Книга Оружейный барон, или Римские каникулы Кремнева - Фридрих Незнанский

Да и Пенчо далеко не дурак. У этих парней нет опыта сыскной работы, но у них есть интуиция. Она не раз спасала им жизни, не подведет и сейчас. Если в стаю собак затесался волк, собакам не нужны мозги, чтобы вычислить его. Достаточно нюха.

Вот и эти бойцы почуют чужака за версту. Главное — навести их на след. И Крайтон сделал это. Кроме того — вполне вероятно, что все его подозрения беспочвенны. Ведь основываются они на одном-единственном факте — никто, кроме Джорджи, не видел тела Ластбадера. Но отсутствие тела — это не доказательство предательства. Джорджи — не наемный убийца, он солдат. И, будучи простым солдатом, он провернул дело вполне профессионально. Следов нет, тела нет.

Джорджи сделал несколько снимков мобильным телефоном. На них мертвый Ластбадер выглядел вполне убедительно. Колотая рана в области сердца, перерезанная шея…

Вспомнив все это, Крайтон передернул плечами… Отвратительная смерть. Уж лучше погибнуть от пули. Или сдохнуть во сне, в собственной постели.

Крайтон вздохнул и достал из ящика стола бутылку любимого скоча. Выпивка помогла ему расслабиться. Полковник откинулся на спинку кресла, сунул в рот сигару и устало прикрыл заслезившиеся от дыма глаза.

19

Егор и Эрнан сидели в «курилке» и смолили крепкие сигареты.

— Никак не могу избавиться от этой дурной привычки, — пожаловался Эрнан. — Умом понимаю, что надо. И «дыхалка» страдает, и вообще. А вот бросить не могу. Силы воли, что ли, не хватает? Как думаешь?

— Да нет, сила воли тут ни при чем. Просто это у нас в крови. Мы ведь солдаты. А как солдату без сигарет? Иногда это единственный способ расслабиться или тщательно все обдумать. Иначе — стресс, паника, сумбур в башке.

— Это верно, — согласился Эрнан. — Помню, однажды мне пришлось десять часов стоять в карауле по колено в воде под тропическим ливнем. Закуривал каждые двадцать минут, но успевал затянуться только пару раз, потом сигарета гасла. Если бы не эти перекуры, я бы тогда с ума сошел.

Они немного покурили молча. Потом Эрнан вдруг вздохнул — глубоко, тяжко — и сказал:

— Знаешь, у меня дед заболел. Говорят, какая-то суставная болезнь. Есть опасение, что эта чертова «болячка» вгонит его в гроб.

— Он лечится? — поинтересовался Егор.

— Да, но… — Эрнан снова вздохнул. — Нужна операция.

— Дорогостоящая?

— А разве бывают другие? — с горькой усмешкой поинтересовался Эрнан.

— Н-да, — выдохнул вместе с дымом Егор. — Приятного мало.

— Не то слово. Понимаешь, дед мне заменил отца и мать. Я ведь сирота. Мои родители погибли, когда мне было всего восемь лет. Дед — единственный мой родственник. До сих пор он никогда и ни на что не жаловался. А вот теперь…

— Понимаю, — тихо сказал Егор. — Я ведь тоже сирота.

— Правда?

— Да. Воспитывался в детдоме. Слушай, Эрнан, я не богач и не могу предложить много, но если речь идет о нескольких тысячах евро, я могу…

Эрнан качнул головой:

— Нет-нет, деньги у меня есть. — Он покосился на Егора и добавил: — Но спасибо, что предложил.

— Не за что. — Егор положил ладонь Эрнану на плечо. — Ты, главное, держись. Наши старики — они крепкие парни. Гораздо крепче нас.

— Да, я знаю, — улыбнулся Эрнан. — Честно говоря, я только на это и надеюсь.

Эрнан помолчал, затем взглянул на Егора и сказал:

— Слушай, Джорджи…

— М-м? — вопросительно вскинул брови Егор.

— Тут такое дело. Не хотел тебе говорить, но… — Эрнан замолчал и отвел взгляд.

— Да что случилось-то? — спросил Егор шутливо. — У тебя такой вид, будто ты нашел двадцатку, которую я потерял час назад, и не хочешь мне ее возвращать.

Эрнан улыбнулся, но улыбка у него вышла натянутой и неестественной.

— Видишь ли… — с трудом заговорил он. — Я солдат. И, как говорят, неплохой солдат. Я хорошо умею воевать. Если я вижу перед собой противника — я нажимаю на спусковой крючок. Этому меня учили, и это я умею делать лучше всего.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул Егор. — Мы тут все неплохие солдаты. Поэтому Крайтон нас и нанял.

— Да. Верно. — Эрнан снова сделал попытку улыбнуться. — Но из честного солдата никогда не получится «посольская лиса» или… или хороший стукач.

— Полностью с тобой согласен, — кивнул Егор. — Но не понимаю, для чего ты мне все это говоришь?

— Сейчас поймешь, — сухо проговорил Эрнан и нахмурился. — Джорджи, я не знаю, чем ты там провинился перед Крайтоном, но… В общем, он поручил мне за тобой следить.

— Тебе? — удивленно переспросил Егор.

Эрнан кивнул:

— Да. Мне и Пенчо. Я, конечно, вмешиваюсь не в свое дело, но… Ты бы поосторожнее с Франческой.

— А что, это так заметно?

— Конечно. Ты ведь знаешь, что шашни с персоналом запрещены. Если Крайтон пронюхает, он с тебя три шкуры сдерет.

— Между нами ничего нет. Просто я пару раз проводил ее домой.

— Джорджи, повторяю: это не мое дело. Но правила есть правила. Крайтон тебе не доверяет. Но, как мне показалось, у него ничего на тебя нет. В противном случае он бы давно избавился от тебя.

— Логично, — кивнул Егор. — Но я ума не приложу, чем я мог возбудить его подозрения?

— Этого я не знаю. В любом случае теперь ты предупрежден. Если захочешь сделать какую-нибудь глупость, вспомни о моих словах.

— Хорошо, брат. Спасибо.

Эрнан швырнул окурок в железную урну и поднялся со стула.

20

Егор и Франческа сидели в кофейне и тихо беседовали. Егор пил сок. Франческа держала в ладонях огромную чашку с горячим кофе-«американа». Несмотря на то что Франческа родилась и всю свою жизнь прожила в Италии, она не любила ни «эспрессо», ни «капуччино». Она считала, что быстро сваренный кофе не успевает растворить кофеин, а потому нисколько не бодрит. А пенку на кофе просто презирала.

Егор посмотрел, как она пьет, улыбнулся и сказал:

— Франческа, возможно, мне скоро придется уехать из Италии.

— Вас переводят в другое место?

— Скорей всего, да. Но, если хотите, я могу уговорить начальство и остаться здесь. Достаточно одного вашего слова.

Она отвела взгляд и посмотрела в окно. Егор выждал немного, но, поскольку Франческа молчала, тихо спросил:

— Мне уезжать?

Она не повернулась, не взглянула на него, лишь пожала плечами и сказала:

— Не вижу смысла конфликтовать с начальством. Если вам говорят «уезжайте», вы должны уехать.

— Вы этого хотите?