Книга Кровавый век - Мирослав Попович

Стамбул, начало XX столетия

Бесчинства младотурков противоречили законам шариата. В священной войне – джихаде – допускалось убийство всех взрослых мужчин врага от 15 до 60 лет и похищение молодых женщин, но недопустимым считалось убийство стариков, женщин и детей. Во время войны нормами кодекса поведения аскера был грабеж с насилием, убийствами противников-мужчин, но только в течение трех дней после взятия города. То, что сотворили молодые националисты, вызвало осуждение мулл.

Но Турция энергично двигалась от старого мира – куда-то.

Впереди был еще 1915 год с истреблением полутора миллионов армян, а затем еще и сотен тысяч греков.

Англичанин Найт, который хорошо знал среду младотурецких революционеров, писал: «Я встречался со многими из числа тех, кто составлял салоникский комитет. Все это были люди высшего и среднего класса: молодые офицеры, которые закончили военные школы…, далее молодые чиновники разных государственных учреждений, потом македонские землевладельцы, профессора, юристы, врачи и даже улемы (духовенство)… Революция пришла не снизу, не от забитой городской черни и не от темного крестьянства, а сверху, от того, что было в Турции лучшего».[109]

На высших ступенях власти не видно этих лучших, честных и образованных националистов.

В 1915 г., когда уже шла война, руководители партии «Иттихад ве терраки» задумали полностью истребить армян и для этого образовали «Тешкилати махсуссе» («Специльную организацию») с подпольной сетью на основе тайной полиции, со своими агентами, автомобилями, оружием, шифрами и средствами связи. В руководство организации вошли также интеллигенты – в частности доктор Назим и доктор Бехаэтдин Шакир, врачи с французским образованием.

Руководил партией «Иттихад ве терраки» Генеральный совет во главе с Саидом Халим-пашою, который одновременно был и великим визиром. Фактическими же хозяевами положения в стране были трое людей, формально считавшихся просто «влиятельными членами Генерального совета»: Талаат-паша, во время переворота – немолодой уже толстый вульгарный телеграфист; офицер Энвер-паша, хрупкий малорослый красавец-садист, с девичьим румянцем, и старший из них – генерал Джемаль, державшийся немного обособленно.

Один из младотурецких лидеров, Мевлан-заде Рифат, издал позже полумемуарную книгу о преступлениях партийного руководства и воспроизвел выступления идейных вождей партии на совещании под председательством Талаат-паши.

Доктор Назим говорил тогда: «Необходимо действовать и действовать очень быстро. Если удовлетвориться частичной резней, как это было в Адани и в других районах, то это вместо пользы принесет вред… Армянский народ следует истребить в корне, чтобы ни одного армянина не осталось на нашей земле и забылось вообще это имя. В настоящий момент идет война, такого удобного случая больше не будет… Возможно, некоторые из вас будут считать это зверством, скажут: какой вред могут принести старики, дети и немощные, чтобы их нужно было уничтожать? Пусть будет наказан лишь тот, кто виноват; нападать же на женщин, которые сидят дома, стариков и младенцев является варварством и противоречит законам цивилизации и человеколюбия. Мол, доктор Назим преувеличивает и рассуждает неумно. Прошу вас, господа, не будьте такими мягкосердечными и милосердными, это опасная болезнь. В настоящий момент идет война. Я спрашиваю вас, разве война не варварство? Чем виноват земледелец, который пошел из родного села и был убит на фронте, или торговец, который оставил свой магазин для того, чтобы погибнуть от взрыва снаряда? Какое преступление совершили они, те, что погибают такой ужасной смертью? Жестокость – закон природы, принять и отклонить его можно только в умствованиях. Разве живые существа, даже растения, не живут, поедая и уничтожая друг друга? Может, вы скажете: «Запретите это, ведь это варварство!»

Гасан Фехми. Да, уважаемый, я также знаком с этой теорией пожирания слабого сильным, известной в биологии.

Доктор Назим (продолжая). Подумаем как следует: для чего мы осуществили революцию, какую цель преследовали? Я не хочу думать, что целью нашей было убрать людей султана Абдул Гамида и занять их места. Я стал вашим товарищем, соратником и братом для того, чтобы возродить туркизм. Я хочу, чтобы на этой земле турок и только турок жил и безраздельно господствовал. Пусть исчезнут все нетурецкие элементы, к какой бы национальности и религии они ни принадлежали. Нашу страну нужно очистить от нетурецких элементов. Религия для меня не имеет значения и смысла. Моя религия – туран.

Доктор Бехаэтдин Шакир (говорит слова раздельно и с ударением). Если такой бедняга, как Моисей, такой изгнанник, как Иисус, и такой сирота, как Магомет, смогли создать на земле отдельные большие религии, почему же мы, люди сильной воли, не можем создать религию и идею турана.

Гасан Фехми. Пусть простит Бог за эти слова (пугливо оглядываясь во все стороны). Как бы шайтаны не набросились на нас.

Кара Кемаль (заметив его испуг, говорит с насмешкой). Ходжа-эфенди, что вы бормочете, молитесь? Помолитесь над моей головой, чтобы прошла головная боль».[110]

В армянском геноциде 1915 г. задействованы были уже бльшие массы людей – ведь убить надлежало 2,5 млн мужчин, женщин и детей. В этот раз сердцевиной толпы, которая захлебывалась кровью, были специально выпущенные из тюрем уголовные преступники и, конечно, государственные «силовые структуры»; принимали участие также темные курдские племена. Плохая организация дела и сопротивление некоторых влиятельных людей старшего, традиционалистского круга, а также в некоторых местах – отчаянное сопротивление армянского населения не дало партии и правительству довести замысел до конца.

Когда в окружении Гитлера обсуждался вопрос об истреблении евреев и кто-то сказал что-то об осторожности, Гитлер заметил: «А кто ответил за армян?»

Между Стамбулом и Веной

Балканские конфликты вызывают сегодня новый интерес, поскольку оказалось, что болезненные точки начала века остаются болезненными точками и поныне. Сараево, символ 1914 г., стал символом и 90-х г.; сербская проблема конца XX ст. вынуждает задуматься и о том, в чем же заключалась сербская проблема начала XX века. Создается впечатление, что какие-то глубинные сейсмические процессы в обществе этого региона действовали и действуют, невзирая на все социально-политические и экономические новации, а мы останавливаем свой взгляд на этой современной поверхности, не желая заглянуть в темные бездны вечных человеческих страстей.

После отступления Османов с основной территории Балкан, несколько веков оккупированной турками, там остались коренные этнические и религиозные группы общества – группы, взаимодействие которых определило, так сказать, обнаженный после отступления оккупационного наводнения рельеф местного социального пространства.