Книга Совесть негодяев - Чингиз Абдуллаев

— До сих пор не раскрытое, — кивнул Чижов, —после которого мне дали выговор.

— А Михеева выгнали на пенсию, — добавил Комаров.

— Вот именно. Поэтому у меня с этим Хотивари своисчеты. Хотя тогда он был другом погибшего и даже горевал по поводу его смерти.

— Что не помешало ему занять место убитого, —быстро добавил Комаров.

— Кончайте посторонние разговоры, — прервал ихвоспоминания Пахомов, — при чем тут нападение на дачу Хотивари?

— Очень даже при том, — возразил Комаров. —Ты помнишь о нападении на Рафаэля Багирова в день похорон Караухина?

— Разумеется. Я ведь просил передать мне и это дело. Ноего тогда поручили Варнакову, сказав, что не усматривают никакой связи вслучайном совпадении.

— Вот видишь. А вчера на дачу Хотивари напала чеченскаягруппа Асланбекова. Там было очень много погибших. Среди них и ИсаханКараханов. Сейчас везде слышны глупые домыслы о нападении, в котором участвовали Караханов. На самом деле это не так. На даче они собирались встретиться идоговориться о совместных действиях. Там были Хотивари и Караханов. И ещепредставитель Багирова. Их всех хотели убить, как Багирова в тот день. Ты меняпонимаешь?

— Откуда ты это знаешь? — спросил ошеломленныйПахомов.

— Знаю, — повысил голос Комаров, — знаю,поэтому говорю. Эти все преступления связаны. Связаны между собой. И они будутпродолжаться до тех пор, пока мы не найдем списков. Понимаешь, списков, из-закоторых всех убивают.

— Каких списков? — не понял Чижов. Комаров, поняв,что несколько увлекся, с досады прикусил губу. Затем все-таки сказал:

— У Караухина были важные документы. И все ищут этидокументы.

Пахомов еще раз взял список.

— И все вы знаете, — пробормотал он, —поэтому я всегда так не люблю контрразведку. Когда нужно, вы не помогаете,предпочитая оставаться в стороне.

— Ко мне это тоже относится? — уточнил Комаров.

— К тебе тоже, — подтвердил Пахомов, — если утебя было столько информации по этому делу, чего ты все время молчал?

— Во-первых, я не молчал, — обиделсяКомаров, — я тебе обо всем говорил. Просто есть оперативная информация,которую я не всегда вправе разглашать.

— Теперь вправе?

— О вчерашнем нападении на дачу Хотивари написали всегазеты. Знаешь, сколько там убитых? Было целое побоище. Молчать не имеетникакого смысла.

— Ты думаешь, Караухина убили люди Асланбекова? —тихо спросил Пахомов.

— Думаю, да.

— Доказательства? У тебя есть доказательства?

— Пока нет. Это наша оперативная информация, которую,конечно, нельзя будет предъявить в суде. Но очень много данных, что в нападениина Караухина участвовали именно люди Асланбекова.

— Почему тогда у Соболева нет таких данных? —все-таки не сдавался Пахомов. — Мы задействовали всю милицейскую агентуру,но она не дает нам подобной информации.

— Этого я не знаю. В последнее время вообще многонепонятного в нашей работе, — пожал плечами Комаров, — не меня обэтом нужно спрашивать.

— Учту, — не выдержал Пахомов, — заявляешьсясюда и с гордым видом говоришь о своих данных, которые нельзя ни проверить, нидоказать. Какой ты к чертовой матери следователь? Ведь должен понимать, что яне могу твои слова к делу подшить.

— А ты должен понимать и мое положение, —разозлился в свою очередь Комаров, — я ведь работаю не в прокуратуре, гдеможно говорить все, что угодно, и не отвечать за свои слова. Мы сто разпроверяем каждое сообщение.

— А мы не проверяем?

— Поэтому у вас такая херовая раскрываемость, —Уже не сдерживаясь, заорал Комаров.

— Потому, что вы, сукины дети, нам мешаете, — тожезакричал Пахомов, — потому, что не даете работать. В спину дышите. Вездесвои микрофоны понаставили. Думаешь, я совсем дурачок, да? Не сумел обнаружитьваш микрофон под моим столом? Да я сразу все понял после исчезновения Пенькова.

— Какой микрофон? — спросил свистящим шепотомКомаров.

Чижов испуганно глядел на обоих. Пахомов вдруг осознал,какую оплошность он допустил. Отступать было уже нельзя.

— Ваш микрофон, — сказал он и, нагнувшись подстолом, достал небольшой «жучок», швырнув его в своего старого товарища.

Тот ошеломленно молчал. Потом встал и подошел к окну,собираясь с мыслями. В кабинете наступило молчание.

— Давай выйдем, — предложил наконец Комаров.Пахомов, подобрав микрофон, аккуратно положил его на свой стол и вышел первым. Следомза ним вышли Комаров и Чижов. Проходя по коридорам прокуратуры, они молчали,обдумывая случившееся. У одного из кабинетов Пахомов остановился.

— Надеюсь, они установили свои микрофоны не во всехкабинетах. Давайте зайдем сюда. Думаю, в нашем зале нам будет более уютно, чему меня в кабинете.

Они вошли в небольшой зал и устроились на задних сиденьях.

— Может, я уйду? — предложил Женя Чижов.

— Сиди, — махнул Комаров, — все равно всё ужезнаешь.

Пахомов молчал. Он смотрел почему-то на свои руки, но молчал.

— Ты ничего не знал про микрофон? — спросил оннаконец.

— Ничего, — нахмурился Комаров. — Значит,кто-то слушал все наши разговоры. И теперь этот кто-то знает, что мы егораскрыли.

— Да, вляпались мы с тобой в историю, — засмеялсявдруг Пахомов, — я-то считал, что это твоих рук дело.

— Когда заметил?

— Только два дня назад. До этого микрофона не было —это точно. Я после исчезновения Пенькова обыскал весь кабинет, думал,что-нибудь похожее найду. Ничего не было. А теперь появилось. Вот я и начал всесвои важные разговоры вести в столовой или в коридоре. Очень забавно, да?

— Думаешь, Пенькова нарочно забрали перед приездомтвоих ребят? — понял Комаров.

— Я думал, это твоя работа. Забрали его в ФСБ, чтобыбыстрее всё выяснить и лавры победителей себе присвоить. Раскрыть нашумевшеедело. Поэтому я так спокойно относился к исчезновению Пенькова. Думал,вернется. Но когда через два дня он не вернулся, я начал беспокоиться. Теперь японимал, как важно его найти. Но милиция его до сих пор не нашла. Тогда я сноваосмотрел свой кабинет и обнаружил этот микрофон.

— Ясно, — вздохнул Комаров, — а я думал, выменя нарочно за нос водите, не говорите, где находится Пеньков.

— Его взяли за несколько минут до приездаЧижова, — напомнил Пахомов, — если это не твоя работа, то кто тогдамог сообщить о поездке Чижова в Люберцы?

— Кроме нас троих, кто-нибудь еще знал об этом? —спросил Комаров у самого Чижова.