Книга Двадцать лет спустя - Елена Картур

Пока я предавалась печальным размышлениям, Шон решил сдаваться. Убивать нас еще не собираются, только арестовывать, а потом, возможно, получится что-то придумать. А то устраивать бой посреди города — не лучшая идея, пока с этими будем разбираться, они в нас дырочек наделают, еще стражники набегут. И тогда, точно прибьют, не разбираясь. Это он мне все потом объяснял, когда нас вели в кольце ощетинившихся оружием стражников к местной тюрьме. Я шла насупленная и на Шона дулась, по мне, так можно было попробовать прорваться и убежать. У нас же вампирья скорость, точно не поймали бы. Ну… разве что, выстрелить в спину могли. С печальным вздохом пришлось признать, что в чем-то телохранитель прав. Ладно, не буду слишком долго злиться.

В тюрьме нас поставили перед ясные (угу, маленькие и красные с недосыпу) очи начальника этого заведения, злющего, как не знаю кто. Тот наорал на подчиненных, почти с ненавистью посмотрел на нас и, чиркнув что-то в своих бумажках, приказал рассаживать по камерам. Нас хотели разделить: Шона запереть в специальной антимагической камере, а меня — и вовсе, в какую-то клетку в подвале. Но тут уж я уперлась всеми четырьмя лапами и крыльями, даже угрожающе всех обрычала. Жаль, разговаривать теперь не могу, еще бы и обругала. Никуда без Шона не пойду, вот пусть только попробуют что-нибудь сделать!

Начальник подумал-подумал, обругал еще раз стражников и нас, но решил не связываться, очень уж активно мы с Шоном возражали, он ведь тоже не хотел меня отпускать. В результате нас обоих отправили в эту самую антимагическую камеру. А она оказалась вовсе не одиночная, как я ожидала! Там уже трое каких-то бедняг сидело. Тоже, видать, не повезло так же, как и нам.

Какой-то местный губернатор непоследовательный. В город, значит, тех, кого в некромантии заподозрили, просто не пускают, а в самом городе арестовывают за малейшее подозрение. А может, и, вообще, без него. Хотя, с другой стороны, не может же он всем жителям разом приказать некромантов не трогать. Тогда на него мигом донесут начальству. Наверное. Начальство же у него есть какое-нибудь, да?

Мы быстро оглядели помещение, в котором, похоже, придется провести ближайшее время. Толстая дверь, оббитая листами металла, каменные, плохо оштукатуренные стены. Почти под самым потолком висят шесть непонятных штуковин, на них наложены какие-то сложные заклинания, я подобных не знаю. Наверное, это и есть антимагическая защита. Вопреки ожиданиям — ну как же, сырая темница! — в камере оказалось довольно сухо и относительно чисто. На полу густо лежала свежая солома. А еще на трех стенах, не считая той, где дверь, были прикреплены такие двухъярусные лежанки числом шесть штук. Шон шепотом сказал, что это называется нары. А он что, раньше в тюрьме уже бывал? Любопытно, надо будет спросить, когда разговаривать смогу! Ой, как много надо у него уже спросить!

Боковые лежанки были заняты другими заключенными. Как только стражники закрыли дверь, на нас устремились настороженные взгляды. Хотя в свете одинокой свечи, закрепленной над дверью в специальной лампе, им, наверное, было плохо видно. Потому что мне-то было видно хорошо, только кошачье зрение отличалось от вампирьего. Оно было не цветное! Кошмар, мне не нравится.

— Думаю, до утра, в любом случае, ничего не изменится, — заметил Шон, невозмутимо устраиваясь на свободном месте. Заложил руки за голову. Сердито смотрю на него, сев рядом на пол. Мне что, наверх теперь лезть? Шон похлопал себя рукой по животу.

— Иди сюда.

С удовольствием принимаю приглашение и даже нахально напрашиваюсь на ласку. А что, я теперь кошка, меня гладить можно. Он и погладил, на что я мурлыкнула и сложила крылья. О, наконец-то, а то они сами не складываются, торчат в разные стороны и за все цепляются. И сложились сами по себе, совершенно без моего участия, какие-то непослушные крылья.

Шон, продолжая лениво поглаживать меня по голове, прикрыл глаза и, кажется, начал засыпать. Нет, ну это безобразие, чего это он в незнакомом месте спать собрался? А если на нас нападут? Вообще-то вряд ли, в соседях у нас две девушки, кажется чуть постарше меня, и седой сморщенный дедуля. Не думаю, что им в голову взбредет на нас нападать, но все равно, Шон тут, что ли, всю ночь сидеть будет? Нет, меня это совсем не устраивает.

Настойчиво толкаю его руку лбом, Шон, не открывая глаз, начинает поглаживать меня интенсивней. Да тьфу, сердито прихватываю руку зубами. Он открыл глаза и посмотрел на меня недоуменно. Ну что непонятно-то? Вот как же все-таки неудобно, когда разговаривать невозможно, приходится всякие пантомимы разыгрывать. В этот раз, правда, хватило кивка в сторону двери. Шон сразу понял, что я имею в виду, но только головой покачал.

— Нам придется остаться здесь до утра. Вряд ли кто-то посреди ночи из-за нас даже пошевелится. К рассвету герцог, в любом случае, забеспокоится и начнет нас искать. Возможно, опять надавит на губернатора, — сказал он шепотом.

Я скептически хмыкнула. Для того чтобы на кого-то надавить, надо еще догадаться, где нас искать. Я бы, например, в жизни не додумалась, что однажды в тюрьму попаду.

Шон с улыбкой почесал меня за ухом. Мур.

— Думаю, герцог догадается, мы ведь с самого начала собирались заниматься не самым законным делом, значит, вполне могли попасться.

О, как он точно угадал, о чем я думаю, словно мысли прочел. Меня вдруг осенило. Точно, мысли! Нет, Шон, конечно, не мог их читать, телепатией он не владеет. Но я только сейчас сообразила, что ведь он мой птенец, а я дочь Лорда, и значит теоретически, мне доступен Зов. Вот папа может на любом расстоянии со всеми вампирами клана разговаривать, и мама может. Может, и я смогу, со всеми мне и не надо, только с Шоном.

Я сосредоточилась и попыталась нащупать внутри себя ту тоненькую ниточку кровной связи, что должна соединять нас. Как там меня учили, легкая медитация, погружение в себя? Вот только ниточек оказалось много, а не одна, как я думала. Очень много. Какую же выбрать? Какая из них позволит общаться мысленно? Недолго думая, я выбрала ту, что тянулась к голове Шона, если не угадала, выберу другую, вон их сколько.

Когда я мысленно прикоснулась к выбранной нити, он чуть вздрогнул.

— Что ты делаешь?

А я знаю, что я делаю? Что-то делаю, вот если получится, тогда и узнаю.

Осторожно посылаю мысль по этой ниточке.

"Шон, ты меня слышишь?"

— Слышу, — ответил телохранитель медленно. Бросил короткий взгляд на соседей, которые старательно притворялись спящими, прислушиваясь к каждому слову (меня боятся, ага), и повторил мысленно: "Слышу. Как ты это сделала?"

"Ну, ты же все-таки мой птенец", — отвечаю уклончиво. На самом деле просто не знаю, как. То есть, понятное дело, что я это могу, но меня никогда специально не учили, как налаживать связь со своим птенцом, во-первых, родители считали, что еще рано, я все равно еще маленькая для такой ответственности. А во-вторых, и что важней, папа сказал, что такие вещи я должна научиться делать сама, вроде, как традиция такая. Вот, научилась.