Книга Немецкие диверсанты. Спецоперации на Восточном фронте. 1941-1942 - Георг фон Конрат

Вопросов не последовало, и мы, построившись в шеренги, разошлись. Не останавливаясь и не разговаривая, мы шли по спускающейся вниз дороге в город и дружно пели. Одесса буквально кишела военными. Сотни, тысячи русских пехотинцев двигались в разных направлениях, транспортные колонны медленно катили по обочинам дороги, шли танки, артиллерия и все, что было на колесах и могло передвигаться.

Дороги были забиты, и я с удовлетворением заметил, что русские паникуют. Среди многотысячной армии врага затесался только один маленький немецкий отряд. Забрезживший рассвет предвещал хороший, ясный день. Приблизившись к гавани, Вилли крикнул на чистейшем русском языке с безупречным произношением:

– Отряд, стой, раз, два! Третий отряд – отправляться на выполнение задания.

Младший лейтенант Гритс принял команду и повел отряд через ворота. Часовые отдали честь. Рюкзаки за спинами ребят были набиты взрывчаткой; там также лежали подводные костюмы, не умещавшиеся полностью и заметные любому. Но мы не беспокоились об этом. Часовыми уже были получены ложные распоряжения, якобы от генерала Жукова, пропустить отряд, не задерживая, и ни один офицер не осмелился бы нарушить приказ, за подписью самого генерала и заверенный печатью. Чтобы выполнять свою работу идеально, у наших экспертов по почерку ушли годы. По документам мальчики направлялись на подводные учения, и генерал Жуков лично подписал распоряжение начальству гавани о выделении бараков для нас, а также дал указание, чтобы руководство предоставило нам условия для тренировок.

По легенде, отряд являлся командой, готовящейся вести подводные диверсионные операции, но не подчиненной военно-морскому флоту и поэтому независимой от морского командования.

Как только мы вошли в ворота, Вилли прокричал:

– Георг, пойди растолкай немного этих часовых родины. Спроси, как они посмели пропустить отряд, не проверив документов?

Я посмотрел на Вилли, в который раз подивившись его бесшабашности. В то же время его голова работала двадцать четыре часа в сутки, просчитывая все возможные варианты. Быстро сориентировавшись, я понял, что он имел в виду – нужно было ненавязчиво отметиться у начальника порта. Чем скорее они привыкнут к нам, тем лучше. Поэтому я подошел к сержанту, стоявшему на охране ворот, и спросил:

– Сколько вы уже в армии?

– Шесть лет.

– И за все это время вы ни разу не удосужились прочесть плакат, который висит на стене в каждом штабе? Разве вам неизвестно, что вы должны проверять каждого, кто входит?

Я так разошелся, что перешел на крик. Сержант стоял передо мной как вкопанный, не зная, что и ответить. Затем я увидел, что он перевел взгляд на кого-то, стоявшего позади меня, и тут же услышал голос:

– Что здесь происходит? – звучавший вполне спокойно.

Быстро повернувшись, я увидел высокого человека со светлыми волосами и лицом славянского типа, одетого в форму синего цвета. Он был в звании майора советского военно-морского флота и являлся помощником начальника порта. Отдав честь, я объяснил ситуацию:

– Я отправил отряд в гавань, но охрана даже не потрудилась проверить входящих.

На мое замечание майор махнул рукой в сторону:

– Отряды в своей массе не останавливаются. Мы можем проверить только отдельных людей.

– О, в этом случае, сержант, я приношу свои извинения. И вам также, майор.

Мне нетрудно было лишний раз принести извинения. Главное, я получил желаемый результат.

– Кстати, с какой целью ваш отряд прибыл в гавань? – спросил майор.

Вместо ответа, я протянул ему приказ генерала Жукова. Прочитав, он поднял на меня покрасневшее лицо:

– Для нас большая честь видеть вас здесь, старший лейтенант.

Его смущение не было поддельным. Он был первым, а может, и единственным во всем порту, потрудившимся узнать, кто мы такие. Но он забыл вернуть документы, а попросить вернуть их в данный момент было неуместно. Засунув их в нагрудный карман пиджака, он сказал четко:

– Все в порядке. Теперь мы должны взглянуть на ваш отряд.

Сначала он проверил два отряда, стоявшие за воротами. Я пошел рядом с ним, не зная, плакать или смеяться. Краем глаза я заметил Вилли, переминающегося с ноги на ногу, нервничающего оттого, что переборщил, так как удача постоянно улыбалась нам. Но, как всегда, он держался невозмутимо. По окончании проверки мы вошли в гавань.

– Кстати, откуда вы? – поинтересовался майор.

Я ответил первое, пришедшее на ум:

– Из Витебска. – Видимо, сработало то, что вдалбливали нам психиатры во время обучения в Академии.

Он резко остановился, схватил и стал трясти меня за руку, хлопая другой по плечу:

– Брат, я там долго жил! А ты из какого района?

– Улица Гражданская.

– Что? – воскликнул он. – Я жил там же, в доме номер семь!

Помощи ждать было неоткуда. Нужно было продолжать играть роль, и я добавил:

– Я жил напротив, в девятом доме.

– Ты, случайно, не сын полной женщины? Кириллов? Григорий? – закричал он.

– Да, это я, – не вполне убедительно прозвучали мои слова.

Он был поражен.

– А я тебя отлично помню! Знаешь, ты ничуть не изменился!

Он все еще изумленно смотрел на меня, а я тем временем пытался придать себе бодрость, чувствуя, как внутри меня поднимается жар. Меня заставили свыкнуться с мыслью, что я являюсь Григорием Кирилловым, но как жить с этим, не научили. Единственное мне было известно: подбирая наши личности под определенные имена, они подыскивали таких людей, чья внешность, рост и все параметры максимально совпадали с нашими. И слава богу! Тут впервые я почувствовал благоговение перед своими учителями. Сейчас все, что так долго в нас вдалбливали, ой как могло пригодиться.

Майор все еще качал головой.

– А ты не помнишь меня? – спросил он, сгорая от нетерпения получить ответ. Он был в полном восторге от своего открытия и поэтому, к счастью, не дождался ответа. Я-то понятия не имел, кто он. – Подожди минутку, – быстро сказал он. – В первый раз я увидел тебя, когда ты возвращался из школы. Я еще подставил тебе подножку, неужели забыл? Правда, это было лет семь или восемь назад.

Теперь он замолчал, ожидая услышать ответ. Я все еще не знал, как его зовут, и тут же услышал голос охранника, крикнувшего ему:

– Майор Калоша.

Я сразу же сделал решительный шаг и сказал:

– Ты не можешь быть Калошей! – Я надеялся, мои слова звучат натурально.

– Да! – крикнул он. – Да, брат, да!

Я был на правильном пути. Даже не пытаясь оглянуться в сторону Вилли, боясь сбиться и выйти из образа, я открыл маленькую кожаную сумку и достал фотографии, показав ему моего отца и мать. Отца он никогда не видел, потому что он погиб еще в революцию, но мою мать, полную добродушную женщину, он узнал сразу же. Майор взял у меня снимки.