Книга Волшебник не в своем уме - Кристофер Сташеф

— Поживем — увидим, — проворчал покупатель, всеми силами стараясь изобразить недоверчивость, но это у него получилось неважно.

У реки Мелорин мимо Джанни прошествовали две женщины с корзинками провизии, возвращавшиеся с рынка.

— Нутром чую, Антония! — шептала одна другой. — От воды лихорадкой тянет! Скоро начнутся те самые моры, про которые в Библии написано, либо я ничего не смыслю в целительстве!

— Твоему нутру, само собой, виднее, — съязвила ее спутница, — да только в нашем городе сроду никаких моров не было, а уж если и начнется какая хворь, так она от сточных канав скорее пойдет, а уж никак не от воды.

Однако глаза у нее были испуганные, и Джанни понял, что она почти так же боится распространения хвори, как и ее подруга. Тут почему-то Джанни неприятно зазнобило и он поспешил дальше.

На берегу, у пристани какой-то старый моряк разговаривал с мальчишками:

— Ну точно вам говорю, ребятня! То был морской змей! Я его своими глазами видел, вот как вас сейчас! Длинная тонкая тварь такая, как начала из воды выплывать, и башку свою все выше и выше задирает... А башка маленькая и плоская.

— Ну, раз башка маленькая, стало быть, и сам морской змей не такой уж здоровенный, — разочарованно протянул один из мальчишек.

— Да говорю же вам: громадина! Башка-то почему маленькая кажется? А потому, что она высоко поднята, шея-то у него длиной с полмили. Так что мы возблагодарили удачу, когда он развернулся и уплыл от нас! Но в этом году морские змеи больше не будут уплывать от кораблей, на это и надеяться нечего! Из моря то и дело будут выплывать всяческие чудовища, они станут охотиться за нашими кораблями и топить их!

Мальчишки ахали от притворного страха, пучили глаза, а вот молодой моряк, проходивший мимо во время того, как старик травил байку, нахмурился, да так и пошел дальше мрачный и встревоженный.

Джанни и сам растревожился. Люди видели в будущем какие угодно напасти, кроме истинной угрозы.

Если в самом скором времени не сказать им правды, если эти глупые слухи и дальше будут расползаться по городу, хорошего ждать не придется.

Ближе к закату Джанни поспешил к Пьяцца-дель-Соль с часто бьющимся от волнения сердцем. Однако ставни лавчонок уже были закрыты, а кибитки и след простыл. В первое мгновение Джанни был готов броситься на поиски яркого фургона по всему городу, но вспомнил, что и так уже не первый час бродит по улицам, а для того, чтобы обойти все островки, связанные между собой мостами, ему бы пришлось потратить не меньше недели. С тяжелым сердцем он направился домой, где его немного приободрила встреча с друзьями.

После ужина Гар отвел его в сторонку и спросил:

— Стало быть, завтра ты будешь говорить в Совете?

— Да, если сумею придумать, что сказать, — вздохнул Джанни.

Гар пожал плечами.

— А не надо ничего придумывать. Скажи им правду. Скажи все, что слышал, что видел своими глазами. Возникнут сложности — снова дай слово мне. Уверяю тебя, теперь я знаю столько, что запросто могу основательно напугать их, у меня это получится получше, чем у любого пророка, мастера по части дурных знамений.

Джанни усмехнулся и пообещал, что так и сделает. А ночью в его сны снова явилась прекрасная танцовщица. Ее фигура и одежды светились ярче, чем прежде.

Джанни Браккалезе! — воззвала она. — Ты должен убедить их бежать!

Но ты не беги от меня, молю! — простонал юноша во сне.

Глупый мальчишка! — возмущенно вскричала она. — Неужто ты не можешь думать ни о чем, кроме любви? Подумай лучше о своих соотечественниках! Тебе и во сне не привидится та мощь, которую дворяне обрушат на Пироджию, когда объединят свои войска! Ты не представляешь, какими жуткими орудиями убийства снабдили их иноземные купцы! Нет никакой надежды на вашу победу, никакой! Ты должен убедить всех своих сограждан, что им надо бежать из города!

Покинуть Пироджию? — в ужасе вскричал Джанни. Он на жуткое мгновение представил страшную картину: как рушатся чудесные ажурные мосты, как падают на широкие площади великолепные дома, объятые пламенем, как из дома в дом перебегают Стилеты, вытаскивают оттуда золото и посуду, хрусталь и картины, а все, что не могут унести, крушат И топчут.

Нет, никогда! Мы не можем оставить Пироджию!

Не уйдете из города — все погибнете! — Танцовщица замерла. Голос ее зазвучал тихо, умоляюще: — Вы должны покинуть город, Джанни, все до одного!

Меня никто не послушает, даже если я так скажу. — Произнося эту фразу, Джанни почувствовал, как зреет, как укрепляется в нем сознание высокой цели. — Наша единственная надежда защитить наших жен и матерей — взять оружие и сражаться!

Нельзя! — вскричала красавица.

Не стоит так сильно опасаться дворян, — сказал ей Джанни. — На море они беспомощнее любого рыбака, а ни одно войско не дойдет до Пироджии по суше. О нет, не плачь, умоляю тебя, и позволь мне увидеть твое лицо.

Никогда! — Прозрачные пелены вновь взвихрились. — Неужели у тебя на уме нет ничего, кроме похоти, Джанни Браккалезе?

Ничего, кроме любви, — поправил незнакомку Джанни. — Ибо я полюбил тебя пылко и страстно с первого мгновения, как только увидел.

Неужто? — ехидно осведомилась красавица. — А как же цыганская девица Медаллия? Неужели она тебя совсем не привлекает ?

Этот вопрос застал Джанни врасплох. Пытаясь разрешить это столь явное противоречие, он сказал правду:

Она тоже владеет моим сердцем. О да, то могла бы быть любовь, если бы я узнал ее ближе!

Меня ты не знаешь вовсе!

Я знаю тебя лучше, чем Медаллию, — возразил Джанни, — ибо с нею я никогда не бывал наедине.

Но жаждешь этого, я знаю! Как ты неверен, Джанни Браккалезе, как непостоянен! Как ты можешь любить двух женщин одновременно?

Не знаю, — признался Джанни, — но люблю.

Он никогда не подозревал, что может быть настолько низок, чтобы изменить возлюбленной, а получалось, что был способен на это. Неужели он был ничем не лучше любого волокиты? Неужели все мужчины так подлы?

Я не понимаю этого, но это так. Прошу тебя, красавица, позволь мне приблизиться к тебе!

Он жаждал прикоснуться к ней, и на миг ему показалось, что он уже сделал к ней шаг, но тут она крикнула:

Никогда!

Призрачная танцовщица укуталась в легкие, воздушные ткани, спряталась за ними и начала отступать и таять, быстро уменьшаться. Вскоре Джанни остался один-одинешенек во мраке, и его сон опустел.

* * *

Джанни проснулся с тяжелой головой, как будто с похмелья, хотя накануне вечером выпил всего один бокал вина.