Книга Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 1 - Илья Крымов

– Упаси богиня, конечно нет, – с легким весельем ответил Томаз эл’Мор.

– Хм, я пребываю в некотором замешательстве.

– Для других следователей, для керубимов, это не столь важно. Ни один из них не посмеет даже попытаться приблизиться к правде, его просто раздавят связи, которыми обзавелась злодейка. Вы же, как благородный тэнкрис, да еще и сотрудник службы досточтимого зеньора эл’Рая, возможно, распорядитесь этим знанием с умом. Только на меня не ссылайтесь, заполняя официальные отчеты, я буду отрицать факт этой беседы.

– Вы не устаете ставить меня в тупик, ваше преосвященство.

На этот раз он тихо-тихо рассмеялся, но даже такого мизерного усилия хватило, чтобы заставить клирика закашляться.

– Я обязан, кхех, блюсти тайну исповеди.

– Ах вот оно что. – Тайна исповеди, еще одна блажь, придуманная еретиками-зильбетантистами, а позже перехваченная и некоторыми другими культами, например, поклонниками Все-Отца.

Я хотел задать санктуриарху эл’Мору еще один вопрос, но забыл об этом, как только ударился о настоящую стену из концентрированного тяжелого и неизлечимого безумия, которая проявилась посреди коридора. По сравнению с ней все остальные эмоции душевнобольных казались едва различимыми всполохами. Даже с погруженным в дрему Голосом мне пришлось тяжело, все силы были брошены на то, чтобы абстрагироваться от этого кошмара, не допустить его внутрь себя. Через некоторое время я ощутил, что приближаюсь к эпицентру сферы неистового безумия.

– Это здесь?

Кресло, парившее над полом, замерло, после чего развернулось. Я стоял рядом с цельнометаллической дверью, обвешанной засовами сверх любой меры.

– Нет, агент. Это наша особая палата для самых буйных и опасных пациентов. Сейчас ее занимает своего рода знаменитость. Слышали о пророке из Старого порта? Уверен, что слышали, так вот он теперь живет здесь.

Кажется, Золан эл’Ча упоминал что-то такое.

– Я думал, он все еще бродит на свободе.

– Многие так думают, хотя этого не может быть. Несчастный был доставлен сюда уже давно и больше этих стен не покидал.

Происшедшая заминка, казалось, не слишком удивила клирика, он терпеливо ждал, пока я нагляжусь на большую металлическую дверь. А потом я попросил открыть.

– Хочу увидеть собственными глазами. Честно говоря, не до конца верил в его существование, позволял себе думать, что это еще одна городская легенда.

Разумеется, я лгал – настоящий мотив заключался в том, чтобы пополнить арсенал. С тех пор как мой Голос окреп от благодати Императоров, я стал использовать «слепки» чужих эмоций как оружие. Следовало лишь объять чью-то сильную эмоцию своим пониманием, запомнить ее краски, ее ощущение, а потом внедрить этот заготовленный снаряд в ментальное поле другого разумного существа, – и эффект был сравним со взрывом боеукладки внутри армодрома: башню отрывало мгновенно. Неподготовленные умы просто-напросто выгорали под ударами чужого безумия. Главным было – не поддаться самому.

– Вы позволите?

Узник особой палаты обещал стать донором одного из наиболее разрушительных «слепков» моей коллекции.

– Не вижу ничего плохого. Открой.

Маячивший поодаль монах-санитар резво бросился исполнять приказ. Потребовалось время, чтобы снять все замки и отодвинуть тяжелые засовы.

– Предупреждаю, зеньор эл’Харэн, этот человек, хоть по нем и не скажешь, в приступах буйства становится очень сильным и опасным. Храните бдительность.

Дверь медленно открылась, и служащий дома скорби замер сбоку от проема, держа в руке короткую дубинку. Комнатка была небольшой, ни окон, ни ламп, кромешная темнота, переходившая в безумие, и обратно. Но она не мешала мне видеть его, это существо, отдаленно напоминавшее человека. Пророк Старого порта забился в дальний угол и сидел на полу, подобрав под себя ноги, укутанный в смирительную рубашку с разорванными ремнями. Черными провалами казались запавшие глаза на костлявом лице, торчала клочками борода, редкие волосы, свисавшие со скальпа, делали его похожим на облезлого пса. Нельзя было также не обратить внимания на пол и стены, покрытые сетью странных, смутно знакомых значков и преимущественно треугольных чертежей, нанесенных, судя по запаху, кровью.

Я ступил в горячую зловонную духоту и приблизился к так называемому пророку.

– У него такой вид, будто он вот-вот умрет.

– Ложное впечатление. Этот человек действительно практически ничего не ест, но в приступах ярости его изможденное тело словно наливается бычьей силой…

– Ты пришел. – Пророк Старого порта поднял голову и посмотрел мне в душу двумя разверзнутыми ранами глаз. – Ты пришел. Пришел. Пришел. Ты пришел, двуликий.

Я присел на корточки.

– Пришел.

– Он ждал тебя. Лучезарный ждал тебя. Свет его нестерпим, но он боится твоей тьмы и твоего яда.

– Правда? А лучезарный – это кто?

– Тот кто ослепляет сиянием своим. Он так ярок, что ослепил даже себя самого! А голодная рядом! Она рыщет, рыщет, рыщет среди врагов, стравливая их! Она рыщет и шепчет святым о величии богов! Она шепчет, а святые внимают ей и не видят, как кровь наливает возносящие их крылья железной тяжестью! А она рыщет, на цепи… она хочет на волю!

– Кто такая голодная? – шепотом спросил я, чувствуя, как нарастает гул у меня в голове.

– Та, которой и целого мира мала! Она хочет поглотить все! Все и всех!

– А кто такие святые?

– Овчарки, что больше не служат слепому пастырю и не желают вести стадо за ним! Берегись клыков их, двуликий! Берегись, ибо они ненавидят тебя и того, чей венец сверкает над всем миром!

– Овчарки святы?

– Нет! – гаркнул безумец. – Нет! Но блеяние наивных агнцев красит их в белый цвет праведности, хотя они волки теперь! Голодные волки!

– Что ж, полезно было узнать. А что до тебя? Кто ты?

Он рассмеялся, показывая щербатую улыбку, совершенно безумный и дрожащий.

– Нет меня!

– Что?

– Нет меня! Он все забрал! Он забрал меня себе! Забрал! Больно мне!

– Кто?

Пророк Старого порта подался вперед – санктуриарх позади издал предупреждающий возглас, но безумец не напал, а лишь шепотом выдохнул:

– Дракон Времени!

Я невольно вздрогнул и отступил.

– Аделина, уходим.

– Нет! Нет! – возопил пророк. – Двуликий, убей меня! Убей! Он терзает меня, он не дает мне жизни! Убей, и все закончится сейчас!

Его эмоции обрушились горным камнепадом. Вместо членораздельной речи посыпались резкие несвязные выкрики. Меня оглушило, так что, когда он бросился, чтобы вцепиться мне в лицо зубами, спасла лишь реакция Себастины, которая отшвырнула безумца назад. Перед глазами мелькали огрызки картин: меня оттаскивают назад, двери закрываются, меня куда-то тащат, затем все заканчивается.