Книга Агентство "Золотая шпилька". Дело парикмахера Любочки. Бес в ребро - Ирина Меркина

Она умолчала только о зловещем незнакомце, который оказался начальником Сергея Градова. Во-первых, он был уж совершенно ни при чем; во-вторых, ей не хотелось вмешивать еще и Сережку с Наташей.

— Да, чушь какая-то… — недоуменно и с некоторым разочарованием произнес Барабас, когда она закончила. — Я думал, и правда что серьезное. Может, эта баба с расстройства человека задавила? Хотя один хрен… Ладно, красавицы, все с вами понятно. И чего вы не в свое дело полезли, спрашивается? Скучно жить на свете?

Любочка ничего не ответила. Их расследование действительно теперь казалось глупостью, и ей было стыдно, что она морочила девчонкам головы, посылала их на дурацкие задания и заставляла черт знает на что тратить время.

И все же одна мысль не давала ей покоя. Даже не мысль, а просто мелочь, вроде оторвавшейся пуговицы на старой рубашке, которую давно собираешься пустить на тряпки, но пуговицы все равно исправно пришиваешь.

— Виктор Семеныч, — все-таки решилась Любочка. Пусть над ней смеются, она уже все выяснит до конца и успокоится. — А кто эта девушка, которую задавили?

— Девушка? Зачем тебе девушка? Девушка никакого отношения к Колосовой не имеет. Случайная прохожая. Тебе что — имя, фамилию? Опять что-то придумала? Хватит, Люба!

Любочка поглядела на него умоляюще:

— Ну, Виктор Семеныч, так нечестно. Я вам все рассказала.

— Скажите, пожалуйста! Еще бы ты мне не рассказала! — Он перевалился с боку на бок в слишком низком для него кресле, с трудом засунул руку в карман брюк.

Барабас относился к той породе мужчин, которые не признают ни «дипломатов», ни портфелей, ни миниатюрных сумочек, тех, что сейчас именуются барсетками, а раньше назывались совсем неприлично. Эти мужчины все свое предпочитают носить с собой, напихав в карманы, преимущественно брючные.

— Ох! — Он выудил из недр своего пуза аккуратную записную книжку. В огромных лапах Барабаса она казалась игрушечной. — Что делает со мной, а? Девушку тебе, говоришь. Сейчас… Вот и девушка, Важова Татьяна Георгиевна, семьдесят восьмого года рождения, — совсем молодая, надо же. И что?

— Адрес, — прошелестела Любочка.

Она очень боялась рассердить Барабаса, который вдруг оказался столь любезен.

— Адрес? Еще чего! Погодь… Серпуховской вал, двадцать один. Вот тебе и адрес. Достаточно? Или паспортные данные нужны?

— Не нужны, — для Любочки того, что она сейчас услышала, было не просто достаточно, а даже слишком много. Это «много» с трудом помещалось в ней, и она боялась выплеснуть свое открытие до ухода участкового.

— А на что тебе ее адрес, красавица? — не отступал Барбос.

Он что-то почуял.

— Ну как же! — с энтузиазмом начала Любочка, поднимая вверх глаза, как она всегда делала, когда приходилось врать. — Ведь получается, она в том доме не жила, а только выскочила из подъезда. Почему?

— Ну знаешь… — протянул Барабас. — Мало ли из каких домов люди выскакивают! В гостях у кого была. И вообще, кто тебе сказал, откуда она выскочила?

Так, попалась красавица.

О том, что девушка «нездешняя», сказала Лена со слов свидетелей аварии. Это и навело Любочку на кое-какие подозрения, которые она пока боялась озвучивать, особенно при Барабасе.

— Да все только об этом и говорят! — моментально пришла на помощь Карина. — Мы эту историю от наших клиенток уже во всех подробностях слышали. Это же рядом было, средь бела дня, столько народу видело!

— От клиенток? Ну-ну… — проворчал Барбос.

— Ну что, прения кончились? Можно закрывать заседание? — подвела итог Марина Станиславовна. — Семеныч, проводи хоть до метро, страшно в потемках-то блуждать.

— Это тебе-то страшно? — прищурился Барбос. — Да ты коня на скаку остановишь. Хитрая баба, гляди-ка, норовит с участковым под ручку пройти, чтоб все потом боялись — вот, мол, какие у меня ухажеры. Давай, ладно, я снаружи подожду, покурю.

— Чего опять надыбала? Говори быстро! — зашептала Марина Станиславовна, когда Барабас выполз на крыльцо.

Любочка тоже перешла на шепот, про себя удивляясь, что и заведующую захватил сыщицкий азарт:

— Серпуховской вал — это там, где я Вадим Григорьича встретила. Он во двор заходил. И там моя тетя живет. Вернее, не моя, а Пашина.

— Погоди, при чем тут тетя? — не поняла Карина.

— Да тетя ни при чем. Просто Вадим заходил во двор дома двадцать один, на Серпуховке. И шел, как к себе домой. Правильно, ведь должен же он где-то жить, раз его место занято. Где-то, с кем-то, у кого-то, так? И скорее всего, живет он там, где я его увидела, на Серпуховском валу. А Лена сказала, что девушка, которую задавила его жена, вроде как чужая, не из того дома. И я подумала: а вдруг? Ну, ведь может быть! Каждую версию нужно проверять, вот я и вцепилась в Барабаса. Оказалось, и правда — она с Серпуховки. Ничего себе совпадение, да?

— Да уж, — хмыкнула Марина Станиславовна.

— Ой, Люба, что ты такое говоришь! Выходит, Колосова специально ее задавила! — ужаснулась Карина.

— Вот об этом ничего не скажу. Лена говорит — случайно, но она сама не видела, только слышала разговоры. Я хочу поспрашивать свою тетю: может, она знает эту Татьяну. Или ее родителей. Там старые дома, еще коммуналки остались, многие люди давно живут.

— А почему ты Барабасу не рассказала? — спросила Карина.

— А что рассказывать? Мы ж еще ничего не знаем. Скажешь, а потом опять получится — чушь какая-то, не в свои дела лезете, — передразнила Люба бурчание участкового.

— Ничего себе чушь — человека убили, — пробормотала Марина Станиславовна. — Ладно, девушки, давайте выметаться. Завтра работа, а не только шпионов ловить.

Напроситься в гости к тете Васе было несложно. Любочка позвонила ей и сказала, что будет рядом у клиентки, в доме, где магазин «Двенадцать месяцев», и хочет кое-что занести. «Кое-что» было черешней с Даниловского рынка, куда Василиса Трофимовна все равно сама бы не доковыляла, хоть и близко.

— И что ты мне ягоды таскаешь, Люба? — укорила ее старушка, открывая дверь. — Мне уже толку-то от них никакого. Молодые пусть едят, дочке отнеси.

— Витамины всем нужны, теть Вась, — весело отвечала Любочка. — Здоровье еще никому не мешало, ни молодым, ни старым. Чаем угостите?

За чаем и плюшками она завела разговор о том, как интересно жить в старом доме, где люди рождаются, вырастают, женятся, старятся — и все знают друг друга. То ли дело у них в Чертанове — с соседями по площадке здороваешься, и то хорошо.

— Я здесь прежде всех знала, — согласилась Василиса. Она жила в этом дворе с послевоенных лет. — Только сейчас старые жильцы поразъехались, а кто поумирал. Здесь же раньше коммуналки были, расселяли их. Кто-то покупал эти квартиры, хоромы себе отстраивал. Там, где раньше четыре семьи ютилось, теперь одна живет. Да и правильно, человеку должно быть просторно. Я вот одна в двух комнатах, и мне не мешает.