Книга Единственная дочь - Анна Снокстра

Он и Пол сидят на диване и напряженно смотрят на экран.

– Хорошо, – отвечаю я. Я не хочу это обсуждать. Я не хочу говорить им, что, кто бы ни был виноват в исчезновении их сестры, его никогда не поймают. Я не хочу говорить им, что все это из-за меня. Что я завалила расследование и человек, который похитил их сестру, никогда не пойдет под суд. Я отчаянно хочу сбежать от всего. Мне кажется, что я сто лет не вдыхала свежего воздуха. Но я не могу никуда выбраться без машины. Поэтому я поднимаюсь к себе наверх, надеваю гораздо более скромное платье и звоню Джеку. Сейчас только он может помочь мне почувствовать себя лучше.

Мы лежим в его постели, последние лучи солнца освещают комнату. Мы целуемся страстно и нежно. Кажется, что это может длиться вечно.

– Не могу поверить, что это происходит, – говорит он, осторожно касаясь моих волос.

– Знаю, – отвечаю я. Я от него без ума.

– Если бы кто-то сказал неделю назад, что я буду целоваться с Бек Винтер, я бы решил, что он сумасшедший. Просто псих.

Я улыбаюсь ему, но мне немного больно. Я ненавижу, когда он называет меня ее именем. Если бы я могла сказать ему правду.

– Ты выглядишь грустной, – говорит он. – О чем ты думаешь?

– Если бы мы могли быть абсолютно честны друг с другом, – отвечаю я и на секунду чувствую, что могу рассказать ему все. Но он отодвигается от меня и переворачивается на спину.

– Ты права, – говорит он. – Прости. Это было так очевидно, что я лгал?

Я догадываюсь, что он о той новой затее с Кингсли, когда я спросила, опасно ли это.

– Просто вижу людей насквозь, – объясняю я.

– А я нет. У меня это вообще не получается, – говорит он. Я знаю, едва не вырывается у меня.

– Ты не обязан рассказывать мне, – успокаиваю я его. Я больше не хочу говорить об этом. Я просто хочу, чтобы он снова поцеловал меня. Хочу наслаждаться им и ни о чем не думать.

– Нет, ты права. Мне кажется, ты сможешь понять. – Он снова поворачивается и пристально смотрит на меня. – Ты самый бескорыстный человек, которого я знаю.

Я не могу подобрать слов, поэтому молчу.

– Сотрудникам Красного Креста разрешено проходить в лагеря для беженцев. Я долго добивался этого распределения – даже на работу к ним устроился. Наконец меня направили туда. Через две недели я еду на остров Манус и собираюсь взять с собой скрытую камеру.

Я потрясенно смотрю на него. Я вовсе не это ожидала услышать.

– Собираюсь вести прямую трансляцию в блоге, – продолжает он. – Думаю, люди имеют право знать, что происходит.

– Но если ты попадешься, у тебя будут большие проблемы! Разве не он должен это делать?

– Кто?

– Кингсли! – почти кричу я. Не хочу, чтобы это делал Джек.

Он пристально смотрит на меня, словно немного в замешательстве. Затем медленно и ровно произносит:

– Знаешь, возможно, ты не настолько хорошо разбираешься в людях, как думала. Кингсли это я.

– Твою мать, – все, что я могу сказать. Он слишком этим увлечен; мне ни за что не удастся убедить отказаться от затеи. Он смеется в ответ.

– Неплохая реакция. – Он смотрит на меня, мягко водя большим пальцем по моему локтю. – Знаешь, это ведь ты изменила меня. Раньше меня интересовали смерть и боль, я обожал хеви-метал и кровожадные фильмы со сценами насилия и все такое. А после того как ты исчезла, я взглянул на вещи по-другому. Я не мог справиться со всем насилием и ужасом. Казалось, они завоевывают мир. Я хотел быть частью чего-то позитивного.

Я просовываю руку ему под шею и притягиваю его к себе – целую, чтобы он перестал говорить о Бек и о том, что с ней случилось. Я углубляю поцелуй и опускаю руку ниже, чтобы расстегнуть его брюки. Джек дергается в сторону от меня.

– Что не так? – спрашиваю я.

– Я не знаю. Ты этого хочешь?

– Да. А ты?

– Наверное. Я просто очень много об этом думал, – говорит он.

– Хватит думать, – отвечаю я, слегка откидывая его на спину.

Прижимаясь к нему, я снова пытаюсь поцеловать его, и на этот раз он отвечает мне жадным поцелуем.

Я сажусь на него верхом и снимаю платье через голову.

– Ты это себе представлял? – спрашиваю я.

– Да, – тихо отвечает он.

Затем я снимаю лифчик и трусики.

– И это? – Теперь я сижу на нем абсолютно голая, а он полностью одет. Он притягивает меня к себе. Его руки блуждают повсюду – по моей спине, грудям и наконец оказываются там, где надо. У меня из груди вырывается стон, контроль потерян. Джек переворачивает меня и сам оказывается сверху, быстро стягивает одежду и надевает презерватив, который лежал в ящике тумбочки.

Несколько секунд он смотрит на меня, обнаженную, на кровати.

– Ты такая красивая, – говорит он и опускается на меня всем телом.

Какое восхитительное чувство. Он наклоняется и целует меня, двигаясь все быстрее и быстрее. Наши влажные от пота животы трутся друг о друга. Он запускает пальцы мне в волосы; я обхватываю его за спину и направляю глубже.

– Я люблю тебя, Бек, – шепчет он. – Я всегда любил.

Затем он стонет и в изнеможении падает на меня.

Спустя какое-то время Джек засыпает, крепко прижав меня к себе, словно я нечто особенное и ценное. Мне плохо, я чувствую отвращение, хотя не уверена – к нему или к самой себе. Какой же я была дурой, если решила, что все началось, когда мы встретились у Лиззи. Конечно, все дело было в Бек. Только в ней. Я невыносимо завидую ей и из-за этого ненавижу саму себя. Впервые я жалею, что не убежала той ночью в темноту. Если бы я вообще никогда не приезжала сюда, то осталась собой.

Я больше не могу здесь находиться. Убираю руки Джека, вытаскиваю свой телефон из сумки рядом с кроватью и звоню в службу такси. Называю оператору адрес и слышу, как Джек ворочается за моей спиной; видимо, я разбудила его. Оператор сообщает мне, что машина в пути.

– Кто это был? – спрашивает Джек.

– Моя мама, – лгу я. – Она беспокоится. Мне нужно домой.

Я встаю и оглядываюсь в поисках своей одежды.

– Прямо сейчас? – Я слышу обиду в его голосе.

– Да. Она ждет меня к ужину. – Не могу заставить себя взглянуть на него. Я нахожу свои трусики и быстро натягиваю их. Но лифчика нигде нет. Я ищу по всему полу.

– Что-то не так?

– Нет, – говорю я, опускаясь на четвереньки. Под кроватью его тоже нет.

– Ты уверена?

Я нахожу бюстгальтер под рубашкой Джека. Быстро надеваю его, потом платье. Наконец заставляю себя посмотреть на Джека. Он сидит голый в постели и выглядит таким беззащитным, уязвимым: простыня сбилась вокруг живота, худая грудь обнажена. Я чувствую себя сволочью, которая выпрыгивает из постели, как только дело сделано. Как все те подонки, которые называли меня ласковыми именами и обещали позвонить, но больше никогда не объявлялись.