Книга Навуходоносор II - Даниель Арно

Очевидно, Навуходоносор не разделял этих восторженно-мистических взглядов. Он даже колебался в выборе «царского города», следуя в этом примеру своего отца. Правда, надписи обоих царей не датированы — мы можем определить их последовательность лишь предположительно. Результат не вполне достоверен, но это неизбежно; в любом случае хронология в общих чертах просматривается. Набопаласар прежде всего занялся восстановлением «Блистательного дома» — храма бога-солнца в Сиппаре — и лишь затем перешел к возведению оборонительных сооружений Вавилона, желая сделать его неуязвимым для вражеского нашествия. Наконец, он уделил внимание и священной ограде Мардука. Навуходоносор сразу продолжил осуществление этого плана.

В Вавилоне требовалось закончить строительство как внешних, так и внутренних городских стен, довершить начатое Набопаласаром, ведь угроза нападения египтян продолжала оставаться вполне реальной. Однако Навуходоносор обратил свой взор к Сиппару. В этом — своем любимом — городе он заново отстроил первый большой храм в стране. Государь прямо указал, что работы велись именно по его инициативе. На деле их начал еще его отец, но любопытно, что сын не проронил об этом ни слова, оставляя всю заслугу себе. Почин восстановления храмов он приписывает Мардуку, но это была чистая любезность — царь искал одобрения именно бога-солнца: «Храм солнца в Сиппаре, долго стоявший на земле и ставший развалинами, мой великий господин-солнце ни одному из царей прежде меня не давал отстроить. Я же, его мудрый и боголюбивый слуга, преданный божеству его, захотел вновь построить этот храм; я воздел руки и молил, чтобы восстановился “Блистательный дом”; я его просил; господь мой великий бог-солнце дал мне воздеть руки мои и исполнил молитвы мои, чтобы восстановился этот храм». Бог выступает здесь не только в традиционном образе «Великого судии»; далее в тексте к нему обращаются как к божеству воинскому. Такая его ипостась превосходно соответствовала городу, предназначенному стать столицей империи, которую требовалось удержать. Да и заключительные моления относятся только к этому городу: царь просит о его процветании и о вечности своего престола; бог Сиппара, а не Вавилона достоин стать покровителем его царствования.

Выбор Сиппара как «города царства» Навуходоносора имел очевидные стратегические выгоды. Город изначально стоял в том месте, где Тигр и Евфрат ближе всего подходили друг к другу; таким образом, он преграждал путь к сердцу страны врагам, которые могли явиться с северо-запада (тогда это были египтяне). Но русло Евфрата со временем отдалилось от города, и он оказался в стороне от главной дороги Западной Вавилонии. Набопаласар исправил и это. Он говорит: «Я вновь прорыл русло Евфрата к Сиппару и дал всегда течь чистым водам благоденствия для господа моего бога-солнца; я укрепил берега реки асфальтом и обожженными кирпичами и установил там набережную мира для господа моего бога-солнца». Но Сиппар к тому моменту уже не мог соперничать с Вавилоном, который находился всего на 50 километров южнее.

Невзирая на то что вековая слава Вавилона побудила Набопаласара принять решение, его сын вовсе не сразу сделал Вавилон столицей. Объяснить эту перемену невозможно — для этого у нас нет текстов. Можно понять беспокойство сторонников Вавилона. Нет никакого сомнения, что жители опального стольного города или хотя бы самые влиятельные из них предприняли какие-то действия. Тех, кому по должности или из выгоды (пребендарии) была небезразлична слава «Дома под высокой кровлей» и города, в котором он сиял, было много, и они пользовались большим уважением в обществе. Что они сделали? Отношения между царской властью и жрецами (а также их сторонниками) были таковы, что для современной науки их изучение практически недоступно: то были личные отношения, действия групп влияния; понятно, что от всего этого источники не сохранили и следа. Но для объяснения переноса политического центра из одного города в другой был введен в обращение миф, удобный в том отношении, что не обижал никого. Согласно ему, когда подступил потоп, сиппарцы зарыли в надежном месте глиняные таблички и тем спасли цивилизацию. Когда катастрофа закончилась, оставшиеся в живых вырыли их и принесли в Вавилон. Мардук и сотворенные им люди построили стены столицы, а затем храм бога и башню при нем. Так и началось воссоздание всей Вавилонии. Мы имеем лишь краткий пересказ этого текста и не можем судить, как объяснялись нестыковки в нем. Миф откровенно и безыскусно слепил вместе два обособленных рассказа: сиппарскую версию повести о потопе и богословское (вполне обыкновенное) повествование о сотворении Вавилона. Согласно первому сюжету, Сиппар был единственным городом, пережившим потоп; во втором являлись Мардук и первобытные люди, построившие Вавилон прежде всех остальных городов. После космического катаклизма Вавилон оказывался первым восстановленным городом, а также наследником допотопного мира. Тем самым он связывал оба эпизода истории человечества.

