Книга Последняя из рода Болейн - Карен Харпер

На мокрой траве Мария поскользнулась и упала на колени, резко дернув вниз голову лошади. Снова поднялась на ноги и стояла так, пошатываясь, а вокруг бушевала гроза. Чтобы хоть как-то согреться в промокшей одежде, она тесно прижалась к Донетте. Матушка, конечно, тревожится за нее, но что скажет отец — это пугало Марию. Теперь и лучшее платье не поможет.

И вдруг все кончилось. Гром грохотал за дальними холмами, а сплошной ливень превратился в мелкий дождик. Мария села на лошадь и шагом направила ее к дому. Донетту она привяжет возле огорода, а сама войдет в дом через кухню. Симонетта поможет ей обрести пристойный вид.

Кирпичи замка блестели после ливня, а по железным водостокам с шумом лились в ров струи воды. Когда Мария привязывала Донетту, мокрая кожа поводьев жалобно скрипела. Мария подобрала холодные мокрые юбки и поспешила по деревянному пандусу в дом.

Дверь кухни была широко растворена, повсюду витали дивные ароматы кушаний. В полутемном помещении было не повернуться от слуг. Отцовы конюхи все до единого ворочали вертела, а судомойки помешивали соусы и очищали от кожуры персики. Над огромным очагом жались друг к другу чайники, сковороды, вертела — шедшее от них тепло так и манило к себе продрогшую девушку.

Лишь несколько слуг бросили испуганные взгляды на свою вымокшую до нитки и перепачканную госпожу. Она поспешила дальше, по темному коридору, который вывел ее к подножию главной лестницы. Здесь она замерла. Должно быть, король прибыл раньше, чем ожидалось, ибо у закрытой двери в светлицу прохаживалось несколько незнакомых мужчин. Без сомнения, Его величество и родители ждут там, внутри — ждут ее!

Едва она ступила на лестницу, как развлекавшие друг друга беседой незнакомцы сразу умолкли; смущенная Мария не смела поднять на них глаз. Она, однако, прошла всего несколько ступенек и тут же услыхала слишком хорошо знакомый голос.

— Золотая, прекрасная Мария Буллен! Прекрасная, промокшая и продрогшая. Неразумно было ездить верхом в такую погоду, Мария!

Она резко обернулась в сторону говорившего, глаза ее распахнулись.

— Вильям Стаффорд! Вас-то кто приглашал в Гевер? — Мария сразу залилась густым румянцем и от очевидности ответа на свой вопрос, и от того, как она выглядит под его внимательным, придирчивым взглядом. Два его спутника, откровенно забавляясь, наблюдали за этим столкновением. Если он говорил им что-то дурное о ней, придется сделать ему выговор потом, позднее.

Она попробовала задать другой вопрос, чтобы нарушить неловкое молчание, а заодно дать успокоиться своему неистово колотившемуся сердцу.

— А Вилла Кэри Его величество тоже взял с собой?

Вильям Стаффорд отвечал ей, понизив голос и не отрывая глаз от бурно вздымавшейся груди, которую обтягивала промокшая одежда.

— Для чего же Его величеству брать с собой такую незначительную фигуру, как Кэри? Его роль — обвенчаться с вами, и только. — Мария ничего не сказала на это, и Стаффорд продолжил, уже менее уверенно: — А может быть, вам не терпится увидеть Вилла Кэри? Что ж, вернемся в Элтгем, я этим порадую везучего негодяя. Когда мы уезжали, он сердито палил в одиночестве по мишеням. Кое-кто недоумевал, отчего его не взяли в гости, только зачем же его было брать? Король всего-навсего решил навестить очаровательное жилище своего посланника во Франции, Томаса Буллена.

Он с деланным безразличием пожал плечами, и Мария вновь ощутила непреодолимое желание влепить ему пощечину.

— Довольно я натерпелась ваших издевок и дерзостей во Франции. — Мария говорила тихо, чтобы не услышали его приятели. — Предостаточно. А потому здесь я слушать вас вовсе не собираюсь! — Она демонстративно повернулась к нему спиной и стала взбираться по бесконечной лестнице, стараясь не шататься и не спотыкаться.

— Значит, Мария, вам так не хочется признавать, что до сих пор я ни в чем не ошибся? — Он заговорил громче, и она снова повернулась к нему, испугавшись, что их услышат в светлице. — К тому же вам придется терпеть меня и дальше, ведь я живу при дворе и близок к королю — полагаю, и вы станете жить там же.

Как она его ненавидит! Его гадкие намеки будят в ней страх и стыд.

— Я бы посоветовал вам, милая барышня, сказать «нет» всем их гнусным замыслам, однако я, по эгоизму своему, хочу видеть вас при дворе. Отнюдь не желаю, чтобы вы попали в опалу и были заперты в этом окруженном рвом святилище, где я никогда не смогу вас увидеть.

От подобной наглости Мария только рот раскрыла. Ей хотелось немедленно убежать, но ее ноги будто примерзли к ступеням лестницы.

— Я и представить себе не могу другой девицы, которая выглядит одинаково прекрасной — что промокшая и забрызганная грязью, что на балу, об руку с королем. Только стереги хорошенько свое сердце, Мария Буллен!

Она развернулась и пустилась бежать. Да как он смеет говорить с ней подобным образом в прихожей отцовского замка, когда в соседней комнате находится господин его король, а рядом глазеют два нахала-дружка!

Она ошиблась. Матушка вовсе не сидела в светлице с королем и отцом. Вдвоем с Симонеттой они в крайнем смятении мерили шагами опочивальню Марии. Они не стали ее ругать, только слезы выступили на небесно-голубых глазах Элизабет Буллен. Если дочери и предстоит выслушать упреки, поучения или что там еще, то время для этого найдется и потом. А сейчас король ждет.

Они быстро освободили Марию от промокших одежд и растерли ей спину грубыми полотенцами, пока кожа не покраснела. Напудрили и сбрызнули духами, потому что мыться некогда было, разве только умыть лицо и руки. Натянули на горящее после растирания тело шелковую сорочку, нижние юбки с оборками. Симонетта отчаянно пыталась вытереть насухо мокрые волосы Марии, потом сдалась, оставив в покое мокрые кудряшки и тугие завитки.

— Нет, Симонетта, она пойдет с непокрытой головой. — Это единственные слова, которые произнесла Элизабет Буллен, когда маленькая гувернантка потянулась за прозрачной шапочкой. Грудь Марии, прямо у низкого выреза платья, украсила единственная драгоценность — огромная жемчужина бабушки Говард.

Ее поспешно отвели вниз, в холл. Мария шла в каком-то оцепенении, но ступала твердо. Ей казалось, что она издали смотрит пьесу или детскую игру. Повторялась детская мечта одной девочки, которая некогда влюбилась в красавца короля Франции.

У дверей в светлицу, под огромным портретом короля, по-прежнему стоял на часах Вильям Стаффорд. Он учтиво поклонился Элизабет Буллен и отворил перед ними дверь. Марии он, конечно, не поклонился. Да какое сейчас это имело значение?

— А, вот наконец и наши дамы, Ваше величество. Мария гуляла в саду, попала под дождь и настояла на том, чтобы непременно переодеться.

Обе женщины низко присели в реверансе перед тенью, еле различимой в льющемся через окно скудном свете.

— Должно быть, вы помните мою супругу, леди Элизабет, государь?

Мария выпрямилась и посмотрела в лицо королю, который возвышался над ними всеми, подобно крепостной башне. Его прищуренные глаза оценивающе оглядели матушку, потом король перевел взгляд на Марию. Суровые черты его лица осветились улыбкой.