Книга Виноделы. Терпкий аромат любви - Ян Моран

– Подумай о ней. Неужели ты хочешь, чтобы она жила с таким клеймом? Лишившись всех возможностей?! Нет, лучше говори всем, что твой муж умер в Америке. – Джованна задрала подбородок, желая показать, что настаивает на своей позиции. – Господь простит твою ложь.

– Ма-ма-ма, – пролепетала девочка, замахав руками.

Катерина взяла ее за ручку и поцеловала. Возможно, Джованна права. Да, можно отстаивать свои принципы, но при этом она давно поклялась, что не даст обидеть свою дочь. Хотя ей очень не хотелось придумывать еще одну фантастическую историю.

Катерина поняла, что несмотря ни на что ей придется жить со своими грехами и скрывать прошлое, чтобы обрести будущее.

Вернувшись на виллу, Катерина поднялась по витой лестнице на второй этаж и уложила дочку вздремнуть. Девочка немедленно заснула, и Катерина аккуратно развесила в шкафу ее новые наряды. Затем разложила вещи, привезенные из дома, и отобрала те, которые возьмет с собой в Париж.

Катерина с облегчением узнала, что Джованна так и не открыла вино, которое она привезла из Миль Э’Туаль. Они с Санто создали вино экстра-класса! Дегустация в Париже будет слепой – никто из судей не увидит этикеток. Сумеют ли французские эксперты распознать, что вино родом из Калифорнии? Как бы то ни было, Катерина была полна решимости заявить свое вино на этом конкурсе.

Победа станет важным этапом для спасения винного бизнеса Миль Э’Туаль. А также поможет создать репутацию ее вину, если она решит начать собственный винодельческий бизнес в Италии.

Катерина выбрала для поездки самый утонченный гардероб: черный костюм от Кристиана Диора и розовое платье из чесучи с жакетом в тон. Также добавила туфли на высоких каблуках и положила в серебряную шкатулку жемчужное ожерелье. Собравшись, она оглянулась проверить, все ли взяла.

Мариса все еще спала. Катерина аккуратно свернула новые пояса и открыла ящик комода. Он был полон постельного белья ручной работы, и она хотела достать его, чтобы рассмотреть, но вдруг наткнулась на пачку бумаг, лежащую в дальнем углу ящика. Это был толстый конверт, пожелтевший от времени. Она положила его на комод, намереваясь отдать Джованне, но, перевернув, увидела почерк, показавшийся знакомым. Написание букв в словах «Джованна» и «Италия» имело характерные отличительные особенности. Так писала ее мать.

Катерина присмотрелась. На почтовой марке значилось: Нью-Йорк, 1929 год. Это было двадцать семь лет назад. Она с любопытством открыла конверт. От бумаги пахнуло плесенью. Внутри покоились исписанные чернилами листы. Катерина увидела подпись: Ава.

Она пробежала пальцами по бумаге, словно желая смахнуть время, так же как и непонимание, разлучившее ее с матерью.

«Какой она была в моем возрасте? 1929 год. Нет, тогда она была моложе меня. И только что вышла замуж».

Наверняка Ава была преисполнена надежд и счастья.

Письмо было написано по-французски. Катерина начала читать, переводя про себя.

Дорогая Джованна, кузина, я пишу тебе из пассажирского салона корабля, пересекающего Атлантический океан. Море кажется бесконечным, я даже представить себе не могла его необъятность.

Постоянная качка лишь усугубила мою тошноту. Я молилась всем святым, которых только могла вспомнить, – святой Рите, святой Анне, святому Георгию, – и просила их даровать благословение и здоровье крошечному существу, которое я ношу под сердцем. Я молюсь о том, чтобы Виолетта оказалась права и ребенок помог нам стать настоящей семьей.

Я давно простила Луку за насилие надо мной до свадьбы, возможно, я сама спровоцировала это. Если первый выкидыш был Божьим наказанием, то сейчас я со страхом ожидаю еще одного.

Сердце мое сжимается при мысли обо всех произошедших событиях. Каждый день я молюсь за души Натали и Франко.

Смогу ли я когда-либо отблагодарить тебя за всю доброту? Без тебя и Альмы я бы не пережила эту трагедию.

Я пытаюсь быть храброй в этом путешествии, но, оставаясь в каюте одна, я плачу каждую ночь при мысли о том, что, возможно, больше никогда не увижу любимую Францию или Италию.

Тем не менее, я полна решимости извлечь только хорошее из нашей ссылки. Перед глазами Бога Лука – мой муж, и я привязана к нему до самой смерти.

Мне больно признаться, но не успели мы переступить порог корабля, как Лука тут же начал кутить с русскими аристократами. Я очень редко вижу его, а когда мы все-таки встречаемся, он всегда пьян. Надеюсь на «Сухой закон» в Америке, там алкоголь разрешен лишь в религиозных и медицинских целях. Никогда не думала, что буду так горячо поддерживать этот запрет, но в нашем случае это настоящее спасение.

Хотя мне будет не хватать бокала вина за ужином. Разве что мы начнем производить собственное вино…

Сейчас четыре утра, а Лука еще не вернулся в нашу постель. Вообще он возвращается лишь принять душ и переодеться. Мои синяки служат мне напоминанием не задавать лишних вопросов. Во что превратился мой некогда очаровательный и пылкий супруг?

Но я не буду жаловаться. Я благодарна, что у нас, по крайней мере, есть деньги моих родителей. Что бы мы без них делали?

Je t’embrasse[28],

Ава

Ошеломленная, Катерина положила письмо на комод. Ее представления о собственной семье разбились, как стекло. Она даже вообразить себе не могла, что брак ее матери был сопряжен с такими трудностями.

Письмо Авы подняло еще больше вопросов. За что ее отца посадили в тюрьму? Почему вскоре выпустили? Было сложно понять это, не зная всей истории, но один абзац особенно резанул. Катерина прочла его еще раз: Ава была беременна до замужества.

Катерина трясущейся рукой провела по лицу.

Полуправда и откровенная ложь неопредолимой преградой разделяли ее с матерью. Более чем когда-либо она хотела узнать правду о своем прошлом. Ее пронзила мысль: возможно, они с матерью куда более похожи, чем казалось раньше?

19

Монтальчино, Италия

На следующее утро после завтрака, переполняемая желанием найти другие письма матери, Катерина тщательно обыскала комнату. Когда они только приехали, Джованна упомянула, что когда-то это была ее спальня.

Пока Мариса играла с кубиками, привезенными из Сан-Франциско, Катерина открывала один ящик за другим, искала под кроватью и за мебелью. Но так ничего и не нашла. Наблюдая за мамой, девочка хлопала в ладоши. Мариса было одета в розовый комбинезон, купленный недавно в деревне, а Катерина – в легкое платье.

Девушка присела рядом с дочкой, обняла ее и сказала:

– Жаль, что ты не можешь мне помочь, дорогая.

Где Джованна спрятала письма Авы? Если она вообще их сохранила… Может, спросить ее об этом напрямую? Хотя Джованна так неохотно разглашала местные тайны, что, наверное, сейчас не стоило этого делать.