Книга Умри или исчезни! - Андрей Дашков

С тех пор ему приходилось не только следить, но и прятаться. Он прятался от силы гораздо более неумолимой и беспощадной, чем любая человеческая организация. Дважды он был ранен и находился на волосок от смерти. Он не мог открыть союзникам свое истинное лицо. Внешняя безмятежность давалась Клейну очень дорогой ценой. Времени у него оставалось гораздо меньше, чем полагали Голиков и его подружка – люди, не имевшие понятия о том, что такое настоящий страх, испытываемый десятилетиями!..

* * *

Клейн отпустил слуг и проверил, включена ли охранная система. После этого он отправился в библиотеку. Здесь он открыл потайную дверь и спустился в подвал по узкой спиральной лестнице. Стены подземелья (шли выложены из камней, на каждом из которых имелось невидимое в обычном свете клеймо ложи; Держа в руке электрический фонарь фирмы «сименс», масон прогулялся по лабиринту, такому же мрачному и темному, как конец человеческой жизни.

В центре лабиринта находилось подобие зеркального алтаря. Когда-то здесь приводили к клятве членов ложи и происходило таинство посвящения. Теперь только призраки могли говорить, но оставались немыми. На полированном металле блестели капли конденсата. Клейн сел на трон, целиком высеченный из известняка, и положил руку на круглое горизонтальное зеркало.

Туман сгустился вокруг отпечатка его ладони. В этом тумане открылась бездна и недолго оставалась черной. Тусклые пятна превращались в мертвые лица, которые всплывали со дна самого глубокого колодца в мире. Зеркало создавало видения из тончайшей материи воспоминаний…

Старые Мастера ложи приходили к Клейну, изможденные и печальные. Никто не обрел покоя, каждый унаследовал после смерти личный ад. Чего он хотел от них? Во всяком случае, не совета, и уж, конечно, не ждал, что кто-нибудь разделит его тяжкую ношу. Все они останутся одинокими навеки. Может быть, он хотел сообщить, что и это, последнее известное ему убежище вскоре будет разрушено при прокладке новой линии метро? Древние руны уже не защищают от вторжения. Невежды сделают свое дело быстро и равнодушно. К тому же неведение оградит их от проклятия…

Он услышал шорох среди камней. Где-то пересыпался песок. В луче фонаря клубилась пыль. Может быть, она выбралась из клетки? Нет, не может быть…

Вдруг он увидел в зеркале лицо Чинского. Клейн до сих пор не знал, жив или мертв этот отступник, которого он не мог считать ни врагом, ни предателем. Кем же считать человека, открывшего запретную дверь? Жертвой собственной глупости? Воплощением греха?.. Один его взгляд вызывал озноб.

…Чинский улыбался Клейну. Масон понял, что тот поджидает его в своем Зазеркалье. Возможно, встреча состоится раньше, чем он думает. Возможно, уже за ближайшим поворотом притаился экипаж, доставляющий прямиком в могилу. Что угодно, только не смерть! Любые измерения, любые сны. Удушливая тайна времени сдавливала Клейна в своей петле…

Он знал, что делать. Намерение было внезапным и сильным, но не его намерение. Кто-то руководил им – невидимый кукловод, от рук которого протянулись нити к мозгу и конечностям масона. Клейн встал и отправился в самый дальний закоулок подземелья. Чинский наблюдал за ним из зеркала до тех пор, пока искаженная человеческая фигура, пересекавшая ночное небо, не исчезла за вогнутым горизонтом.

Тогда отступник беззвучно рассмеялся и вернулся в материнское лоно тьмы…

Глава тридцать седьмая

Острый луч, бивший из фонаря Клейна, нашел нишу, в которой когда-то был живьем замурован слуга масона, случайно открывший тайну подвала. С ним поступили жестоко, но этого требовали интересы ложи. Приглушенные крики несчастного, доносившиеся через вентиляционное отверстие, были слышны в течение нескольких дней и мешали проведению собраний. Теперь то, что осталось от костей его скелета, серой горкой лежало в углу. Из кирпичей старой разрушенной кладки были сложены ступени. Выше поблескивала решетчатая дверь из стальных прутьев, запертая – на большой висячий замок.

В нише не первую неделю находился живой человек. Соответственно, здесь почти нестерпимо пахло экскрементами. Луч фонаря переместился на женщину, ослепленную светом и сжавшуюся в комок, словно загнанный зверь. На ней была разорванная мужская рубашка «miltons» и белые джинсы «lee», давно утратившие белизну. В паху они были пропитаны следами менструаций. На спутанных волосах женщины пепельным налетом лежала пыль. Из небьющейся пластмассовой миски, стоявшей на полу, доносилось благоухание позавчерашнего обеда.

* * *

Светлана Колчинская, жертва опасного маньяка, была не старше девятнадцати лет, и еще несколько месяцев назад ее считали если не красивой, то миловидной. Теперь она выглядела на все сорок. Клейн похитил ее прямо на улице, оглушил в машине и привез в свой дом. Она очнулась уже за решеткой, внутри каменного мешка, немногим более просторного, чем телефонная будка. Все последующее было сплошным кошмаром.

Человек, приносивший ей еду и воду, оставался глух к ее вопросам и мольбам. Он ничего не объяснял и ничего от нее не требовал. В темноте и неизвестности ее рассудок изменялся быстро и незаметно для самой девушки. Когда кожа покрылась слоем жира и грязи, уже не приходилось говорить о миловидности.

Наступил момент, когда она больше не плакала и не страдала. Неизбежный запах стал привычным, хотя она старалась вдыхать как можно реже. Подавляющую часть времени Светлана лежала на боку лицом к стене и пила отравленный воздух из неисчерпаемого океана темноты. Яд тихого безумия опустошил мозг, избавил от мыслей и сожалений…

Ее искали около месяца, и она попала во все полицейские сводки. По истечении этого срока она навсегда осталась в списках пропавших без вести. Ее мать сошла с ума. Газетчики продолжали преследовать ее и в частной клинике для душевнобольных. Еще через пару недель произошла трагедия на телебашне, и вскоре пропавшая девушка была забыта…

* * *

Клейн положил фонарь на камень и вошел в конус мглистого света. Он обхватил пальцами прутья решетки. Масон с вожделением смотрел на грязную женщину, целиком зависевшую от него. Уже много лет он был импотентом, но вот, наконец, настало время использовать мандрагору. Он прочел сообщение об этом в улыбке Чинского. Об этом и еще о скорой смерти. Скорой в понимании существа, для которого мало что значила сотня лет.

– Ты родишь мне сына, – еле слышно прошептал Клейн и увидел, как исказилось ее лицо. Он тихо засмеялся, будто только что отомстил кому-то за смерть своих детей.

Его пальцы переместились вправо и уже искали еле заметные трещины в кладке. Один из камней не был скреплен раствором, и масон с трудом вынул его, обломав ухоженные ногти. В открывшейся небольшой камере лежали два драгоценных корня – мужской и женский экземпляры.

Клейн вытащил их на тусклеющий свет и стал рассматривать таинственные скульптуры, созданные матерью-природой с помощью земляных демонов… Он особенно любил мужское растение, которое возил с собою повсюду. Однажды в Гималаях масон был свидетелем жутковатого и чудесного зрелища: корень засиял ночью холодным голубым светом…