Книга Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921 - 1943 гг. - Хироюки Агава

— Но письма ведь заменяют человека, который хотел бы встретиться со мной. Если кто-то приходит ко мне, это отнимает пять — десять минут моего времени, а учитывая их затраты времени на письма ко мне, я наверняка могу уделить пять — десять минут на ответ. Ничего особенного тут нет.

По утрам он всегда рано приходил в министерство. Что касается армии, военный министр обычно занимался делами в своей официальной резиденции, в то время как в других правительственных учреждениях начальники отделов и более высоких подразделений редко появлялись на работе раньше десяти. Но Ямамото пунктуально приходил в назначенное время. Вслед за ним приезжал министр Йонаи. Они проходили в кабинет министра, где долго обсуждали предстоящие в этот день дела: Йонаи — сидя за столом, а Ямамото — стоя. Такой порядок означал, что помощники должны приходить в офис по крайней мере за тридцать минут до Ямамото.

С другой стороны, Ямамото был так же пунктуален в привычке уходить с работы рано вечером — в предписанное время исчезая внезапно и не сообщая секретарям, куда уходит. Если его спрашивали об этом, совершенно спокойно отвечал:

— Не могу вам сказать.

Промежуток с этого часа и до позднего вечера, когда пресса встречалась с ним в его официальной резиденции, он, вероятно, считал своим личным временем.

Однако с расширением «китайского инцидента» и появлением таких проблем, как Трехсторонний пакт, часто возникала необходимость знать, где находится заместитель министра. Не раз Санемацу пробовал выведать у шофера автомобиля, где Ямамото сошел, а потом прочесывал вероятные места. Но Ямамото с ловкостью жаворонка пропадал на глазах там, где его только что видели, ловко заметая при этом следы. В редких случаях, когда его все-таки выслеживали (например, приходила срочная телеграмма, требовавшая его анализа), он выказывал очевидное недовольство:

— Хотите, чтобы я работал даже после того, как ушел из офиса? Почему не передали это секретарям?

Иногда поигрывал в шоги в Морском клубе или дремал, не снимая формы, на верхнем этаже своей резиденции. В большинстве случаев, когда он скрывался из министерства, его можно было найти в каком-то месте, связанном с Чийоко. Кажется, свидания его с Чийоко в тот период проходили в основном в Накамурайе, в токийском районе Гинза, но никому из адъютантов не удавалось найти его в тех местах. К тому же когда он отправлялся с Чийоко куда-нибудь поесть или на художественную выставку, он приглашал Хори Тейкичи, или Йосиду Зенго, или еще какую-нибудь женщину, так что в вечеринке участвовали один мужчина и одна женщина или двое мужчин и две женщины. Но несмотря на эти меры предосторожности, кто-нибудь ухитрялся углядеть его во время тайного визита в Накамурайю или тому подобное; однажды группа молодых офицеров, возможно молодые радикалы, недовольные стилем работы Ямамото, потребовали приема и высказали ему в лицо свои претензии по поводу его поведения.

— Вы что, испражняетесь в туалете не как все остальные, а?! — вскипел он. — Если кто-то из вас все-таки не дерьмо и никогда не знал женщины, — хотел бы знать, что он мне скажет! — И совершенно невозмутимо послал их в известном направлении.

В случаях, подобных инциденту с «Пэней», Ямамото мог заявить, что флот «понурил голову», но там, где дело касалось лично его, никогда и не думал вести себя поосторожнее или высказывать раскаяние. Несомненно, что такое поведение не укрепляло его репутации в некоторых кругах на флоте.

В конце 1938 года Чийоко с помощью патрона, который (как мы уже видели) знал о ее отношениях с Ямамото и мирился с ними, ушла из дома гейш и основала на задворках Накамурайи собственное хозяйство, которое назвала Уменодзима. С тех пор Ямамото, естественно, стремился чаще посещать Уменодзиму, чем Накамурайю, но у него с Фурукавой Тосико из Накамурайи было сходство по темпераменту и он продолжал играть с ней в цветочные карты и маджонг, как и прежде.

Иногда Ямамото шутливо говорил:

— Ах, как бы я хотел уйти из флота и жениться на массажистке или парикмахерше, — целый день в карты играл бы!

Вспомним: вскоре после возвращения с предварительных переговоров в Лондоне он говорил, что, если оставит службу, поедет в Монако и станет игроком. Позднее увидим, как он много раз повторял то же после начала войны, когда части морской авиации под его командованием потопили «Принца Уэльского», флагман британского дальневосточного флота. Конечно, можно отвергнуть разговоры о женитьбе на парикмахерше как проявление безответственности — изрек чепуху в момент расслабления; но почему не подозревать, что где-то в уголке сознания Ямамото и вправду мечтал не о военных почестях, а об уходе из флота и о жизни, свободной от утомительных обязанностей. Синагава Шукеи, тогда исполнительный директор газеты «Йомиури», как-то спросил бывшего высокопоставленного морского офицера, что за человек Ямамото.

— Ямамото? — переспросил офицер, который, видимо, хранил предубеждение по отношению к Ямамото. — Морской хулиган.

4

Уже третий Новый год, на этот раз год 1939-й, Ямамото встречал в должности заместителя министра. На флоте существовал обычай выставлять угощение в официальной резиденции министра для представителей армии и флота и связанных с ними других слоев общества, когда те приходили с новогодними поздравлениями. На этот раз 2-го или 3 января среди таких посетителей оказался член палаты лордов граф Ичидзо Санетака, капитан 1-го ранга в отставке; он протолкался сквозь толпу к Ямамото и с огромным пафосом потребовал ответа: слышал ли Ямамото о таком-то ученом, который может воду превратить в нефть?

— На самом деле это вода из района горы Фудзияма, — заявил он с совершенно серьезным видом. — Я собираюсь присутствовать при эксперименте.

Поскольку это произошло в разгар вечеринки, те, кто слышал, пробормотали соответствующие реплики и забыли о происшествии. Но Ямамото, как ни странно, вдруг вспомнил об этом случае через несколько месяцев и заговорил в таком тоне, будто всерьез верит в возможность получать нефть из воды. Его секретарь Санемацу отреагировал на это скептически; Ямамото решительно отверг возражения как «поверхностные» и объявил, что надо привести этого самозваного ученого и заставить его поставить эксперименты в морском министерстве. Ямамото, кажется, увлекся, — как и в случае с молодым физиономистом Ониси Такидзиро в департаменте аэронавтики.

Помощники его приуныли: казуса с Ониси вроде достаточно, но разговоры о том, что нефть получают из воды, — это уж слишком… Более того, ходили слухи о том самом ученом, с его загадочными трюками. Правда, неясно, где конкретно кроется обман, но мошенничество, несомненно, присутствует. Если такой человек, как заместитель министра Ямамото, станет жертвой мошенника, возникнут неприятности. Санемацу обращался ко многим с просьбой — пусть попробуют образумить Ямамото, просил даже главу второго отдела бюро по снабжению флота, непосредственно отвечавшего за поставки горючего на флот, поговорить с Ямамото. Но что бы он ни делал, Ямамото продолжал утверждать, что возражения «поверхностные».

Невозможно игнорировать прямое распоряжение заместителя министра. Все же Санемацу противился использованию министерского автомобиля для доставки ученого и, перед тем как выпустить машину, приказал заменить официальный регистрационный номер с морским якорем на гражданский. Этот метод обычно использовался, когда моряки отправлялись в гости к гейшам.