Книга Париж в любви - Элоиза Джеймс

Десятилетняя «старуха» находилась в центре — ее можно было узнать по одеялу, в которое она была завернута. Но это последнее, что мы поняли. Во-первых, итальянских детей, бормочущих что-то на французском, практически невозможно понять. Во-вторых, сюжет стал еще более туманным из-за творческого подхода детей к своим ролям. Так, одна хмурая девочка все время прикладывалась к пустой винной бутылке. Я так и не поняла, какое отношение она имеет к умирающей женщине и почему питает явное пристрастие к спиртному. Позже Анна объяснила мне, что это рассказчица.

Спектакль стал еще мрачнее, когда начались неизбежные технические неполадки. Механизм, опускавший занавес, заело, и он начал постукивать. Актеры нервно поглядывали вверх и продолжали невнятно произносить текст — по-видимому, они понимали около пятидесяти процентов, и их вовсе не заботило, что публика вообще ничего не понимает. Черти приходили и уходили, появлялись танцующие ангелы, прозвенел будильник часов (мы получили от этого большое удовольствие), пьянчужка разгуливала по сцене, что-то бормоча себе под нос. В публике начались приступы смеха в самые неподходящие моменты, что добивало и так уже смущенных актеров.

Представление медленно продвигалось к звездному часу Анны, когда часы должны объявить время — но тут «старая леди» вдруг взяла и померла. Остальные артисты были явно удивлены, но они мужественно собрались вокруг нее. А старуха сбросила одеяло и пустилась в пляс — то была ритмическая интерпретация рая.

Оказалось, что актриса все перепутала и умерла на два акта раньше. Однако к тому времени, как ошибка была выявлена, уже ничего нельзя было поделать. По общему мнению (особенно публики), раз уж умерло главное действующее лицо, спектакль окончен. Пора давать занавес.

Анне так и не удалось сказать свой большой текст, и она произнесла его дома, за обеденным столом. «Il est neuf heures».[98] Она сказала это очень хорошо.

* * *

Ученики в средней школе Флорана начали называть Полин мадам Селиг (это его фамилия), потому что эта парочка проводит так много времени вместе. Интересный поворот. Подростки дьявольски наблюдательны, когда дело касается взрослых. Они уже поженили этих двоих. Осталось уговорить Полин.

* * *

Мы с Алессандро покинули детей на сегодняшний вечер и отправились пообедать в крошечный новый ресторан под названием «Вкусы и совпадения» (подзаголовок — «Кухня добрых чувств»). Наша официантка замужем за шеф-поваром. Она рассказала нам, что ее муж давно мечтал открыть ресторан, где еда будет такой свежей, что не нужен холодильник. Некоторые блюда были хороши, другие — так себе (итальянским мужчинам — не будем называть имена — следует прекратить заказывать ризотто в других странах, потому что оно не идет ни в какое сравнение с итальянским), но рвение было налицо. В то время как мадам с нами беседовала, из кухни выглянул маленький мальчик в переднике шеф-повара его размера.

* * *

Сегодня мы ходили в большой магазин спортивных товаров покупать множество белой одежды, в которой дети будут играть в теннис в лагере. Анна потратила свои сбережения на ярко-розовую лампочку, которая пристегивается ко лбу. «Чтобы читать книги под одеялом», — поясняет она мне. Может быть, в один прекрасный день она научится не предупреждать полицейского перед тем, как совершить преступление.

* * *

Сегодня я попыталась разузнать в Интернете что-нибудь о Клоде. «Страницы из книги о Париже» были его первой книгой. После этого он писал романы и документальную прозу, включая нечто под названием «Мнения», где имеются завлекательные главы «Порнография» и «Размышления о женщине». Я содрогаюсь, воображая, что Клод думал о порнографии — не говоря уже о том, как расценил бы мои романы. Но я также нашла рецензию, в которой его мемуары о Париже удостоились сомнительной похвалы за «скабрезные эскизы». Маме никогда не нравились мои любовные романы, которые она называла «эта сексуальная чушь». Однако постыдный талант писать «скабрезные эскизы» явно достался мне по наследству — причем от ее семьи!

* * *

Сегодня мы пошли в занятный крошечный музей «Мюзе де ла Ви Романтик», в котором хранятся мебель и вещи, принадлежавшие писательнице Жорж Санд. Честно говоря, там нет ничего примечательного с точки зрения искусства, но реконструкция гостиной очаровательна, и ради одного этого стоило сюда прийти. А еще — ради чашки чая в маленьком кафе в саду. Цветущий плющ с красновато-оранжевыми цветами перевесился через каменную стену у нас за спиной, словно сама Природа дразнит художников, чье искусство она превзошла.

* * *

Флоран рассказал Алессандро о потрясающем вьетнамском ресторане под названием «Мин Чау», и вчера вечером мы пошли туда поужинать. В зал еле втиснули десять столиков, а еду приносят сверху, по крутой винтовой лестнице. Интерьер довольно непрезентабельный и вызывает клаустрофобию, к тому же украшен пластмассовыми цветами — но зато какая еда! Для начала мне подали изумительный салат из моркови и кориандра с острыми приправами, затем последовал цыпленок с имбирем, который был до того хорош, что мы чуть не вылизали тарелки. А счет? Если перевести в доллары — пятнадцать!

* * *

Алессандро отправился в Австрию читать лекцию в университете и привез мне оттуда коробку конфет. На обертке каждой конфеты — лицо Моцарта, а внутри марципан. Я спросила: «Они подходят для моей диеты, верно?» Профессор заверил меня, что конфеты начисто лишены калорий. Кто бы сомневался!

* * *

Проходя сегодня утром по моему любимому мосту Александра III, я остановилась поздороваться со статуей смеющегося морского мальчика. Мимо меня прошли двое туристов, уткнувшиеся в маленькие видеокамеры. Они вертели камеры в разные стороны в отчаянной попытке заснять все — как будто документальный фильм ценен сам по себе. Я хочу прочувствовать то, что вижу, а не смотреть на все вокруг только через глазок камеры, чтобы после у меня остались «виды в консервах».

* * *

Сегодня Флоран снова был у нас на обеде и рассказал мне, что Полин необычайно красива, очень умна и беседовать с ней — одно удовольствие. Ей двадцать шесть, и, на мой взгляд, она не так уж молода, чтобы избегать долгосрочных отношений. Флоран, несомненно, выглядит гораздо моложе сорока одного года. Когда мы познакомились, я решила, что ему около тридцати. У него такой восхитительный французский шарм. Мне бы хотелось, чтобы он эмигрировал в Соединенные Штаты и женился на одной из моих подруг. На свадьбе мы бы могли подать лимонные торты.

* * *

Во время наших вечерних прогулок мы с Алессандро обычно проходим по моей любимой улице, где множество магазинов, — улице Мартир. Вчера мы зашли в «Отур дю Сомон» — магазин, в котором продается только семга. Мы с продавцом обстоятельно обсудили шесть или семь сортов семги, прежде чем остановиться на одном из них. Мы жадно слопали ее дома (вкуснятина!). Впрочем, я никогда еще не встречала семгу, которая мне бы не понравилась, так что, наверно, продавец зря старался, помогая нам принять взвешенное решение. Это так по-французски!