоры?

— Нет, — она обняла его, — я совсем не против.

Она не могла признаться даже самой себе, что чувствует себя защищенной в его объятиях. Но это было именно так. Она не желала и думать о том, что очень боялась потерять его, ужасаясь той огромной утрате, которая может случиться в ее жизни. Однако страх этот был явственным. И он испарился, как только она коснулась его губ своими губами.

Эстер запрещала себе мечтать о завтрашнем дне или том будущем, что легко и быстро нарисовал Мич своими разговорами о семье и женитьбе. Ее учили, что брак — это навсегда, но на своем горьком опыте она узнала, что брачные клятвы так же легко забываются, как и даются. Нет, в ее жизни больше не будет невыполненных обетов и обещаний.