Книга Попытка возврата - Владислав Николаевич Конюшевский

рассказы о русских «невидимках», то большинство из них считал преувеличением. Но сейчас я думаю, что в тех словах не было ни слова неправды! Скорее они преуменьшали ваши возможности. Сегодня своими глазами в этом убедился… Ведь произошел практически встречный бой с заметно превосходящими силами противника. А вы бошей уделали в несколько минут, захватили пленных и технику! Это фантастика!

Удивившись, что же такого фантастического сержант нашел в этом в общем-то рядовом происшествии, я пожал плечами и ответил:

— Это наша работа. А вот то, что советские ребята на фронте сделали, это действительно — фантастика!

— Да, я видел русскую хронику. Нам ее недавно показывали. И могу сказать: ваши солдаты прошли через ад и победили самого сатану!

М-да… впечатленный искренней горячностью Говарда, я подумал, что вряд ли этот конкретный человек когда-нибудь забудет то, что сделал советский солдат для победы над фашизмом. И через что ему пришлось для этого пройти. Обидно только, что у политиков память уж очень короткая…

Тут голова у меня опять «поплыла», поэтому, пожав американцу руку, я закругляясь, сказал:

— Скоро стемнеет, так что не будем терять времени. Удачи тебе, Фрэдди Говард! И дай бог пережить эту войну без потерь!

Сержант, если и удивился, услышав упоминание о боге из уст советского офицера, то вида не подал, а просто козырнул и побежал в сторону разбитого «виллиса». А я скомандовал остальным:

— Жан, Гек, «мутные» «языки» пусть сидят в «додике», остальных пленных — в автобус. Сами остаетесь там же. Змей, помоги Говарду.

Чуть позже, убедившись, что все указания выполнены, махнув на прощание рукой американскому сержанту, крикнул:

— По машинам!

И мы поехали дальше. На этот раз дорога прошла без приключений, только когда подъезжали к штабу армии, я чуть не выпал из «ГАЗика», на секунду потеряв сознание. А еще через минуту, видимо, окончательно вырубился, так как неожиданно сильно потянуло в сон, и глаза сами собой закрылись…

Глава 11

Открыл глаза уже в госпитале. Во всяком случае место, где я лежал, идентифицировалось сразу и без проблем. Даже не по мягкости подушки и не по чистоте палаты, а по всепроникающему запаху карболки. Приподнявшись, огляделся. Палата была маленькая, на четырех человек. Две койки стояли пустыми, а еще на одной кто-то лежал, накрывшись с головой. Осторожно сев, я прислушался к себе. Не тошнит, голова не кружится… Попробовал пошевелить перевязанной рукой. Больно, но терпимо. Правда, когда начинаешь ее поднимать, то боль становится резкой. Ну да ладно, я не воробей, чтобы крыльями махать…

Увидев под койкой тапочки, надел их и шагнул к вешалке, на которой висели два коричневых больничных халата. Накинув один из них себе на плечи, вышел в коридор и сразу столкнулся с медсестрой, которая несла на подносе несколько шприцов. Увидев меня, девчонка ойкнула и, улыбнувшись, сказала:

— А я к вам как раз иду. Укольчики надо ставить. Так что пойдемте обратно, в палату.

Вдохнув, я повернулся назад и, укладываясь гузкой вверх, глядя, как она раскладывает блестящие причиндалы на тумбочке, шепотом спросил:

— Давно я здесь?

Сестричка, оглянувшись на спящего соседа, так же шепотом ответила:

— Вас вчера вечером привезли. У нас как раз окно было, поэтому сразу прооперировали. И пулю достали, и артерию зашили. А вы что, не помните? Ведь в сознании были, перед тем как вам наркоз начали делать.

Я покачал головой:

— Не помню…

— Такое тоже бывает.

С этими словами она вогнала мне первый укол. Я, ожидая гораздо большего, радостно сказал:

— А у вас рука легкая!

Девчонка, протирая спиртом другую ягодицу, кивнула:

— Все так говорят. Даже Григорий Иванович. — И тут же пояснила: — Это наш заведующий отделением.

Дождавшись, пока она введет лекарство, я задал наиболее интересующий меня вопрос:

— А как в Берлине? Что говорят?

— Наши вышли к Шпрее. Бои идут по всему периметру. Немцы массово сдаются в плен. А еще говорят, что Гитлер убит!

Я подпрыгнул:

— Да ну! По радио прямо так и заявили?!

— Нет, — сестренка, укладывая меня обратно, пояснила: — Это связисты рассказали из штаба армии. И я им — верю! Господи, неужели все закончится? Неужели…

Но договорить она не успела, так как в дверь в палату открылась и появился Гусев. Увидев меня, он хохотнул:

— Ага, очухался! И, конечно, сразу затребовал к себе самую красивую девушку госпиталя!

— Не ори, человека разбудишь!

Серега, глянув на вторую занятую койку, тут же сбавил тон и, извинившись, елейным голоском поинтересовался:

— А как зовут эту прекрасную незнакомку, которая своими восхитительно нежными руками делает укол?

Сестричка фыркнула и покраснела, а я ответил за нее:

— Старый ты козел! Дома две жены, три любовницы, пятеро детей, а все туда же!

Командир от возмущения не нашелся, что сказать, а медсестра, незаметно мне подмигнув, собрала шприцы и сказала:

— У вас капельница в семнадцать часов, так что можете пока прогуляться по внутреннему двору, только недолго, а то вам еще вредны нагрузки.

Гусев, глянул ей вслед и, подождав, когда за сестричкой закроется дверь, обиженно сказал:

— Сам ты — козел! А вдруг это моя судьба?

— Твоя судьба должна быть минимум лет на пять постарше! Ты лучше скажи, что это за слухи, будто Гитлера ухлопали? И вообще, что сейчас в Берлине творится?

Серега, посмотрев на моего соседа, предложил прогуляться и, после того как мы вышли на утопающий в зелени двор, ответил:

— Информация насчет фюрера пока не подтверждена, но весьма правдоподобна, так как сегодня утром к нашему командованию обратились люди, назвавшие себя новым правительством нацистской Германии. Обратились с