Книга Последний алхимик - Юрий Корчевский

– Грешно, не венчаны мы.

– Я в любой момент готов, – выпалил Никита.

Дураком надо быть, чтобы отказаться от такой женщины.

– Люба ли я тебе? – с тревогой в голосе спросила барыня.

– Ой, люба!

– А что ты раньше вида не подавал? Как истукан каменный?

– Боялся, отказом ответишь. Да чувству не прикажешь.

Немного другое было. Сначала была большая разница в возрасте, особенно внешняя. По мере приёма эликсира разница стиралась, сейчас они выглядели сверстниками. Но трудно Никите выбросить из памяти ту, прежнюю, Анну. Вот такая преграда, закавыка была. А сейчас и её Никита отбросил. Пигмалион полюбил Галатею, созданную из камня. Но камень холоден, чувств не имеет. А перед Никитой живой человек, из плоти и крови. Не устоял он, в первый раз в жизни влюбился. Раньше, в своём времени, все мысли о науке были, об опытах и экспериментах. А сейчас про химию забыл, как будто и не было её никогда.

– Хоть бы намёк дал, а то вроде неживой. Пойду, распоряжусь стол накрывать. Да Андрею скажу – баню готовить. Ты пока приводи себя в порядок.

По-хорошему, сначала бы помыться с дальней дороги. Но баню готовить долго – часа три, а есть хотелось сейчас. Что хорошо было, нравилось Никите, женщины, воспитанные на домострое, не задавали мужчине лишних вопросов, не спорили, права имели от мужских сильно урезанные. Туго пришлось бы феминисткам, окажись они в этом времени. Никита вовсе не был домашним тираном, хозяйкой имения была Анна Петровна. Но женщине в эти века в одиночку, без мужского плеча, не выжить.

Никита не рассказывал о цели поездки, о покупках, о тратах. Деньги-то его, личные.

Уселись есть, помолясь. Никита на еду набросился, аки голодный волк. Последние дни экономить приходилось, а сегодня стол от яств ломится, как не отведать? Курица, жаренная на вертеле, копчёная белорыбица, одних пирогов три вида – с яблоками, с рыбой, с гречневой кашей. Да на сладкое орешки в меду. И свежего пива прохладного целый кувшин.

– Откуда пиво? – поинтересовался Никита, отдав должное пенному напитку.

– Мастер сыскался из крепостных.

– Кто таков? Почему не знаю?

– Севостьян-огородник.

– О! На следующий год пусть огород бросает, пиво варит. Такое можно в Нижнем торговать, бочками. И людям удовольствие, и нам прибыль.

Наевшись и вымыв руки, Никита коротко рассказал: где был, что видел. Много внимания уделил Святой Софии, что в Великом Новгороде.

– Красота-то какая! – восхитилась барыня. – Самой бы повидать!

– Коли никакой беды не приключится, о следующем годе можно и поглядеть.

– Ещё в Первопрестольную хочу. Сколь живу, не была ни разу.

– И это можно.

Никита поднялся, поклонился барыне.

– По имению пройдусь, пока баня топится.

Его интересовали лён и пенька. Про цены поведать Игнату и Пафнутию. Пусть ткань льняную красят, такое полотно дороже идёт, а затраты невелики. А Михаила с Тихоном, что пеньковые верёвки и канаты делают, сразу после ледостава на санном поезде отправлять в Великий Новгород. До распутицы и становления льда уже не успеют. А как лёд встанет, на санях добраться даже быстрее будет. Судно – оно по реке идёт, фарватер причудливые изгибы делает. Из бассейна одной реки в другую – волоки, потеря времени и денег, а на санях напрямки, путь короче. Одно хуже – пошаливают на дорогах. Не так, как летом, но всё же охрану нанять надо, особенно на обратном пути. Кого из разбойников пенька интересует? Места много занимает, продать её надо, другое дело деньги отобрать.

Увиденным Никита доволен остался. И без его совета лён красили в больших дубовых чанах. Благо натуральные красители под рукой: калина, вишня – для красного, черника – для фиолетового или синего. Пока не нашли, чем в зелёный цвет красить, но это дело времени.

Вернулся, а тут и баня подоспела. Чистое исподнее взял, вместе с Андреем, что баню готовил, в мыльню пошёл, потом в парную. Одному себя толком веником не охлопать, а без этого какая баня? Потом в предбаннике посидели, кваса ржаного, да с хреном, ядрёного, попили. После поездки напряжение некоторое у Никиты было, сейчас отпустило, отмяк. Хорошо, как дома. Уж лучше так, чем в бетонной многоэтажке, где стены не дышат. Одна отрада – из крана горячая вода течёт, котёл с водой греть не надо.

За суетой день пролетел. Никита после ужина свечи зажёг хорошие, восковые, не сальные, от которых дух тяжёлый. Да обстоятельно фолиант перелистал. Картинки занятные, а текст непонятен. Английским разговорным владел сносно, а тут латынь! Как позже оказалось, найти толкового переводчика или учителя, оказалось сложно. Даже не переводчик был нужен, у того вопросы возникнуть могут – что за еретическая книга? Никита хотел брать уроки, выучить латынь. Язык древний, почти мёртвый, используемый в его время лишь в Ватикане. Но латынь – основа всех европейских языков. Впрочем, медики всего мира используют его до сих пор. Первые богослужебные книги христианства, понятно, в рукописном варианте, тоже были на латыни. После разделения Римской империи на два больших куска, с образованием Византийской империи, латынь осталась для католической ветви христианства, а Византия постепенно перешла на греческий, ставший государственным. Византия приняла православие, оттуда оно пришло на Русь. После Крещения Руси князем Владимиром первые богослужебные книги были привезены из Болгарии, принявшей православие на сто двадцать лет раньше Руси. Были написаны на югославянском языке, понятном восточным славянам, постепенно язык трансформировался, стал более близким русам, то, что сейчас знают, как старославянский или церковнославянский.

И с учебными заведениями для священников Никита тоже промахнулся. Первые архиерейские школы появились на Руси лишь при Петре Великом, в 1721 году, с ликвидацией Патриаршества и учреждением Священного синода. А первые семинарии для подготовки священников образованы в 1737 году. Там наряду с церковными дисциплинами изучали греческий и латинский языки. Именно в таком заведении Никита мыслил найти учителя. Следующим днём отправился в ближайший монастырь, коим был Фёдоровский мужской, что в Городце, всего час ходьбы пешком. Монастырь был основан в 1154 году князем Юрием Долгоруким, который Москву основал. Монастырь был старше Нижнего Новгорода на семь лет. Никите он был известен из истории. Как же – здесь скончался святой благоверный князь Александр Невский, приняв перед кончиной иноческий постриг и схиму с именем Алексея. В XV веке здесь служил иконописцем инок Прохор, учитель Андрея Рублёва и соратник Феофана Грека. Монастырь дважды подвергался разорению татарами: в 1238 году – войсками Батыя, в 1408 году – темником Едигеем. Каждый раз силами монахов восставал из развалин и пепла, но в 1927 году его взорвали большевики.

Узнал у привратника, где писцы. Разговор с их старшим не простым вышел. Когда Никита сказал, что хочет изучать латынь, монах насторожился.

– Не схизматик ли, али ещё хуже – еретик?