Книга Одно преступное одиночество - Анна Данилова

Гена долго не брал трубку, вероятно, просто не хотел себе портить настроение, понимал, что разговор со мной будет не из приятных. Тем более что я неплохо заплатил ему за содействие в моем деле, и его задачей было не топить Львову, а, наоборот, искать настоящего убийцу и при возможности оставить ее в покое. А тут вдруг такое!

Но ответить ему все-таки пришлось.

– Ты где? Дома? – спросил он резко, тоном человека, который не может в силу обстоятельств говорить открыто. Возможно, он был не один или вообще у начальства на ковре.

– Да, я дома, – так же резко ответил ему я.

– Я сейчас подъеду, если ты не возражаешь.

– Жду, – так же резко ответил ему я и вернулся к своему обеду.

Лена поставила перед моим гостем тарелку с куриной лапшой и хрустальную рюмку, взглядом спрашивая меня, уместно ли это. Я кивнул, Гена, быстро сориентировавшись, сделал мне знак, что не против выпить. Я налил ему водки.

Лена встала из-за стола, достала из духовки пирог и занялась чаем. Я знал, что она будет внимательно слушать все, что скажет мне Неустроев. Что ж, мне, во всяком случае, теперь будет с кем поговорить о моих делах!

– Кто тебе позвонил? Или позвонили не тебе, а просто в полицию? Или в следственный комитет?

– Позвонили мне. Женщина. Представилась Екатериной Жуковой. Но предупредила сразу, что официальным свидетелем никогда не будет, что просто скажет кое-что очень, на ее взгляд, важное, и все!

– Да кто она такая?

– А ты не догадываешься?

– Нет, понятия не имею!

– Няня, которая работает на твоего клиента!

У меня от удивления из рук выпала вилка. Уж такого поворота событий я явно не ожидал.

– Теперь ты понимаешь, почему я начал действовать решительно? Жукова – женщина, которая все эти годы живет с Тумановым в одной квартире, которая нянчит его детей. Как ты думаешь, возможно предположить, что она влюблена в своего хозяина и мечтает стать его женой, а его детям – матерью?

– Вполне, – ответил я, досадуя на то, что мне самому прежде не пришло в голову это простое предположение. – Но куртка-то откуда взялась? Ее же не было!

– Фима, ты так ничего и не понял? – воскликнул возбужденный и раскрасневшийся Геннадий, размахивая рукой с зажатым в ней ломтем черного хлеба. – Мы же с тобой давно уже пришли к выводу, что в нашем деле была еще одна женщина, та самая, которая после того, как Львова вышла из дома и отправилась на прогулку (будь она неладна, эта прогулка), убила Львова, потом надела на себя красную куртку Львовой и принялась избивать его машину?!

– Ну, да. И что? Ты думаешь, что все это затеяла Жукова? Катя? Няня? То есть таким вот изуверским образом решила подставить свою соперницу?

– Полагаю – да!

– А я вот лично думаю, что до того, как Лена появилась в квартире Игоря, Катя не была с ней знакома, – неуверенно пробормотал я, не желая верить в эту версию Неустроева. Да, он был прав, мотив у Кати, если допустить, что она была влюблена в Игоря, был железный, да только способ устранения соперницы представлялся слишком уж нереальным.

– Это ты так думаешь. А полагаю, что за все то время, что она работала у Туманова, она вполне могла знать о существовании его любовницы. Он же эту Катю скорее всего не замечал, она была для него просто няней, а вот она, в отличие от Туманова, была в него влюблена и могла проследить за ним! Ну, и увидеть Львову. Ты не знаешь, Фима, на что способны женщины, когда хотят устроить свою личную жизнь! Она могла узнать фамилию своей соперницы, адрес, могла выследить ее, собрать о ней информацию, обдумывать план, как от нее избавиться.

– Но не проще ли ей было тогда убить саму Львову, а не ее мужа?

– Да, ты тоже прав, предполагая такой вариант. Но это было бы слишком уж явно, ты не находишь?

– Нет, не нахожу. Гена, да это полный бред! Убийство? Это нужно быть психически ненормальной женщиной, чтобы таким вот образом расчистить себе дорогу к любимому мужчине. А уж чтобы сделать это через убийство мужа соперницы – такое и вовсе попахивает шизцой! Постой… Так что ты намерен сделать?

– Я решил сыграть с ней в эту игру.

– Не понял… О какой игре идет речь?

Боковым зрением я заметил, что и Лена моя тоже замерла над тарелкой с пирогом и ножом в руках, явно пораженная услышанным. Уверен, что она, так же, как и я, никак не могла взять в толк, что задумал Неустроев. Если бы она не боялась, что ее увидят, то наверняка покрутила бы пальцем возле виска, выражая свое мнение по поводу версии официального представителя следственного органа.

– После ее звонка я сразу же сделал фальшивый документ о пресечении меры наказания Львовой, приехал к Туманову и на глазах его няни забрал Лену. И куртку, конечно.

Мне до сих пор не верилось в услышанное.

– Значит, она не арестована, я имею в виду, она сейчас не в камере?

– Конечно, нет! Я отвез ее к себе домой, сказал, что это вынужденная мера, что мне просто нужно проверить одну версию.

Я был потрясен. Все это так не похоже было на Гену! Чтобы такое предпринять, решиться на такой произвол, на такую аферу, надо было быть человеком, уверенным в себе как минимум, к тому же обладать внутренней свободой и широтой взглядов, то есть быть кем угодно, но только не алчным и трусоватым Геной Неустроевым. Разве что он все это сделал, рассчитывая на прибавку к гонорару?

– А как Лена на это отреагировала? Думаю, это было для нее настоящим потрясением!

– Я объяснил ей, что мне пришлось все это сделать для ее же блага, что в камеру ее никто на самом деле не определит, что эта инсценировка – всего лишь часть моего плана, направленного на поимку настоящего убийцы. Понятное дело, что ничего лишнего, и уж тем более о звонке Жуковой, я ей не сказал, напустил туману, но и успокоил, думаю. После чего дал ей валерьянки, и она, я думаю, уснула.

– То есть ты надеешься разоблачить Жукову, дав ей возможность воспользоваться ситуацией, избавив ее от присутствия соперницы?

– Посмотрим.

Звонок Игоря Туманова не дал мне возможности задать Гене прямой вопрос о его выгоде в этом деле. Даже присутствие в кухне моей Лены, неудобного для Гены свидетеля, меня бы не остановило, поскольку с каждой минутой его план представлялся мне все нелепее и бессмысленнее! Неужели он уцепился за Жукову и разыграл всю эту сцену с арестом Лены, чтобы продемонстрировать ей и влюбленному в нее Игорю Туманову, моему клиенту, свою власть, напугать их, чтобы впоследствии раскрутить их на деньги?

Я вышел из кухни, не желая, чтобы Гена услышал мой разговор с клиентом.

Игорь немного сухим тоном, вероятно, продолжая на меня обижаться и за поездку в Варну, и за внезапный арест Лены, попросил меня подъехать на улицу Правды к самодеятельному театру, срочно. Он добавил, что нашелся свидетель, который может подтвердить алиби Лены на момент убийства Львова.