Книга Кукла на качелях. (Сборник рассказов) - Яна Дубинянская

И мы пошли мимо рядов, на которых продавали всякие ракушки, сувениры, украшения – супер! И Олег спрашивал, чего я хочу, а я всего хотела, глаза разбегались, ну как тут выберешь? Тогда он отправил меня на лавочку и пошел искать сам. И через пять минут принес янтарные сережки с черными змейками, как специально в набор к моему оберегу! Сказал, что кулончик там тоже был, – но цену не спрашивал. А было бы интересно, на сколько кинули Твердолобого… хотя ну его!

Я проголодалась, и Олежка купил нам по обалденной пицце, никогда такой не ела! Мы примостились на парапете у самого края набережной; совсем близко покачивались яхты, за ними носились туда-сюда водные мотоциклы, а вдалеке маячили точечками катамараны – водные велосипеды.

– Хочешь прокатиться?

Я хотела. Все равно, на чем.

За катамаран брали десять гривень в час – и Олег заплатил сразу за два! Я еще раньше поняла, что он при бабках, но чтобы при таких!..

Нет, не подумайте, я не Олька. Мне, если разобраться, оно по барабану… просто, если есть деньги, много чего становится простым и возможным. Уже не так важно, что он в Москве, а я…

Мы нажали на педали, и сзади вспенилась вода под красными лопастями.

– Ну, Лизка, поднажми!

Я поднажала, хотя ноги заболели в первые же две минуты. За нами летели брызги, море рассекалось, как сине-стальная ткань, прохладный стоячий воздух превращался в теплый ветер, а впереди шел большой белый корабль, и мы могли запросто, вот прямо сейчас его догнать!

У Олега, наверное, и квартира своя есть – я до сих пор не спрашивала, зачем? А если он даже с родителями живет, снимем комнату подешевле. Универ я брошу за милую душу, для женщины это не самое главное. А работу в Москве найти легко, не зря же все гоняют туда на заработки. Поженимся мы, конечно, не сразу: пусть Олежка сначала закончит свой политех. Ему еще год остался, совсем немного…

Навстречу попадались другие катамараны, и я махала им обеими руками, и нам махали в ответ. Мимо проплыла яхта, там сидела компания молодых ребят, и они тоже вразнобой поприветствовали нас – меня и парня, которого я люблю.

Ноги совершенно одеревенели, я поджала их на сиденье. Педали с моей стороны продолжали вертеться, хотя крутил теперь только Олег. Правда, он тоже подустал: теперь за спиной не бил фонтан брызг, а только слабо пенилась стальная вода. Я собралась было предложить ему поворачивать – мы уже заплыли дальше всех, едва ли не в открытое море. Набережная превратилась в узкую пеструю полоску, – только громаднейший игровой павильон в виде египетской пирамиды так-сяк выделялся на ней желтым треугольничком.

И тут Олежка сам убрал ноги с педалей.

Стало тихо-тихо. Маленькая волна плеснула в борт, и наш велосипед чуть-чуть качнуло. Олег притянул меня к себе и начал целовать. Круглая штучка на конце рычага управления уперлась мне в живот, но я почти не чувствовала этого. Его губы были соленые и шершавые…

– Давай, – шепнул Олег.

Я не поняла. То есть, я поняла сразу. Только я не…

– Ты что, Олежка, мы же перекинемся…

– Не перекинемся, это катамаран. Давай, мы далеко заплыли, никто не увидит…

– А вдруг перекинемся?!

– Лизунчик, глупая…

Он привстал, и нас закачало так, что я действительно перепугалась. Ну и что, что катамаран?

– И вообще, тут неудобно. Рычаг этот… Отстань, Олег…

– Лиза!..

Он обиделся. Я знала, что он обидится, – но я так не могла. Не потому, что боязно и несподручно… вообще. С Владом-кибернетиком могла – хотя, если честно, удовольствия ноль на массу. И с красавчиком Шклярским с восьмого этажа… с ним довольно классно было. И с ним – да, в порядке вещей: девчонок из комнаты, и «давай». Но Олежка…

С ним у нас все должно быть по-другому… Чтобы двуспальная кровать и пододеяльник с вышивкой. Чтобы маленькая лампа под узорчатым абажуром. Чтобы ни единого слова, потому что и так все понятно. И чтобы потом положить голову ему на плечо и так и спать до утра… И чтобы – всегда.

Олег нагнулся, зачерпнул горсть морской воды и бросил себе в лицо. Потом фыркнул и замотал головой, очень похоже изображая Графа. Я улыбнулась.

– Вообще-то ты права, Лизун, – он старался говорить весело. – Не очень-то тут и разгонишься, еще бы потонули с тобой в порыве страсти. Знаешь что? Ребята до вечера в Ялте зависнут, это однозначно. А мы с тобой пока…

Я кивнула. В конце концов, я не полная идиотка: целая ночь и вышитый пододеяльник у нас будут еще не скоро. А в палатке у моря очень даже романтично, разве нет? Олежкины ресницы слиплись черными стрелами с белыми наконечниками из соли, а глаза чуть ли не умоляли. Мужчины – они такие. Им обязательно нужно… и сразу.

И я ведь его люблю…

– Черт, и на фига мы эту калошу на два часа взяли?

… Ноги ну совсем не держали, набережная так и ходила из стороны в сторону, хотелось посидеть на лавочке минут десять. Но Олежка торопился, хотя до вечера было еще о-го-го. Я кульком висела на его руке, мокрой от пота.

– Сейчас на маршрутку сядем – и мигом приедем, – подбадривал он. – А там дорога все время вниз, это же не то, что на гору выдираться. Лизунчик! Ну посмотри на меня!

Я остановилась и посмотрела.

– Ты – супер! – сказал Олег. – У меня такой девчонки еще не было. Ни в одно лето.

* * *

Сквозь толщу воды, еще мутноватой после недавнего шторма, внизу угадывались очертания больших темных камней, поросших водорослями. Светлую полоску песка между ними пересек, двигаясь боком, крупный краб. В полуметре от маски проплыла стайка мелких рыбешек. То и дело попадались небольшие прозрачные блюдца медуз-аурелий.

В садке у пояса было пусто. Ни одной настоящей рыбы Твердовскому сегодня не встретилось – за несколько часов блуждания под водой. Море словно вымерло – а может быть, умерла его удача. Впрочем, одернул он себя, верить в какое-то там везение – язычество, недостойное человека с ученым званием и четвертой ступенью астрального просветления.

Возможно, сегодняшняя неудача в охоте – не случайность, а кармическая предопределенность. Ведь именно здесь, вдали от берега, в бирюзовой глубине, он получил возможность по-настоящему разобраться с самим собой. Впервые с момента приезда сюда отдаться вольной медитации, очиститься от темных астральных наслоений, высвободить из-под гнета пурпурную ауру. И увидеть, наконец, свет…

Свет. Сноп невидимых глазу лучей – изнутри янтарной капли с черным иероглифом свернувшейся змеи. Из влажной ложбинки между загорелых грудей в россыпи веснушек…

А он, Василий, испугался. Ударился в темную панику, когда узнал… когда подумал, что и она заодно с ТЕМИ. Что они, эти дьявольские животные, которые, объединив свои звериные астралы, запросто поработили его мать и едва не уничтожили его самого – что они дотянулись липкими астральными нитями и до нее, носительницы святого оберега. Опутали, притянули, заставили служить себе, заманить его, чудом спасшегося врага, в ловушку. Чтобы снова окружить, злорадно ухмыльнуться ожерельем желтых глаз, сгрудившись вокруг во главе со своей союзницей…