Книга Неизвестные солдаты. Сражения на внешнем фронте блокады Ленинграда - Юрий Сяков

На следующий день мы изменили направление атаки и вырвались почти к самым приусадебным участкам крайних северных домов Вячково. Но бойцов прижал к почерневшему, перепаханному снарядами полю ураганный огонь: крупные орудийные калибры стреляли откуда-то из-за железной дороги… Шесть атак за два дня. Несли потери, нас мучил холод…

Седьмая атака началась ночью. Как раз пошел снегопад. Фашисты обнаружили нас с опозданием. Затрещали, словно ломающийся на реке лед, автоматы и пулеметы, завыли и рявкнули мины. Особенно мешал успеху крупнокалиберный пулемет, бьющий откуда-то из-за кладбища. Тут на помощь пришли наши соседи минометчики. По указанию младшего лейтенанта Шалыгина пулемет подавили. Мины подожгли большой двухэтажный дом, возвышающийся над дорогой справа. Зарево помогло снайперской стрельбе красноармейца Чиркова. Рота мотострелков лейтенанта Кирьяшина пошла в штыковую.

Шел четвертый час боя. Наконец гитлеровцы не выдержали и побежали к железной дороге. К утру деревня Вячково была полностью освобождена»[270].

Свой первый бой на фронте у Вячково принял и волховчанин лейтенант Борис Земан. Домой он написал: «Привет с передовой линии. В данный момент нахожусь недалеко от Волховстроя-2 в деревне Вячково. Первое боевое крещение принял 18 числа по взятию Вячково, за что и представили к правительственной награде. А одновременно за это получил благодарность от командующего армией…»

Танкист Григорий Сафоиович Ромко за бой у деревни Вячково был награжден медалью «За боевые заслуги». Во время одного из приездов в Волхов в 1983 г. он рассказывал: «Был командиром танка в 16-й танковой бригаде. Очень тяжелые и кровопролитные бои были под Волховом. На всю жизнь остались в памяти атаки и контратаки у деревни Вячково. Здесь погибли многие мои боевые товарищи. Но враг не прошел…»[271].

В ночь с 18 на 19 ноября немцы неожиданно атаковали передовые позиции моряков. На стыке второго и третьего батальонов они прорвали оборону и устремились к городу. Когда враг достиг первых домов, его встретили моряки, которые охраняли алюминиевый завод, и санитары вместе с легкоранеными санитарной роты бригады во главе со старшим политруком Лапинским и комиссаром Викуловым. Во время боя подошел заградотряд и батальон морской пехоты. Дружными усилиями удалось отбросить немцев за передний край обороны.

В этот день погибли старший инструктор политотдела бригады А. А. Урусов и лейтенант Попов из 16-й танковой бригады, танк которого поддерживал огнем морских пехотинцев. Осколок мины попал Урусову в голову. Попов тоже был убит осколком. Во время боев его танк подбил пять немецких бронемашин, уничтожил немало пехоты противника. Моряки уважали его за стойкость и храбрость. После боя лейтенант вылез из машины размяться. В это время рядом разорвалась мина. Воин был сражен наповал. Урусова и Попова похоронили в Волхове.

Пока батальон старшего лейтенанта С. Захарова вел бои в отрыве от основных сил, 666-й стрелковый полк 3-й гвардейской дивизии 20 ноября занял позиции на правом берегу реки Волхов севернее совхоза «Запорожье». В первый же день фронт гвардейцев атаковал 3-й пехотный полк 21-й дивизии вермахта. Стрелковый батальон старшего лейтенанта А. Т. Гагаулина оказался на пути удара немцев. Дважды цепи вражеской пехоты подходили к его переднему краю обороны и дважды с большими потерями отбрасывались.

Попытки контратаковать немецкие позиции тоже не дали результата. Противник обнаруживал наступающие подразделения гвардейцев и отбрасывал их на исходные рубежи сильным минометным и пулеметным огнем.

