Книга Викинги. Быт, религия, культура - Жаклин Симпсон

Особенно выдающимися произведениями искусства являются камни с Готланда. Это огромные блоки, зачастую высотой 3–4 метра, которым придана характерная форма «гриба»; фигуры, вырезанные в технике очень низкого рельефа, обычно размещены внутри правильных пропорциональных панелей, разделенных полосками орнамента (см. вклейку). Первоначально вся поверхность была раскрашена в разные цвета. Раскраску фона удалось реставрировать, при этом четко обрисовались силуэты фигур, однако детали росписи самих фигур утрачены навсегда, поэтому дать им объяснение трудно.

Изображения людей на барельефах и коврах, как и лица на некоторых небольших металлических подвесках и других орнаментах, кажутся стилизованными. Но сохранилось и несколько голов, выполненных в технике круглой скульптуры, с реалистичными чертами и весьма индивидуальных, прежде всего головы на раме повозки из Усеберга (рис. 14), а также голова из Швеции, вырезанная на конце палочки из рога (рис. 58). Не забудем, что и юмор, который столь ярко проявляется в скандинавской литературе, иногда отражается и в искусстве, как, например, в наборе из 12 гротескных подвесок: искаженные черты получеловеческих-полузмеиных мордочек исполнены в самой утонченной серебряной филиграни (см. вклейку).

Искусством слова викинги дорожили: из двух последних дарований Ронгвальда – поэзии и игры на арфе – первое, конечно, было более ценным. Искусный поэт, оказавшись при дворе короля и сочиняя утонченные поэмы, восхваляющие его победы, мог разбогатеть: его награждали кольцами, оружием или другими подарками. Особенный талант к этому был у исландцев: многие из них служили при заморских дворах, иногда в течение нескольких лет, иногда – всю жизнь, и их поэмы нередко являются ценным источником для историка.

Однако такие полупрофессиональные поэты были не единственными, кто умел писать стихи: многие могли слагать восьмистишия. В них викинг вспоминал о минуте торжества или об опасности в сражении, угрожал, насмехался или проклинал врага, восхвалял девушку, скорбел о смерти друга или предсказывал свою собственную гибель. Характерными чертами таких стихов было строгое соответствие жестким правилам метрики, сложные схемы аллитераций, ассонанса и внутреннего ритма и стиль, в котором люди и вещи обозначались с помощью традиционных, прежде всего мифологических, намеков. Несмотря на все это, у творчества каждого, кто умел сочинять стихи, находились десятки ценителей. В таком стиле фраза «щедрый король подарил мне золотой браслет» должна была звучать примерно как «сеятель богатств повесил бремя Грани на соколиное древо». Грани звали лошадь Сигурда, которую нагрузили золотом из логова дракона, а «соколиным древом» называли руку, на которой носили птицу во время соколиной охоты. Такую поэзию называют «скальдической» (от слова skald – «придворный поэт»). Ее первые образцы относятся примерно к середине IX века, и наличие скальдических стихов на шведских рунических камнях XI века показывает, что они были известны не только в Норвегии и Исландии.

Гораздо более древней и простой была эддическая поэзия (по названию рукописи, в которой она содержалась), хотя из этого не следует, что все дошедшие до нас образцы эддической поэзии одинаково древние. Эддические поэмы представляют собой анонимные повествования, диалоги или собрания пословиц и религиозных преданий. Сюжеты поэм происходят в основном из мифологии или из легенд о древних германских героях и часто находят близкие соответствия в сценах, популярных в искусстве.

Песни о героях многие германские племена сочиняли по меньшей мере еще в IV веке, и к эпохе викингов все скандинавские народы должны были знать такие предания, хотя исландцы оказались единственными, кто, в конечном счете, сохранил некоторые из них в письменном виде. Первоначально они должны были исполняться в пиршественных залах вождей, возможно в сопровождении арфы, и эти гордые рассказы о мести, верности, судьбе и смерти прекрасно отражают героические идеалы скандинавской культуры. Возможно, самым знаменитым был тогда и остается сейчас цикл преданий о Сигурде Вёльсунге, который убил дракона Фафнира, чтобы помочь предателю-карлику, и, жаря сердце дракона, случайно попробовал его крови. Он тут же начал понимать язык птиц, которые посоветовали ему обезглавить карлика и взять золото дракона самому – сцена, которая многократно изображалась в искусстве викингов (рис. 35). В других песнях Сигурд оказывался вовлеченным в трагический конфликт между любовью и верностью, в котором участвуют его жена Гудрун, мстительная полувалькирия Брюнхильд и его друзья и зятья Гуннар и Хогни, которые предательски его убили. Они, в свою очередь, стали героями другой песни, где рассказывается, как они были жестоко убиты предводителем гуннов Аттилой: у Хогни вырезали сердце, а Гуннара, когда он отказался открыть, где спрятано сокровище погибшего Сигурда, бросили в яму со змеями (рис. 79).

В то время как героические песни «Старшей Эдды» почти всегда трагичны, мифологические предания гораздо более разнообразны – от живых рассказов о встречах Тора с великанами или чудовищами до личной трагедии (смерть Бальдра) или трагедии космической – Гибели богов. В других песнях вообще нет сюжета – это своего рода антологии житейской мудрости. В общем и целом, мало что прямо связывает эти поэмы с религиозным культом язычества (в отличие от прозы); они предназначены для развлечения, а не для поклонения. Поэмы определенного типа, которые состоят из вопросов и ответов из области мифологических преданий, вполне могли произойти из церемоний посвящения, во время которых кандидаты должны были продемонстрировать свои эзотерические знания; однако даже и они, возможно, дошли до нас только как полезные пособия по намекам в стихах скальдов. Яркий пример поэмы такого типа – это поэма, где говорится о том, как Один и великан проверяли друг друга, задав примерно 30 таких вопросов:

«Дай первый ответ,если светел твой уми все знаешь, Вафтруднир:как создали землю,как небо возникло,ётун[30], открой мне?»«Имира плотьстала землей,стали кости горами,небом стал черепхолодного турса,а кровь его морем».

Поэзия, будь то эддическая или скальдическая, видимо, была не единственным литературным развлечением при княжеском дворе. Хорошо известна история о том, как один бедный исландец прибыл к королю Харальду Хардраду:

«Конунг спросил его, не сведущ ли он в чем-нибудь, и тот ответил, что знает саги. Тогда конунг сказал, что возьмет его к себе, но он должен всегда рассказывать саги, кто бы его ни попросил. Исландец согласился. Он завоевывает расположение дружинников конунга, они дарят ему одежду, а конунг дарит ему оружие»[31].

К Рождеству исландец приуныл и признался, что рассказал уже все истории, которые знал, за исключением одной, которую не станет и пытаться рассказывать, – историю о путешествиях самого короля Харальда в Византию и Святую Землю. Король попросил его рассказать эту историю небольшими порциями за 12 дней Рождества, поскольку «большие пиры будут на Рождестве, и мало будет времени сидеть и слушать». В конце концов, королю понравилась история исландца, и он спросил, где тот ее услышал. Исландец ответил, что выучил ее постепенно, каждый год приезжая на альтинг в Исландии, от одного из бывших товарищей Харальда. Король наградил исландца множеством дорогих товаров, и он разбогател.