Книга Пакт Молотова-Риббентропа. Тайна секретных протоколов - Алексей Кунгуров

При микрофильмировании используют следующее оборудование: аппараты для покадровой съемки на неподвижный носитель (рольную микропленку или микрофишу) и установки для динамической или щелевой съемки микрофильмов (носитель и оригинал непрерывно движутся), аппараты для контактной печати микрофотокопий, устройства для химической обработки, сушки и монтажа микрофильмов, читальные аппараты для контроля и чтения микрофильмов, читально-копировальные аппараты для получения увеличенных копий документов, например электрографическим методом, оборудование для хранения микрофильмов (боксы, шкафы, картотеки). Технология М. принципиально не отличается от обычного фотографирования; разница состоит лишь в том, что для М. применяют специальную оптику, фото-и кинопленки с более высокой, чем в фотографии, разрешающей способностью (от 200 до 500 линий и более на 1 мм)».

Совершенно очевидно, что немцы никак не могли микрофильмировать документы на стандартную фотопленку! Что же тогда видел Селецкис? Скорее всего, он не был ни в каком архиве, иначе просто постеснялся бы врать про «толстенный многостраничный пакт», состоящий, как известно, всего из двух листов. И уж совсем удивительно, что он видел именно погибший по общепризнанной версии оригинал «пакта» с гербовыми печатями, где на титульном листе стоят подписи Молотова и Риббентропа. Чушь! На титульном листе никто никогда не расписывается, подписи ставят л ишь в конце договора, и Селецкис не мог узреть там «титул» Молотова – народный комиссар иностранных дел СССР. Абсолютно во всех публикациях рядом с подписью Молотова стоят слова «По уполномочию Правительства СССР» без всяких «титулов» (нарком – это, кстати, должность, а не титул). Короче, перед нами очередная глупая брехня.

При подаисании советско-германского договора о ненападении кинохроникеры отсутствовали. Однако в пропагандистских фильмах очень часто как подписание договора 23 августа показывается заключение какого-то более позднего соглашения между СССР и Германией. Кадр из фильма «Литовская голгофа».

Заслуживает внимание и такая подробность: Селецкис якобы видел договор (то ли погибший при бомбежке в 1944 г., то ли уничтоженный по приказу Риббентропа в 1945 г.), на котором стояли гербовые печати и многочисленные штампы. Но везде и всюду мы видим репродукцию советско-германского договора о ненападении из коллекции фон Леша без печатей, штампов и сургуча, хотя следы от дырокола на некоторых изображениях рассмотреть можно. Да, на них видна маркировка, но это нумерация кадров микрофильма, а вовсе не штампы на самом оригинале договора.

По всему выходит, что или Брамник-Фульфсон выдумала показания Селецкиса, или тот нагло брешет. Либо нам демонстрируют какую-то туфту, а сохранившийся оригинал советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 г. спокойно лежит в германском архиве, но его почему-то не хотят представить публике. Разрешить все споры может репродуцирование советского оригинала Договора о ненападении, благо что он должен пребывать в полной сохранности. Советское правительство не могло его уничтожить, поскольку в нем не было ничего секретного и компрометирующего.

Мне известен лишь один единственный случай, когда был продемонстрирован советский «оригинал» секретного протокола – в художественно-публицистическом сериале «Россия в войне: кровь на снегу», снятом в 1996 г. Этот насыщенный примитивной брехней фильм представляет собой редкостную дрянь, и посвящен он большей частью не войне, а пропаганде ужасов Гулага и воплям по поводу многочисленных сталинских «преступлений». В качестве одного из них фигурирует подписание договора о ненападении с Германией, называемого на западный манер пактом. В этом фильме был продемонстрирован якобы найденный в 1992 г. «оригинал» секретного протокола – там действительно виден цвет чернил на подписях. Но снят этот документ в макрорежиме, чтобы не показывать его полностью, и чтобы не видны были края листа.

Зря оператор так поступил. При большом увеличении становится заметно, что шрифт на «оригинале» отличается от того, что использовался при изготовлении фальшивок с микрофильма фон Леша. Видно это главным образом по букве «К», поскольку именно ее начертание в различных гарнитурах имеет наибольшие расхождения. Но особенно бросается в глаза разница в длине знака переноса.

Почему же российским дипломатам, готовящим договор с Литвой, «оригинал» секретного протокола не предоставили, а для съемок фильма выдали, хотя в этом не было особой нужды? Давайте посмотрим, кто снимал этот фильм: авторы текста – Дональд Джеймс (по совместительству редактор), Стефан Поуп, Герман Боровик, Константин Славин; Консультанты – Ричард Овери, Дмитрий Волкогонов, Михаил Семиряга, Владимир Дмитриев. Снята лента была британской компанией IBP Films Distribution LTD и «Victory series» LTD, которая в титрах почему-то обозначена как российская студия (упоминаний других проектов этой студии мне нигде найти не удалось). Монтаж фильма осуществлялся в Лондоне, в РФ известен в дублированной версии. Выводы делайте сами.

Сделать верные выводы поможет приведенное выше свидетельство Брамник-Вульфсон о документальном фильме «Латвия: Август 1989 года»: ленту снимала французская телекомпания, организацией занимался французский продюсер; монтировали фильм в Марселе и трижды демонстрировали по французскому ТВ. Показали «не афишируя» и по латвийскому телевидению. Возможно, эта лента и есть тасамая запись интервью Херварта, которая по словам вдовы Вульфсона, пропала из архивов. Если нет, то очень любопытно будет ознакомиться с ней. Примечательно, что в «Энциклопедии отечественного кино СССР/СНГ» под редакцией Л. Аркусафильм «Латвия. Август 1989» значится как советский, снятый Рижской киностудией. О французах – ни слова. Зачем такая конспирация?

Брамник-Вульфсон в своих воспоминаниях, касаясь вопроса разыскания «секретных протоколов», запуталась сама (наверное, «случайно»), и пытается запутать читателя. Из ее слов следует, что сначала Маврик Вульфсон, уже в качестве члена комиссии Яковлева, по наводке таинственных дипломатов и журналистов побывал в неназванном германском архиве, где обнаружил копии (не фотокопии!) «секретных протоколов, которые к тому же хранились «вперемешку с договорами еще царских времен». Он, дескать, снял копии с копий, которые представил Горбачеву. Но тот им не поверил, сказав, что их может изготовить каждый. Тут очень кстати Вульфсону опять помогли неназванные «коллеги», сообщившие о живом свидетеле тайной вечери в Кремле – Хансе фон Херварте. С ним Вульфсон встречался в Кюпсе 21 июня 1989 г. при содействии МИД Германии и пресс-секретаря канцлера Хельмута Коля.

Сопоставляем даты. Комиссия Яковлева была создана I Съездом народных депутатов СССР 1 июня 1989 г. Сам Съезд завершил свою работу 9 июня. Следовательно, в качестве члена комиссии по политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года Вульфсон мог посетить Германию не ранее 10 июня. Брамник пишет, что поездка состоялась лишь после того, как в советских архивах комиссия протоколы не обнаружила, но это можно не принимать во внимание, потому что никто их и не искал. А уже 21 июня он встречается с фон Хервартом в Кюпсе – родовом замке Гогенцоллернов в Баварии, причем Эмма Брамник подчеркивает, что путь туда был неблизким. Следовательно, всего за 10(!) суток Вульфсон успел побывать в таинственном германском архиве, снять копии «секретных протоколов», привести их в Москву, показать Горбачеву, получить подсказку насчет Херварта, согласовать визит с МИД Германии и пресс-службой канцлера, после чего прибыть к утру 21 июня в Кюпс.