Книга Ведьма носит Reebok - Надежда Первухина

А потом все стихло. И чаша, похоже, остыла. И я почувствовала каким-то седьмым чувством, что чаша пуста. Я взглянула на Флоренс. Та стояла, молитвенно сложив руки, закрыв глаза. Губы ее что-то шептали. Я не стала мешать человеку, погруженному в молитву. Я решила, что обо мне благополучно забыли и можно тихо слинять из храма. Например, в кафетерий. Вдруг там опять пьет молочный коктейль Мужчина Моей Мечты, или Три М? Но только я сделала неуверенный шаг в сторону, как Флоренс открыла глаза:

– Юля, ты куда?

– Да мне надо… – пробормотала я, слегка нервничая.

– Потерпи. – Флоренс истолковала мои слова однозначно. – Служба скоро закончится, к тому же уходить со службы – дурной тон.

Ну, коли так… Я набралась терпения и даже на всякий случай молитвенно сложила руки. Конечно, молиться мне не хотелось. Но опять-таки на всякий случай я попросила Лунную богиню быть поснисходительней к моим проказам и всяким жизненным заморочкам.

Я посмотрела на статую Дианы. На миг мне показалось, что она ожила и смотрит прямо на меня!

– Сгинь, пропади, – прошептала я, чтобы отогнать наваждение, но, вместо того чтобы пропасть, наваждение обросло новыми впечатляющими событиями. А именно: мраморная Диана обрела плоть и кровь, превратившись в очаровательную молодую женщину с черными как ночь глазами и задорной улыбкой яркогубого рта. Ожившая Диана грациозно спрыгнула с алтаря (туника взметнулась, открыв шикарные бедра) и подошла прямо ко мне. Я испуганно попятилась.

Она протянула руку и коснулась меня. Ее рука была живой и теплой…

– Богиня, – прошептала я.

– Чшш, – приложила она палец к губам. – На нас не должны обращать внимание. Хотя, конечно, я отвела глаза всем остальным, но… Я не очень хорошо ворожу. Ты очень забавная.

– Д-да?

– Да. Как тебя зовут? Я имею в виду Истинное Имя.

– Улиания.

– И имя забавное. Ты мне нравишься, Улиания. Ты единственная, кто не произнес ни слова молитвы.

– Ой.

– Ты очень искренна в своем неверии. И это мне тоже нравится. Искренность в людях – самое главное. Мне надоело выслушивать этих благочестивых зануд с их лицемерными молитвами. Так и хочется иногда метнуть в них молнию!

– Не надо…

– Да я знаю, что не надо, – я ведь добрая богиня. И я хочу сделать тебе подарок. Выполню любое твое желание. Проси!

Ну что я могла попросить?! Я привыкла всего добиваться сама. Разве только…

– Я бы хотела еще раз увидеть одного человека… Но я не знаю его имени, я видела его всего один раз…

– Представь его мысленно.

Я представила.

– Красивый юноша, – почему-то вздохнула богиня. – Ты увидишь его. И не раз. Правда, я не знаю, будешь ли ты от этого счастливей…

– Буду-буду! – Перспектива увидеть еще раз Три М так вдохновила меня, что кровь прилила к щекам. Но тут же меня обуяли сомнения – а вдруг богиня просто прикалывается?

– Я не лгу, когда обещаю что-нибудь, – строго сказала богиня. – Все-таки жаль, что в тебе так мало веры.

– Во мне ее совсем нет, – виновато сказала я.

– Есть, только дремлющая. Запомни, Улиания: вера есть у каждого.

– Где-то я уже это слышала…

– Неважно. – Богиня положила руки мне на плечи и легонько дунула мне в лицо со словами: – Ты увидишь того, о ком мечтаешь. И не далее как сегодня.

– Спасибо, – прошептала я.

Самое интересное, что и правда никто не заметил того, как богиня сошла с алтаря и принялась беседовать со мной. Даже всеведущая и вездесущая Мокрида Прайс была, казалось, полностью погружена в молитву и не замечала ничего вокруг.

– Мне пора, – сказала богиня. – Рада была познакомиться, Улиания.

– Я т-тоже.

– Надеюсь, мы еще встретимся. Ты заходи иногда в храм, без всяких там церемоний. Буду рада твоему обществу.

– Хорошо.

Богиня подмигнула мне и взлетела. Приземлилась она на алтарь, точнехонько на то место, где стояла. По ее телу прошли волны света, такого нестерпимого, что я зажмурилась. А когда я открыла глаза, видение исчезло. И каменная Диана смотрела не на меня, а в далекие небеса.

Меж тем моление окончилось. Но никто не расходился. Флоренс опять толкнула меня локтем (и что у нее за привычка?!):

– Юля!!!

– Что?!

– Мне срочно нужна твоя помощь!

– Да, конечно, а что такое?

– Сейчас будет банкет. Мокрида всегда устраивает его, когда в «Медиуме» появляются монахини и проводится моление.

– Замечательно, а я здесь при чем?

– Ты и я, – мы должны проверить, все ли готово к банкету.

– Надеюсь, нам не придется играть роль официанток.

– Нет, конечно. Идем.

Мы тихо вышли из храма. Флоренс вызвала лифт, а я все еще приходила в себя после явления мне богини. Нет, я, конечно, понимаю, что для некоторых явление богини – зрелище довольно заурядное, но я к таковым не отношусь. Меня снедало волнение – богиня пообещала, что я увижу Три М, к тому же не раз. От одного этого переквалифицируешься из атеистки в истинно верующую!

Вместе с Флоренс мы спустились на тринадцатый этаж. Здесь, помимо резиденции благословенной Мокрицы, находился небольшой, человек на сто – сто пятьдесят, банкетный зал. Еще в лифте я уловила ароматы хорошей кухни, а теперь, когда мы направлялись к банкетному залу, эти ароматы вообще напрочь забили мне нос. Я вспомнила, что давно не ела.

– Флоренс, а когда мы все проверим… можно, я сбегаю в кафешку на первом этаже?

– Ты с ума сошла! Мы должны за всем приглядывать, особенно за официантами! – Тут Флоренс прочитала отчаяние на моем лице и смягчилась: – Что, так проголодалась?

– Смертельно, – сказала я.

– Ну ладно. – Флоренс позволила себе быть великодушной. – Так и быть. Иди в кафе, но на все про все я даю тебе сорок минут. А потом ты вернешься сюда и будешь со мной дежурить на банкете.

– Хорошо. Спасибо, Флой, я тебя не подведу!

– Поторопись.

Я бросилась к лифту.

В кабине было зеркало. Я придирчиво осмотрела в нем себя, и только тут до меня дошло, что я выряжена не в свой обычный прикид, а в ритуальное платье!

Ну точно, мое появление в кафетерии произведет настоящий фурор. А еще от меня пахнет яблочным соком. А если меня в таком виде узрит Три М? Он точно сочтет меня душевнобольной, пять минут как сбежавшей из психушки.

И почему мне не везет?

Словно подтверждая тезис о том, что мне глобально не везет, лифт встряхнулся, как пес, выходящий из воды, и застыл.