Книга Мировая история - Одд Уэстад

Первый ясный знак назревания больших бед обнаружился в начале 1980-х годов в Польше. Польская нация в высокой степени сохранила свою общественную сплоченность за счет того, что следовала наставлениям духовных пастырей, а не указаниям политических правителей. Римско-католическая церковь пользовалась беспрекословным влиянием на чувства и умы подавляющего большинства поляков как воплощение нации и часто выступала от их имени. Причем тем более убедительно, когда на престол в Ватикане взошел папа римский происхождением из поляков. Что было горячо поддержано рабочими, выступавшими в 1970-х годах против экономической политики властей, относившихся к ним не по-божески.

Церковь сыграла свою роль на фоне складывавшихся неблагоприятных экономических условий, послуживших причиной обострения внутренней обстановки в Польше к 1980 году. Серия забастовок тогда стала кульминацией в упорной борьбе трудящихся Гданьской верфи. Именно там зародилась новая и спонтанно организованная федерация профсоюзов под названием «Солидарность». Ее вожаки к экономическим целям забастовщиков добавили политические требования, в частности, о предоставлении свободы и независимости профсоюзам. В предводители «Солидарности» выдвинулся неугомонный, часто подвергавшийся арестам электромонтер и профсоюзный активист по имени Лех Валенса, ревностный католик, тесно связанный с польскими церковными иерархами. Ворота верфи украсили портретом папы римского, а на открытом пространстве судоверфи проходили мессы. Стачечное движение охватывало все новые предприятия, и в скором времени весь мир удивился, когда потрясенное польское правительство пошло на исторические уступки, но главное – признало «Солидарность» самостоятельным профсоюзом с самоуправлением. Символичным событием стало разрешение на регулярное вещание воскресной католической мессы по каналам радио. Но остановить массовые беспорядки властям никак не удавалось, и с приходом зимы мятежная атмосфера только накалилась. Послышались угрозы возможного вмешательства со стороны соседей Польши; ходили слухи, будто на границе с ГДР и СССР ждали приказа о наступлении 40 советских дивизий. Но, образно говоря, той ночью пес не пролаял; подразделения Советской армии не двинулись, так как Брежнев никаких распоряжений не отдал. Поостерегся и его преемник: годы наступили очень уж лихие! Это был первый признак изменений в Москве, которым предстояло послужить предпосылкой тому, что происходило в Восточной Европе в следующие 10 лет.

В 1981 году напряженность продолжала нарастать, экономическая ситуация ухудшилась, но Валенса старался предотвратить возможные провокации. Пять раз командующий вооруженными силами Варшавского договора посетил Варшаву. В последний его приезд радикалы нарушили запреты Валенсы и призвали польский народ к всеобщей забастовке, если правительство посмеет взять на себя чрезвычайные полномочия. Президенту Польши 13 декабря пришлось ввести в своей стране военное положение. Последовали сообщения о жестоких репрессиях и даже гибели сотен человек. Зато после решительных действий польских военных отпала потребность в вводе вооруженных сил Варшавского договора. Верхушка «Солидарности» перешла на нелегальное положение, чтобы продолжить борьбу в течение еще семи лет, во время, которых стало очевидно, что военное правительство справиться с хозяйственными осложнениями и привлечь на свою сторону «здоровую» часть населения страны не в состоянии. Польское общество все настойчивее противилось коммунизму. Происходил моральный переворот в сознании польского народа. Как выразился один западный наблюдатель, поляки начали вести себя, «как будто они жили в свободной стране»; усилиями подпольных организаций и публикаций, стачек и демонстраций, а также проклятий священнослужителей в адрес тогдашнего режима поддерживалось ощущение незатихающей гражданской войны.

Несмотря на то что через несколько месяцев правительство аккуратно отменило военное положение, ему все еще приходилось прибегать к откровенным и скрытным репрессиям. Между тем ситуация в народном хозяйстве Польши никак не выправлялась, Запад ни желания помочь, ни сочувствия не демонстрировал. К тому же после 1985 года в Москве начали сказываться последствия перемен. Кульминационный момент для Польши наступил в 1989 году, события которого активисты сравнивали с годом 1945-м. Примеру поляков последовали остальные народы Восточной Европы. Все началось с признания варшавским режимом права на участие в политическом процессе всех существующих политических партий и организаций, «Солидарности» в том числе. В качестве первого шага к истинному политическому плюрализму в июне провели выборы с участием множества претендентов на власть. «Солидарность» добилась полнейшего успеха. Прошло совсем немного времени, и депутаты нового польского парламента осудили немецко-советский договор августа 1939 года, вторжение в Чехословакию в 1968 году и инициировали расследование политических убийств, совершенных с 1981 года.

В августе 1989 года Валенса объявил о намерении «Солидарности» поддержать коалиционное правительство Польши; Горбачев предложил тогдашнему польскому руководству принять это (к тому времени ряд советских воинских частей уже вывели с территории ПНР). В сентябре правительством Польши становится коалиция, большинство которой составляли представители «Солидарности», а возглавил ее первый с 1945 года премьер-министр некоммунист. Вскоре Запад пообещал экономическую помощь. К Рождеству 1989 года Польская Народная Республика сошла со сцены, и снова второй раз за текущее столетие из могилы восстала историческая Республика Польша. Важнее всего оказалась роль Польши как авангарда движения Восточной Европы к свободе. Серьезность тех событий для себя очень скоро осознали руководители остальных стран социалистического содружества и не на шутку испугались. Пусть даже в различной степени, но вся Восточная Европа теперь подвергалась воздействию нового фактора: выросшего потока информации о некоммунистических странах, поступавшей прежде всего по каналам западного телевидения (надежнее всего принимавшихся на территории ГДР). Процесс критики тогдашних властей соцстран стимулировался свободой передвижения, доступом к иностранным книгам и газетам, и не в одной только Польше. Несмотря на разрозненные смехотворные попытки продолжать контроль над информацией (в Румынии все еще требовалась регистрация в государственных органах всех пишущих машинок), изменение в сознании граждан уже шло полным ходом.

То же самое происходило и в Москве. Горбачев пришел к власти на самой заре таких событий. Пять лет спустя никто уже не сомневался в том, что с приходом к власти в СССР Горбачева произошли революционные институциональные перемены, коммунистическая партия лишилась власти, которая перешла к оппозиционерам, в основном в республиках Союза. Они начали требовать большей или меньшей степени автономии. Еще до наступления конца создавалось впечатление, что Горбачев занимается подрывом своей собственной власти. Парадокс состоял еще и в том, что экономическая картина в СССР выглядела все хуже и тревожнее. Все прекрасно видели, что переход к рыночной экономике, будь то медленный или стремительный, принесет громадные тяготы многим советским гражданам, если не подавляющему большинству, чего никто заранее предусмотреть не смог. К 1989 году стало ясно, что советское народное хозяйство утратило контроль со стороны правительства и валится в пропасть. Как всегда в советской истории, модернизацию затеяли в центре, откуда она должна была распространяться на места через авторитарные структуры власти. Но в сложившихся тогда условиях на такой порядок рассчитывать не приходилось в силу сопротивления номенклатуры и руководства административно-командной системы экономики, а затем, то есть в конце десятилетия, из-за откровенного и стремительного разложения центральной власти.