Книга Одержимость. Книга первая - Анастасия Шерр

Кинчева-младшая принялась бросаться громкими словами, вроде: «Не пойду замуж и не заставишь!». Дальше, посыпались упрёки, что он, тиран такой, не даёт ей решать самой и принуждает силой исполнять все его желания. И продолжалось бы это до утра, если бы не случилось то, чего Арина никак не ожидала… Мать безоговорочно встала на сторону Ильи.

От того, каким тоном женщина осадила дочь, у последней всё поплыло перед глазами. Вера Николаевна никогда не была из числа тех алчных мамаш, что не беспокоясь о счастье своего чада, отдавали его замуж за богатенького негодяя. Что же произошло с ней сейчас? Арина знала. Ворохов с изворотливостью профессионального манипулятора залез к родителям в голову и посеял там свои зёрна, что активно проростали с каждым днём.

— Ненавижу тебя, сволочь! — прошипела она ему в лицо и руки Ильи сжались в кулаки так сильно, что побелели костяшки, но лицо оставалось непроницаемым. Едва заметная, слегка мстительная улыбка скрывала все его эмоции, что, как пчёлы впивались своими жалами в его душу. Отхлестать бы по щекам эту дуру, чтобы научилась разговаривать со своим будущим мужем, да жалко.

— Достаточно, Арина! Неужели я этому тебя учила?! Где ты нахваталась такого, объясни! — Вера Николаевна на повышенных тонах отчитывала свою непослушную дочь. Для неё было дико слышать подобное от девочки, которую воспитывали совсем по-другому. С раннего детства Ариша видела, что мужчина в доме главный, а задача женщины создать уют и спокойствие для своей семьи. О хамстве или ругани речи никогда не шло, ибо в доме Кинчевых это было неприемлемо. — Разве так разговаривают с человеком, который станет твоим спутником по жизни? Ты сама выбрала его! Тебя силой никто не тащил! — знала бы мама, что Арину никто и не спрашивал. — Так что тебе теперь не так?! Да многих девочек соблазняют и бросают, а тебя и замуж берут и любят, а ты всё носом водишь!

Илью сложно чем-либо удивить в принципе, но этой с первого взгляда хрупкой женщине удалось. Он без единого движения наблюдал за тем, как мама «петрушит» свою непутёвую дочь и диву давался. Даже ему не всегда удавалось закрыть рот Арише, а тут прям онемела.

Девушка была потрясена. К тому, что Ворохов никогда не учитывает её мнение она привыкла, но видеть это в исполнении собственной матери! Её никто не спрашивает. Всё уже решили за неё. Продали, как вещь.

Ариша разрыдалась, словно ребёнок и бросилась в свою комнату, где когда-то мечтала, как выйдет замуж за доброго, хорошего человека и будет жить с ним в мире и взаимном понимании всю жизнь. Что ж… Не все детские мечты сбываются.

Когда подушка Кинчевой насквозь промокла от слёз, а всхлипы и невнятные причитания стихли, Илья притянул её к себе, как обычно, по-хозяйски и без спроса.

— Успокоилась? — его голос был на удивление мягким.

— Отстань от меня, — взбрыкнула и произвела попытку вырваться из кольца его рук, но вестимо, что потерпела неудачу.

— Арина, объясни мне, пожалуйста, чего ты так боишься? Что страшного в том, что я хочу узаконить наши отношения?

Девушка резко повернулась к нему, едва не задев его лицо локтём, из-за чего точно не расстроилась бы.

— Узаконить? Нееет, Илюшенька! Это называется по-другому! Лишить меня последней воли, окольцевать и запереть в своём доме с кучей охраны, замуровав там навечно! Вот как это называется! Ты хочешь на законных основаниях посадить меня в клетку, из которой я никогда уже не смогу выбраться!

Мужчина мученически застонал.

