Книга Почерк судьбы - Шарлотта Лукас

– Но именно такой вопрос стоит сейчас перед Симоном.

– Не совсем, – возразила Ханна. – Симон ведь знает, что болен, то есть это уже не «как гром среди ясного неба».

– Ну да, но по крайней мере диагноз стал для него именно громом среди ясного неба.

– Скорее среди облачного, – сказала Ханна. – Он уже несколько месяцев скверно себя чувствовал. Как физически, так и душевно.

– Я так не думаю! Извини, но ты сейчас утверждаешь, что Симон был готов испытать шок, потому что ему было плохо уже несколько месяцев? – Лиза помахала рукой, когда Ханна взглянула на нее с ужасом. – Ты тоже так себя ведешь, что ли? Подумай лучше над моим вопросом.

– Хорошо, – неохотно согласилась Ханна, хотя долго раздумывать над этим ей было не нужно. – Я все равно захотела бы это услышать, – уверенно произнесла она. – Тогда я могла бы прожить оставшееся время вполне осознанно и использовать каждый оставшийся день по максимуму. Я могла бы привести в порядок свои дела – так обычно говорят, – проститься со всеми любимыми людьми или даже отправиться в кругосветное путешествие. А в конце, наверное, устроила бы грандиозную вечеринку.

– Хорошо, – сказала Лиза. – Я примерно так себе это и представляла. Ты ведь такая.

– Какая?

– Прагматичная.

– Прагматичная?

– Все время смотришь вперед, – добавила Лиза, – никогда не сдаешься и из всего получаешь выгоду – так на самом деле выходит. Но вот только все люди разные, и, похоже, Симон выбрал для себя иной путь.

– Он не выбирает путь, он стоит на месте!

– Безделье – это тоже способ существования.

Ханна удивленно взглянула на подругу:

– С каких пор ты говоришь как гуру?

Лиза покраснела:

– Это, хм… я недавно где-то вычитала.

– Где же? В газете «Спиритуализм сегодня»?

– Только не смейся надо мной! Я просто хочу помочь.

– Мне очень жаль, я не хотела тебя обидеть. – Ханна примиряющим жестом легонько ткнула подругу в бок.

– Извиняюсь обычно я, – заявила Лиза и толкнула Ханну в ответ. – Кроме того, ты всегда хитришь, болтаешь о каких-то «кризисах и шансах» и тому подобном, и я подумала: поищу-ка и я для себя что-нибудь эдакое.

– Ха-ха!

Они улыбнулись друг другу, но это были мимолетные улыбки. Ханна радовалась, что подруга сейчас сидит рядом. Хоть это и не разрешало ситуацию, но помогало лучше справиться с ней.

– А что касается тебя, ты бы хотела узнать, когда умрешь? – наконец поинтересовалась Ханна.

– Не знаю. Я над этим вообще не думала.

– Пф-ф-ф-ф! – Ханна наигранно закатила глаза, а потом погрозила подруге указательным пальцем. – Та-а-ак не пойдет, моя дорогая! Я тебе этого не спущу, ты должна ответить на этот вопрос!

– Должна?

– Да.

– Ну хорошо, дай подумаю.

Лиза откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Задумалась. Надолго. Очень надолго.

– Ты заснула, что ли? – нетерпеливо спросила Ханна некоторое время спустя.

– Нет.

Хотя Лиза открыла глаза, она продолжала упрямо молчать и пялиться в потолок, словно увидела там что-то интересное.

– Это ведь не так уж сложно, – заметила Ханна, когда прошло еще две минуты, а ее подруга так и не открыла рот. – Ты же просто тянешь время!

Лиза наконец повернулась к ней лицом и посмотрела на нее с серьезным видом.

– Нет, – ответила она, медленно покачав головой, – я не хотела бы знать дату своей смерти. Ни в коем случае. И если кто-нибудь захотел бы мне ее назвать, я бы ему это запретила. И я бы не хотела знать дату смерти кого-либо. Это ужасно – знать, когда ты умрешь. Или твои родители.

Ханна, словно защищаясь, подняла руки.

– Да нет причин становиться такой дотошной! Не волнуйся, как раз это я тебе не могла бы сообщить.

– Мне очень жаль.

– Что теперь опять не так?

– Что ты меня считаешь дотошной.

– Это ведь не плохо, – успокоила ее Ханна. – Меня только удивляет, что ты это восприняла так серьезно.

– Это серьезная тема.

– Мы же все это просто воображаем. Ведь нет человека, который может знать наверняка, когда мы умрем.

– Нет, – согласилась с ней Лиза. – Такого человека нет.

– Тогда прекращай делать такое лицо, ты меня пугаешь!

– Мне очень… Просто мне пришлось кое о чем подумать.

– О чем же?

– Я не могу тебе сказать.

– Это почему еще?

– Потому что мне это неприятно. Мне об этом очень неловко говорить.

– Теперь ты меня совсем заинтриговала, это подло!

– Мне… Я этого не хотела.

– Лиза Вагнер! – Ханна строго посмотрела на нее. – Мы здесь сидим потому, что мой парень, которого я люблю больше всего на свете и от которого я этим вечером ожидала предложения руки и сердца, совсем недавно сообщил мне, что обречен на смерть. Ты действительно считаешь, что у меня остались силы насмехаться над тобой, потому что в твоей жизни есть что-то, о чем неловко говорить?

– Мне очень жаль.

Лиза виновато посмотрела на подругу.

– Тебе не должно быть жаль, ты обязана мне об этом рассказать!

– Ну хорошо! – сдалась Лиза. – Я только что вспомнила, как когда-то одна гадалка хотела предсказать дату моей смерти.

– Что? – Ханна оторопело взглянула на нее. – Ты ходила к гадалке?

– И неоднократно. – Лиза смутилась. – Честно сказать, я ее посещаю регулярно.

Глава 25

Йонатан

3 января, cреда, 17 часов 45 минут

– Что за фантастический дом! – Леопольд стоял в холле и восторженно озирался. – Я видал несколько подобных хибар, но эту можно сразу целиком заснять для журнала об интерьере, и даже пылесосить не пришлось бы.

– Хм, спасибо, – сказал Йонатан, испытывая гордость, смущение и озабоченность одновременно.

Гордость превалировала.

Смущение Йонатан чувствовал оттого, что в присутствии этого человека в изношенной армейской шинели казался себе отвратительным хвастуном. Каким-то обжорой, который беззаботно лакомится на глазах голодных людей обедом из десяти блюд. И к тому же хладнокровно выбрасывает в мусорное ведро все, с чем сам не может справиться.

Чего только стоит ваза справа от двери, в которую каждую неделю Генриетта Янсен ставит свежие амариллисы (такую традицию ввела Тина, и Йонатан решил ее сохранить). Эта ваза, наверное, стоила столько, что на эти деньги Леопольд смог бы целый месяц жить в уютном номере роскошного отеля.