На левом берегу реки держали оборону 505-й полк капитана Пузанова и 435-й полк полковника Н. Мартынчука. Сюда же был переброшен и сильно поредевший батальон старшего лейтенанта С. Захарова из 666-го полка.

Река была скована льдом. Немцы не раз предпринимали попытки прорваться к Волхову по ее белой глади. 666-й и 505-й полки совместными усилиями отбивали атаки. Здесь не было ни окопов, ни валов из валежника, даже снега в достатке не было, чтобы сделать бруствер. Мины и снаряды взрывались в воронках, наполненных водой, которая поливала бойцов на тридцатиградусном морозе, превращая их — живых и мертвых — в ледяные статуи[272].

Около двух километров на левом фланге полка тянулось сплошное болото. Прикрывали это пространство сторожевые посты с обеих сторон. На топографических картах тех лет среди этих болот была отметка 31.0, которую бойцы называли «недотрогой». Несколько раз здесь сталкивались в жарких схватках советские и немецкие разведывательные группы. После нескольких полетов самолетов-разведчиков на этом участке фронта немцы решили обойти полк через болото и атаковать его с тыла. Одновременно они начали атаку с фронта.

Но бойцы старшего лейтенанта Глухих обнаружили немецких автоматчиков в районе «недотроги». Они атаковали противника с такой яростью, что те бежали, забыв об окружении полка. Этой ярости предшествовало одно событие, которое потрясло всех в полку. В разведке был тяжело ранен в ноги один из самых храбрых командиров, любимец полка лейтенант Копытин. Немцы, как показали пленные, нашли Копытина почти окоченевшим. Но он собрал все силы и убил из пистолета двух вражеских солдат. Допрашивали лейтенанта в штабе 3-го пехотного полка. Он молчал. Через несколько дней труп Копытина был выброшен на «ничейную» полосу, разделяющую наши и немецкие окопы. У лейтенанта были отрезаны уши, нос, проколота в нескольких местах грудь, ноги и руки связаны колючей проволокой. Немцы хотели устрашить бойцов гвардейской дивизии, подорвать их моральный дух. Но добились совершенно обратного результата. Советские бойцы бились с такой яростью, что противник прекратил атаки переднего края. Разведка донесла, что в пулеметных ячейках немцев оставлено всего несколько пулеметов, передовые позиции полка обстреливают только две минометные батареи. Остальные силы врага куда-то исчезли. Враги готовили новый удар. От ответа на этот вопрос зависела судьба Волхова и Ленинграда[273].

Подводя итоги оборонительного сражения в ноябре 1941 г. на внешнем кольце окружения Ленинграда, можно сказать, что советские войска с честью выполнили поставленную перед ними задачу. Немцы к декабрю утратили способность одновременно наступать на нескольких направлениях: на соединение с финскими войсками на р. Свирь и с выходом к южному побережью Ладожского озера. В результате упорных оборонительных боев на тихвинском и волховском направлениях советско-германского фронта в октябре-ноябре 1941 г. группировка немецких войск понесла большие потери. Немецко-фашистские войска не смогли выполнить стратегическую задачу. Тихвинская операция по полному окружению Ленинграда провалилась[274]. Поражение немецких войск на тихвинском направлении произвело сильное впечатление на финнов. Они уже не предпринимали активных наступательных действий, стали искать пути для того, чтобы смягчить в глазах мирового общественного мнения свое участие в блокаде Ленинграда. «Наступление вследствие сильного сопротивления со стороны противника захлебнулось. Северная группировка немцев, ведя тяжелые бои, вышла в район Тихвина. Казалось, что соединение с финнами уже достигнуто. Однако в результате провала наступления южной группировки через Валдайскую возвышенность резко выдвинувшиеся на восток немецкие войска оказались без всякого прикрытия со стороны своего правого фланга. Обеспечить этот фланг войска северной группы не сумели, так как у них не было для этого достаточно сил и средств. Поэтому когда в начале декабря русские перешли в контрнаступление, немцам пришлось оставить Тихвин и отвести войска за реку Волхов». Такую оценку дал событиям бывший гитлеровский генерал Э. Бутлар[275].