Книга Снег, уходящий вверх… - Владимир Максимов

Я перенес телефон в кухню и набрал Ингин номер.

К телефону подошла ее мать Наталья Сергеевна, которой я в день нашего с ней знакомства, примерно год назад, сделал верный комплимент, после чего ее потенциальная и ничем не обоснованная неприязнь ко мне, впрочем, как и к другим Ингиным знакомым мужеского пола, сменилась нежной заговорщецкой дружбой.

А сказал я в общем-то весьма простую вещь.

Когда Инга в первую нашу встречу с Натальей Сергеевной в их доме представила меня вышедшей в прихожую из гостиной матери: «Это Игорь, о котором я тебе говорила…», та очень сдержанно и даже холодно подала мне руку и ответила: «Наталья Сергеевна». И после очень незначительной заминки добавила: «Мать Инги».

Этой запинки мне и хватило, чтобы разгадать один из секретов этой не желающей сдаваться времени красивой женщины. И я как можно искреннее произнес:

– А я подумал, что вы Ингина старшая сестра.

Если уж быть откровенным, то при всей моложавости моей, очень старшей, сестрой она еще могла бы быть, а вот Ингиной все же вряд ли.

Тем не менее мой лобовой комплимент угодил, как говорится, в самую точку.

Наталья Сергеевна слегка улыбнулась и ответила: «За сестру, конечно, спасибо, а, впрочем, ваши сверстники иногда на улице действительно окликают меня: «Девушка!» – оживилась она.

– Алло, – услышал я довольно низкий голос уверенной в своей неотразимости женщины. – Слушаю вас.

– Наталья Сергеевна, это Игорь Ветров. Инга дома?

– Игорь, по-моему, она спит. Но я ее сейчас подниму.

И я услышал и представил, как она из их просторной прихожей, где стоял стилизованный под начало века белый телефон, кричит в сторону Ингиной, всегда почему-то запертой, комнаты: «Инга! Это тебя. Возьми трубку…»

Через некоторое время я услышал тихий сонный голос Инги.

– Алло… Слушаю… Кто это?

– Представьте, сударыня, что, может быть, это звонит ваша судьба? – постарался я говорить как можно веселее, вспомнив резинковское наставление: «По жизни, дружище, надо шагать шутя».

– Судьба так поздно не звонит… Это ты?

– Да. Разбудил?

– Ага… У меня сегодня был очень трудный день да еще усиленная тренировка. Патрон просто озверел перед соревнованиями.

– Тренировка, в такой буран, как сегодня, когда и льда-то под коньками наверняка не видно?! Ты что, в любую погоду тренируешься? – Я все никак не мог найти нужного тона и чувствовал, что говорю совсем не о том, о чем думаю и о чем хотел бы ей сказать.

– В непогоду с еще большей прытью, – начала она вроде бы шутя, а закончила уже всерьез, – поскольку мне тогда надо бороться не только с собой, со своей ленью, но и со стихией. Ветром, снегом, дождем ли… А мне на Медео понадобится очень много сил, потому что соперницы у меня будут там совсем не тихие. Особенно немки… Игорь, все, заканчиваем. Мне надо выспаться, чтобы завтра быть красивой. Увидимся. Приходи часам к трем, – уже совсем упавшим голосом, словно на столь пространную речь у нее ушли остатки сил, договорила Инга.

– Пока…

– Пока, – ответил я уже в пустоту.

* * *

Я так отвык от костюма и галстука, что казался себе в этом одеянии каким-то нелепо-несуразным.

Взяв подарок для Инги, я отправился к ней. Благо, что идти от нашего до ее дома совсем недалеко.

– Игорь! Сильно не задерживайся, – крикнула мне сестра, когда я уже выходил на площадку. Дверь в ее комнату была нараспашку. – Родители ведь сегодня приедут, – закончила она уже на пороге своей комнаты.

Дверь мне открыла Наталья Сергеевна. Она была великолепна, как сверкающий в дорогой оправе бриллиант! А декольте ее вечернего платья было настолько смелым, что, казалось, грудь просто выпадает наружу. Бело-мраморные же плечи, напротив, прекрасно чувствовали себя не скованные излишним материалом.

– Проходи, Игорек. Все уже почти собрались. Нет только Александра Михайловича (так она называла своего мужа) и некоторых Ингиных однокурсников, которые вот-вот должны подъехать из Иркутска.

– Наталья Сергеевна, вы просто великолепны, – продолжил я играть уже заученную мной здесь роль. Впрочем, на сей раз совсем не слукавив, и поцеловал ее такую же беломраморную руку, оголенную до локтя. А про себя подумал: «Жаль, что Инга больше похожа на своего отца – высокого, сухощавого, немногословного человека, который по причине постоянной занятости на высоком посту заместителя директора электролизно-химического комбината дома только что ночевал, да и то не всегда, “сгорая на работе”, как говорила о нем Наталья Сергеевна».

– Игорь! Иди сюда, поможешь мне, – услышал я из кухни веселый голос Инги, который вмиг разогнал все мои неясные тревоги.

Она была также очень хороша!

Ее светлые волосы, в отличие от непроницаемо черных густых волос Натальи Сергеевны, всегда гладко зачесанных, были взбиты в какую-то невероятно легкомысленную и одновременно очень трогательную и замысловатую прическу. Обильный, но едва заметный румянец играл на щеках. Идеально прямой нос с чувственными ноздрями придавал классическую законченность ее лицу, единственным недостатком которого были, пожалуй, глаза. Светло-голубые, становящиеся почти стальными в минуты гнева. Эту их метаморфозу я уже знал…

Но сейчас и глаза искрились веселыми огоньками, а губы улыбались.

Вытерев руки о фартук, надетый поверх темного платья, плотно облегающего точеную тренированную фигуру, она ткнула себя пальцем в щеку, давая понять, куда я должен ее поцеловать.

От щеки пахло весенней свежестью и… талым снегом.

А может быть, просто этот запах занес ветерок, просочившийся к нам в растворенную форточку кухни…

– Это тебе. – Я достал из коробки свой подарок и протянул его. – Она росла на пятидесятиметровой глубине, – невольно, более чем в три раза прибавив глубину, с которой я достал губку, сказал я.

– А что это такое? – спросила она, слегка наморщив нос.

– Байкальская губка.

– Славная. Поставь ее пока там, на подоконнике. Спасибо, Игорь… – И, вновь переключившись на готовку салата, скомандовала: «Режь вон тот пучок киндзы с петрушкой, а потом перец и лук».

Я снял пиджак.

– Ты что, под кварцевой лампой загорал? – спросила Инга, будто бы только что разглядев меня.

– Да нет, на льду…

– Что-то я на льду так никогда не загорала, – засомневалась она. – Ты весь такой или фрагментарно?

– Весь, – ответил я, чувствуя, что ее вопросы почему-то начинают раздражать меня.

– Ну чего ты злишься? – примирительно сказала она. – Я ведь просто так спросила, безо всякой задней мысли… Не отвлекайся, режь зелень. Уже пора за стол.

Во входную дверь позвонили.