— Ариша, малыш мой глупый! Если бы я хотел тебя, как ты выразилась, «замуровать», то сделал бы это и без согласия твоих родителей! Я не собираюсь сажать тебя на цепь! Даже скорее наоборот, у тебя будет всё, что пожелаешь, в том числе и свобода действий! Да, я никогда не позволю тебе одеваться, как лахудра и вертеть задом перед другими мужиками. Да, тебе придётся прислушиваться к моему мнению и уважать его. И да, главный по-прежнему я! Но ты будешь счастлива, я обещаю, — он крепко прижался губами к её лбу, утирая солёные слёзы со щек Арины.

— Это ты сейчас так говоришь! А после свадьбы наделаешь мне детей и пойдёшь гулять по бабам, оставив дома бесправную дуру, которая слова не посмеет сказать против!

Ворохов аж дар речи потерял от такого откровения. Он ожидал сейчас услышать в свой адрес всё, что угодно, но ЭТО!

— Ты что мелешь, дурёха?! По-твоему, я столько волочусь за тобой, чтобы потом пойти по блядям?! Мне что, двадцать лет что ли?! — он даже засмеялся. — Ну-ка смотри на меня! Я не предам тебя, Арина! Никогда! Я слишком уважаю себя и тебя! Как бы ты не ерепенилась, ты сама видишь, как сильно я тебя люблю! Да, я тот ещё эгоист, именно поэтому не отпущу тебя! Но изменять — читай по губам! — НЕТ!

— Я боюсь… — тихо прошептала и уткнулась лицом в его шею, где разинул свою клыкастую пасть тигр.

— Соглашайся, Ариш. Обещаю, я всё для тебя сделаю. Одно твоё слово и весь мир у твоих ног будет, — она знала, он не утрирует. Ворохов сдерживает свои обещания. — Соглашайся, — погладил её по спине, вовлекая, заманивая, искушая.

И Арина Кинчева капитулировала. Пошла на Голгофу, низко опустив голову.

— Доброе утро, красавчик! — весело пропел мент и просунул в окошко съестную пайку заключённому. — Когда же уже мы избавимся от тебя, а?

— Можешь сделать это прямо сейчас. Просто открой дверь, — как-то безразлично хмыкнул Муха. Он уже смирился с тем, что его никто не придёт выручать. Да и где это видано, чтобы кто-то рисковал ради такого, как он, поперев на ментовку. У Ворохова всё схвачено. Хочешь спрятать кого-то — запри его в мусарне. Поймать матёрого преступника они не в силах, но удержать в каталажке, как раз плюнуть.

И теперь Никитину ничего более не оставалось, кроме как дожидаться своего приговора и его исполнения от руки заклятого врага. Подумать только, вся эта история разгорелась из-за бабы, которую он вздумал по-пьяни трахнуть. А ведь он был на короткой ноге с Ильёй, ничуть не хуже, чем Бугай. И был бы сейчас в шоколаде, если бы не тот случай с изнасилованием и гибелью старшего Ворохова. На кой-хрен он тогда попёр против целой тучи братвы? Хотел доказать, что не просто гопник, а крутой перец? Доказал, ничего не скажешь.

Николай хотел бы сам себя вздёрнуть, но и этой возможности его лишили, отобрав даже шнурки.

Ожидание смерти — хуже самой смерти. И Муха знал, чувствовал, она уже близко. Скоро придёт Ворохов и порешит его, как последнюю крысу.

Снова послышались шаги и лязг ключей о металлическую дверь оповестил о том, что кто-то желает его лицезреть. Неужели сам Зверь пожаловал?

В камеру вошёл мент и, прикрыв за собой дверь, повернулся.

— Ты кто? — Никитин подозрительно прищурился. Уже целый месяц к нему никто не заходил, с тех самых пор, как заперли здесь.

— Хорошо тебя припрятали, сокровище ты наше, — ухмыльнулся тот и выкинул руку вперёд. В полумраке «темницы» блеснул небольшой нож и навеки прервал существование Никитина Николая.