Книга Людовик XIV. Личная жизнь "короля-солнце" - Елена Прокофьева

Людовик с войском находился в Авене и оттуда написал жене, что она с дамами может прибыть, потому что непосредственной угрозы со стороны противника здесь нет, а природа — великолепна. И королева отправилась в путь, а следом за ней — и Луиза.

И вот в Авене, на склоне холма, развиралась сцена, долгое время занимавшая почетное место в сборниках исторических анекдотов и отраженная во многих романах.

При виде короля, скачущего верхом в сопровождении придворных, и Мария-Терезия, и Луиза де Лавальер приказали кучерам гнать кареты во весь опор. Каждая хотела первой поприветствовать короля. Причем королева, увидев, что карета фаворитки вырвалась вперед, кричала солдатам: «Остановите ее! Остановите!»

Надо ли говорить, как недоволен был этой сценой король?

С этого дня началось охлаждение его чувств к Луизе.

Людовик всегда с почтением относился к матери и старался не особенно ее огорчать. Пока Анна Австрийская была жива, при дворе еще сохранялась хотя бы какая-то видимость соблюдения приличий. Но как только ее не стало, король почувствовал себя совершенно свободным и не оглядывался уже ни на кого. Он мог теперь не скрывать своих отношений с фаворитками и не задумываться над тем, как огорчает пренебрежением свою жену.

В день смерти Мазарини Анна Австрийская надела траур — черное саржевое платье, заменила все свои украшения одними простыми четками, и начался последний — молитвенный — период ее жизни. Она не скрывала своей скорби по возлюбленному и не снимала траур до самой смерти. Она бесконечно молилась и заставляла молиться своих фрейлин, она принялась поститься, читала нотации Людовику и Филиппу, сетуя на их безнравственность…

В 1664 году у Анны Австрийской открылся рак груди.

Лечил ее знаменитый тогда врач Жандрон, лечил неудачно — да, впрочем, рак и по сей день не умеют лечить, что же говорить о XVII столетии? Болезнь расползалась, разрушая некогда прекрасное тело. Анне сделали операцию — очень неудачно, на прооперированном участке осталась незаживающая рана, беспрестанно истекавшая гноем и источавшая зловоние. Анна Австрийская, так ценившая красоту своего тела, обожавшая изысканные ароматы, страдала под конец жизни не только физически, но и морально: она видела, что приближенные брезгуют ею. День и ночь сжигались в ее опочивальне драгоценные курения из ее коллекции — но ничто не могло заглушить запах гниющей заживо плоти. Но королева принимала страдания со смирением, подобающим истинной христианке: она считала, что таково наказание Божие за то, что она так холила свое тело…

20 января 1666 года королева Франции Анна Австрийская скончалась. Согласно ее завещанию, похороны были монашески скромными, что возмутило послов европейских держав, присутствовавших при погребении.

3 октября 1667 года Луиза де Лавальер родила королю еще одного сына, впоследствии известного под именем графа де Вермандуа. Этого ребенка также забрали и пристроили верным людям. Преданная любовница, в целом набожная и добродетельная женщина, Луиза де Лавальер была удивительно безразлична к своим детям. Впрочем, каждый рожденный ею от короля ребенок казался ей не плодом любви, а живым свидетельством ее падения.

Король же в то время все ночи проводил у мадам де Монтеспан.

Луиза не пыталась бороться за свое счастье — она просто не умела бороться.

Она готова была стерпеть от короля все, что угодно. Стерпела даже то, что он поселил ее и Атенаис в смежных покоях в замке Сен-Жермен, с целью «сохранения чести мадам де Монтеспан и тайны их отношений». Атенаис была замужем за маркизом де Монтеспан, и король предпочитал, чтобы придворные думали, что он идет к Луизе, о чести которой он уже вовсе не заботился, когда он поднимался к дамам на второй этаж. Король требовал, чтобы Луиза и Атенаис сохраняли видимость добрых отношений, и изо дня в день они втроем прогуливались по парку, играли в карты, ужинали, болтали о пустяках… А на ночь король шел к Атенаис. Сердце Луизы обливалось кровью, но она терпела, потому что так хотел король. Атенаис низвела ее до положения своей горничной — Луиза стерпела и это.

Отношения Луизы с королем начались тогда, когда она играла роль «ширмы» во время его романа с Генриеттой Английской. Теперь ей снова пришлось играть роль «ширмы». Луиза считала, что это — Божья кара, и принимала все испытания со смирением, приличествующим доброй христианке.

И, разумеется, весь этот наивный маскарад, придуманный королем, никого не обманул: придворные все знали. Хотя бы потому, что Монтеспан и не думала что-либо скрывать. Она гордилась своей связью с королем.

В конце марта 1669 года мадам де Монтеспан родила прелестную девочку, которую отдали на воспитание почтенной вдове-аристократке — Франсуазе де Ментенон. Тогда король и предположить не мог, что скромная и набожная мадам де Ментенон станет его последней любовью и его тайной женой. Она проявила столько заботы о дочери короля, что в конце февраля 1671 года ей доверили еще одного ребенка — теперь уже сына.

Весной 1673 года терпение Луизы де Лавальер иссякло, и она тихо, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, отбыла в женский монастырь в Шайо — в тот самый, из часовни которого ее когда-то вынес на руках влюбленный Людовик.

Король узнал эту новость в тот миг, когда садился в карету с мадам де Монтеспан и мадам де Монпансье, чтобы ехать на бал в Тюильри. Король был искрение огорчен. Ему не хотелось отпускать от себя Луизу. Он попросил Кольбера вернуть ее. А сам отправился на бал. Когда он вернулся, Луиза уже ждала его в своих покоях.

Но надежд на возвращение любви короля не оставалось. Это видели все — и даже королева Мария-Терезия, прежде пылко ненавидевшая Луизу де Лавальер, начала приглашать ее к себе, чтобы побеседовать о религии и вместе поплакать из-за неверности короля. Да, они плакали о нем вдвоем и вдвоем за него молились.

18 декабря 1673 Атенаис родила королю еще одну дочь, и король приказал Луизе присутствовать на крещении в качестве крестной матери. Это было последней каплей, и Луиза решила проявить неповиновение и любой ценой избежать участия в церемонии.

На следующий же день, 19 декабря, она снова отправилась в монастырь — только теперь не в Шайо, где ее легко отыскали бы, а в монастырь босоногих кармелиток в предместье Сен-Жак. Настоятельница выслушала ее… И прогнала, заявив, что кармелиткой может стать только девушка с незапятнанной репутацией.

Опозоренная, Луиза вернулась в Сен-Жермен, но с того дня каждый день она ездила к монастырю кармелиток и часами стояла на коленях перед порогом. Ей все-таки пришлось быть крестной матерью дочери короля и Монтеспан, но Луизу это уже не волновало. У нее появилась новая, благая цель.

Через два месяца настоятельница, потрясенная таким упорным раскаянием, согласилась в качестве исключения принять Луизу де Лавальер в число своих сестер во Христе. И Луиза, надев власяницу под придворное платье, принялась улаживать свои земные дела. Она написала завещание, раздала бедным часть своего имущества, попрощалась с королевой — ей одной Луиза рассказала о принятом решении.