Книга Унесённые временем - Геннадий Авласенко

— Одевайся, а мы отвернёмся пока. Оба, и я, и Ванюша!

Иван, что удивительно, протестовать против столь вольного к себе обращения не стал, и они действительно отвернулись почти одновременно. А Санька трясущимися руками принялась разворачивать свёрток. Джинсы, курточка, тенниска, кроссовки… носочки, трусики даже… всё её, личное…

Или не совсем её?! Уж больно новой и даже неношеной выглядит одежда, да и кроссовки тоже…

— Всё правильно, Александра! — словно прочитав её мысли, сказал, не оборачиваясь, Фидлер. — Не твоё это, но в точности, каким твоё было, когда вы с Иваном ещё к сараю тому злосчастному шли. А вот телефон в кармашке твой собственный… впрочем, не стоит его пока доставать, бесполезен он в данной конкретной ситуации…

— Кто ты?! — повторил Иван, глядя в упор на Фидлера.

— После всё объясню! — сказал Фидлер всё также невозмутимо. — Ты как, оделась уже, Александра? — добавил он, обращаясь к Саньке. — Оборачиваться можно.

И, не дожидаясь разрешения, повернулся в сторону Саньки. Впрочем, она, вполне одетая, в этот момент натягивала на ноги кроссовки.

— Ну что ж, — Фидлер удовлетворённо кивнул головой. — Всё в порядке, а я боялся с размерами не угадать. Пошли тогда.

— Куда? — хмуро поинтересовался Иван, не сводя при этом с Саньки тоскливо-затуманенного взора.

— В коморку одну, — пояснил Фидлер, первым выходя из комнаты.

Иван, чуть помедлив, двинулся, было, следом, но у самого выхода, остановился и пропустил вперёд Саньку.

А потом они долго шли по каким-то тёмным и донельзя запутанным коридорам, два раза спускались куда-то вниз по узким деревянным лестницам, которые не только ужасно скрипели, но ещё и шатались в такт их шагам.

И везде толпились и о чём-то переговаривались хмурые вооружённые люди, впрочем, завидев Болотникова, они тотчас же замолкали и почтительно расступались.

— Сюда! — сказал Фиглер, останавливаясь у одной, почти неприметной двери и отворяя её. — Прошу в мои пенаты! Впрочем, они не совсем мои…

Комната за дверью оказалась не слишком большой и к тому же полутёмной, освещаемой лишь небольшим оконцем, расположенным почему-то у самого потолка. И мебели тут не было совершенно, одни лишь широкие деревянные лавы, тянущиеся вдоль всех без исключения стен. А на одной из лав сидел кто-то в тёмном одеянии и, кажется, дремал, низко опустив голову.

— Прошу! — повторил Фиглер. Вроде и почтительно, но при этом с какой-то затаенной насмешкой глядя на Саньку. — Барышня, вы первая!

Чуть поколебавшись, Санька вошла в комнату, Иван за ней. Последним вошёл Фидлер и, не просто затворил за собой дверь, но ещё и запер её, с усилием задвинул толстый деревянный засов.

— Зачем это? — глядя на засов, отрывисто бросил Иван. — Боишься кого?

— Не то, чтобы боюсь, Ваня! — мотнул головой Фиглер. — Просто гости непрошенные нам ни к чему сейчас, потому как…

— Феофан! — перебивая Фидлера, пронзительно вскрикнула Санька, до этого внимательно пытаясь рассмотреть сидящего на лаве. — Феофан!

Она бросилась к Феофану (а это и в самом деле оказался он!), ухватила за обе руки сразу, сильно встряхнула. — Давай же, просыпайся!

Некоторое время внимательно смотрела в неподвижно-застывшее лицо монаха, потом резко повернулась к Фидлеру.

— Почему?!

— Хороший вопрос, — сказал Фидлер, глядя на Саньку всё с той же непонятной насмешкой. — А ещё ты должна спросить, откуда он тут, вообще, взялся. Или тебе это неинтересно?

— Кто это, Феофан? — хмуро поинтересовался Иван, с откровенной неприязнью вглядываясь в сгорбленно-неподвижную фигуру монаха.

— Тоже хороший вопрос, — одобрительно кивнул головой Фидлер. — И я сперва именно на него отвечу.

Он подошёл к Феофану, деликатно, но настойчиво отстранив в сторону Саньку.

— Вообще-то, у этого человека несколько имён. Одно из них, Гай Ювентал, ничего вам обоим не скажет, потому не буду на нём пока останавливаться. Второе имя, Феофан, хорошо известно Александре (тут Фидлер, прервав на мгновение свою речь, сделал учтивый полупоклон в сторону Саньки, на что она совершенно даже не среагировала), но совершенно неизвестно Ивану, так что пока и это имя оставим в покое. А вот третье имя, вместе с фамилией и отчеством, Иван тоже должен был слышать когда-то, в далёкой юности… а уж тем более ты, Александра. Орлов Николай Петрович… тебе это о чём-либо говорит?

— Орлов Николай Петрович… — послушно повторила Санька. — Это моего папу так зва…

Не договорив, она замолчала, растерянно и даже несколько испуганно разглядывая неподвижную фигуру Феофана.

— Это… это… это и есть…

— Совершенно верно! — вновь склонился в полупоклоне Фидлер. — Другими словами: именно так!

— Разбудите его! — закричала Санька, умоляюще глядя на Фидлера. — Пожалуйста, разбудите его?!

— Зачем?

Фидлер задал этот вопрос с таким откровенным равнодушием, что Санька даже растерялась.

— Затем, что… — проговорила она, запинаясь, — …что мне очень многое нужно ему сказать, о многом спросить, если только… — тут она вновь запнулась и, помолчав немного, добавила почти жалобно: — Если это и в самом деле мой отец…

— Это и в самом деле твой отец, — всё так же равнодушно проговорил Фидлер. — Даже не сомневайся в этом.

— Но почему тогда… — замолчав, Санька взглянула на Феофана настороженно и почти враждебно. — Почему он тогда…

Не договорив, Санька замолчала.

— Знаешь, в твоём незаконченном вопросе сразу несколько «почему», — улыбнулся Фиглер. Впрочем, улыбнулся одним только ртом, глаза его оставались прежними: холодными и совершенно равнодушными. — Первое — почему он бросил вас тогда и сбежал ещё далее в прошлое? Второе — почему он не признал тебя, при первой же вашей встрече? Не в том смысле, что не признал в тебе свою дочь, а в том, что так и не понял, из какого ты времени сюда заявилась. Кстати, отсюда возникает и третье «почему» — как получилось, что самым первым человеком, которого ты встретила в прошлом, оказался человек, тоже не принадлежащий к этому времени, к тому же ещё — твой отец? Видишь, сколько вопросов сразу ты мне задала?

Ничего на это не отвечая, Санька лишь молча смотрела на Фидлера.

— Хочешь услышать ответы на свои вопросы? — проговорил Фидлер, кладя Саньке руку на плечо.

— Хочу! — сказала Санька.

— Убери руку! — внезапно рявкнул Иван из-за спины Саньки, да так, что она даже вздрогнула от неожиданности.

— Ну вот, опять девочку напугал! — сказал Фидлер, укоризненно качая головой. Руку с Санькиного плеча он, впрочем, убрал. — Ох, уж мне эти военачальники! Всё бы им орать да командовать! Ну да ты привык к этому за столько лет, да, Ванюша?

— Я тебе — не Ванюша! — не проговорил даже, прорычал Иван, с откровенной ненавистью глядя на Фидлера. — Я для тебя — Иван Исаевич, запомни это, пёс иноземный!