Навуходоносор вел работы во всех стольных городах страны, не возбуждая ревности жителей Вавилона. Это не было угрозой господству Вавилона: на севере новые храмы были не так велики и престижны, на юге — находились слишком далеко от центра империи. Кроме того, царь всё же не забывал и о Сиппаре, но принял меры, чтобы не оскорбить местный патриотизм населения столицы. В Сиппаре он построил храм «Госпожи набережной»[39]. В Вавилоне у этой богини тоже был храм, который восстановили раньше. Посвятительные надписи обоих сооружений тесно связаны между собой: сочинитель второй переписывал целые параграфы из первой. Но в нескольких пунктах они не совпадают. Во втором тексте Навуходоносор более ясно дает почувствовать свое могущество; кроме того, здесь он усерднее хвалит Мардука и Набу, подчеркивает оборонительную ценность укреплений Вавилона и, наконец, упоминает множество богов, чьи святилища возобновил. Он желал дать понять, что стройка в Сиппаре включена в общую имперскую программу, столица же с ее храмом остается во главе его забот. Надпись должна была и утвердить царский авторитет, и вместе с тем дать оправдание прежним делам государя.

Но главное было в том, что этот текст вводил важную религиозную тему «примирения». Храм считался оскверненным, если божество по каким бы то ни было причинам покидало его. Но здесь этот тезис нехарактерным образом трансформирован — об удалении богини даже не упоминается. Ее место занимает Мардук; следом за ним является и бог-солнце как господин Сиппара и, следовательно, глава меньших богов, живущих там. Читателю сообщается также, что именно Мардук дал изначальное согласие на дело, а бог-солнце затем принял конкретное решение. Что же до самой «Госпожи набережной», то она лишь приняла эти благодеяния, самой же ей никакой роли в деле не приписывается: «Ибо господь мой Мардук любил меня и вручил мне заботу о возобновлении мест святых, поднять их из развалин в царство мое прочное, Мардук сострадательный примирился с этим храмом, и бог-солнце, судия великий, решил возвести его. Мне, пастырю, преданному им, велели они вновь поставить его». Таким образом, Навуходоносор дал обеты обоим богам одновременно. Но это, что ни говори, означало официальное (но неявное) отречение от плана устроиться в Сиппаре; так же прежде поступил Набопаласар.

Реконструкции Навуходоносора были не только грандиозными, но и систематическими; его мероприятия распространялись на всё пространство Вавилонии, поэтому похвалы, которые он расточал себе, обоснованны: масштаб его строительной деятельности подтверждается археологическими раскопками. Но то, что Навуходоносор делал в Вавилоне, имело еще более поразительный размах, так что для современников и потомков он поистине стал в первую очередь «царем Вавилона». Этот титул был принят повсюду в «стране Шумера и Аккада», о чем свидетельствуют тексты контрактов. Его упоминали по всем городам; он сохранен даже в самых кратких надписях. Его было достаточно для легенды клейм, ставившихся на кирпичах при возведении даже самых почитаемых зданий: в Уре, к примеру, встречается только он. Кирпичи «Дома величия»[40] — храма, расположенного в самом центре Вавилона, всего в нескольких десятках метров от дворца, — тоже несут лишь эту краткую редакцию царской титулатуры. Очевидно, ее хватало, в ней резюмировался главный смысл власти вавилонского государя. Он был царем Вавилона для вавилонян; им же он являлся для подданных империи и для иностранцев на всём Ближнем Востоке; авторы библейских текстов употребляли только этот титул.