Книга Резня в ночь на святого Варфоломея - Филипп Эрланже

Король ошеломлен, но не уступает. Тогда Екатерина вовсю выражает свое горе и льет обильные слезы. Она не чувствует в себе сил противостоять близящейся катастрофе. Так как сын отказывает ей в «совершении правосудия», она требует отпустить ее. Она удалится вместе с Месье, которому тоже столь скверно отплатили за его труды. Они станут жить за пределами Франции, «там, где им ничего не придется выслушивать». Это возбуждает у Карла жуткую ревность. Однако он не сдается. Он все еще испытывает «страстное желание свершить справедливость».

Разочарованная, Екатерина спешит воззвать, ища поддержки, к Неверу, Бирагу, Таванну, Монпансье, Морвилье, Рецу, и прежде всего к Рецу, бывшему воспитателю Карла, Рецу, слывущему по духу «либералом» и повсеместно известному.

Согласно некоторым сообщениям,69 этот итальянец в одиночку вынес главный штурм. В действительности было по-иному.

Королева-мать созвала людей, на которых возлагала последнюю надежду: они стали прибывать к одиннадцати часам, с тем чтобы держать с королем ночной совет. Несчастный суверен осажден, подвергается безжалостным атакам. Ему начинают долдонить о непрерывных заговорах, которые плетут гугеноты, ему советуют не терять «прекрасного случая, который ему дает Господь избавиться от этой чумы, добровольно совершить то, к чему вынуждает необходимость, если он желает сохранить и жизнь, и корону». Один Морвилье, застигнутый врасплох, не присоединяется к их хору. Он не в силах держаться на ногах и почти что не способен говорить.

— Сир, — бормочет он, — это великое и важное деяние, требующее зрелых размышлений, а не поспешного решения, ибо оно может повлечь за собой жестокую войну.

Но остальные настроены решительно. Они ставят короля в известность, что католики, негодующие по поводу его слабости, склонны назначить себе главнокомандующего. Они внушают ему страх перед гугенотскими дворянами, лучшими бойцами королевства, расквартированными под его крышей.

— Адмирал собирает войска в своем доме! — восклицает королева-мать.

Карл отвечает, что «дал своему подданному на это разрешение».

— Адмирал Вас ненавидит, и Вас, и ваш дом, меня, Месье и других!70

Морвилье, весь в слезах, провозглашает, что все это правда и следует доверять словам королевы.

Нервы короля не выдерживают больше, разум колеблется. Рец, хорошо его знающий, поражает его воображение театральным великолепием деяний, которые потрясут вселенную, которые невиданны в истории, которые вызовут ошеломление и восхищение. Екатерина снова бьет на сентиментальность. Король не осмеливается действовать? Он боится гугенотов? Отлично! Она покинет его и заберет с собой победителя при Монконтуре, своего героя.

В воспаленном мозгу Карла внезапно возбужденные кровожадные инстинкты смешиваются с неистовой ненавистью к брату и старыми рыцарскими чувствами, которые восстают против измены по отношению к Колиньи.

Итак, во второй раз сказывается то, чего никто не предвидел. Будучи не в состоянии разрубить гордиев узел убийством одного человека, Екатерина желает пожертвовать дюжиной.

— Отлично! Во имя Господа, да будет так! — восклицает ее сын. — Но пусть убьют их всех, чтобы не осталось никого, кто меня потом упрекнет!

Преступный путь ведет к безумию и, что еще хуже для политики, — к абсурду.

Побудить Гизов и Шатийонов к взаимному избиению было авантюрным замыслом, который мог оказаться эффективным. Внезапное уничтожение вождей протестантов могло, как минимум на время, воспрепятствовать их ответному шагу. Но резня бессмысленна, поскольку, по свидетельству самого герцога де Невера, невозможно истребить всех кальвинистов до одного (их войска стояли лагерями в предместьях). Резня расколет единство Франции, вызовет гражданскую войну, дискредитирует короля и отдаст его во власть одной партии. Короче, помимо внешней войны, она повлечет все бедствия, которые королева-мать с такими усилиями пыталась предотвратить вот уже тринадцать лет.

Екатерина это понимает, но наделена, помимо прочего, губительным самомнением. Главное — это свобода действий, которую дает ей король и благодаря которой и будет предупрежден ответный удар гугенотов, и спасение ее сына. Несмотря на два урока, которые она получила за два дня, Екатерина все еще льстит себе, будто властна над ходом событий. Настолько, что победа, одержанная над Карлом, снова возвращает ей самообладание.

* * *

Тут король вдруг покидает этот зловещий Совет. Он бежит прочь, восклицая:

— Пусть убьют их всех! Пусть убьют их всех!

Королева, вновь поднявшаяся к себе, немедля приказывает вызвать Гизов и держит совет. В ее опочивальне собралось не более шести человек, она предвидит резню. Давая своей высокой властью законную силу предстоящим действиям, она организует проскрипции на римский лад, уничтожение определенного числа лиц, опасных для государства.

Собравшиеся методично составляют список жертв и список палачей. «Позднее Екатерина признает пять или шесть смертей своей личной заслугой».71 Исчезновение Бурбонов сделает Лотарингцев поистине могущественными. Наваррца и Конде надо все же пощадить, к великому огорчению герцога Анжуйского.72 Дворяне-гугеноты, которые поселились в Лувре, представляют собой большую опасность. Кажется невозможным помиловать их. Гиз, Омаль и Ангулемский приор отправят на тот свет Колиньи.

Быстро покончив с этой работой, совещающиеся переходят к средствам. Корона и католики располагают невеликими силами: гвардия, швейцарцы, агенты Гизов. Требуется связаться с парижским муниципалитетом, чтобы обеспечить успех операции и поддержать порядок.

Они обращаются не к прево Ле Шаррою, но, в первую очередь, к Клоду Марселю. Узнав о воле короля, золотых дел мастер выказывает глубокое удовлетворение. Сколько людей в его распоряжении? — спрашивает его королева. Зависит от сроков: сто тысяч и более через месяц, двадцать тысяч через день. Речь идет о ревностных католиках, о добровольцах из среды мелких буржуа и простого народа.

Поклявшись хранить тайну, Марсель получает поручение передать квартальным старшинам приказ Ее Величества.

«Пусть в ближайшую ночь в каждом доме находится кто-то вооруженный, с факелом наготове и белой повязкой на левой руке; и пусть в каждом окне горит свеча. Колокол Дворца73 подаст сигнал».74