Книга Негаданное счастье - Наталья Лукьянова

– Доброе утро, здравствуйте, – тихо произнесла Виктория Михайловна, понимая, что отступать некуда.

Заговорщики, по-другому нельзя было назвать эту довольно странную парочку, встрепенулись и ответили в унисон: «Доброе утро». Как добросовестные пионеры на утренней линейке. Сговорились, не иначе. Впервые в жизни Виктория Михайловна разозлилась по-настоящему. Для этого не было особых причин. По жизни ее еще не так обижали и не просили прощения. Но почему-то сейчас ей не нужна была жалость Балканского. Что-то заклинило в голове, скорее всего от неожиданности, и Виктория Михайловна повела себя довольно странно. Призвав все силы небесные на помощь и внезапно вспомнив ночные комплименты Алекса-философа в свой адрес, она с независимым видом женщины, которая очень хорошо знает себе цену, прошла к креслу у журнального столика. Села в него по-светски красиво и небрежно, по крайней мере, ей так казалось, положила руки на мягкие подлокотники, переплела ноги замысловатым кренделем и произнесла капризным тоном, не узнавая себя: «Где мой кофе?» Словно она всю жизнь жила на вилле и не привыкла, чтобы ее прихоти не удовлетворялись. Она одна знала, чего ей стоило вести себя столь вызывающе. Сердце-предатель ухнуло куда-то вниз, как только она увидела Балканского, и возвращаться, кажется, не собиралось. Кофе прибыл через две секунды, но это не спасло ситуации. Людка обалдела от неадекватного поведения подруги, а Геннадий Николаевич расхохотался как сумасшедший. Актриса она была никакая. Хотела произвести впечатление светской львицы, а получилась комическая миниатюра. Виктория Михайловна решила не сдаваться, хоть на душе кошки скребли. Да, сошла с ума на старости лет. Решила, что имеет право изобразить из себя примадонну. Это самый большой грех, который она умудрилась сотворить в жизни. И никто не имеет права гоготать над ее глупым поступком. А ничего, что финансовый воротила дрых на ее думке в маленькой прихожей в новогоднюю ночь? Он, кстати, тоже кофе в тот вечер просил. Она это хорошо помнит. Какого черта Людмила пригласила его в дом? Предательница.

– Вика, с тобой все в порядке, ты хорошо себя чувствуешь? – Вопрос приятельницы прозвучал тихонечко, с мягкими интонациями, что произвело на Викторию Михайловну возбуждающий эффект. Неужели она выглядит таким образом, что с ней можно разговаривать, как с тяжелобольным человеком? Тоже мне, Армия спасения. Какого черта она приволокла на свою виллу Балканского? Его как раз и не хватало для счастья. Подруга называется. Могла хотя бы предупредить о своей тактике и стратегии. Она после душа, причесана небрежно, накрашена на скорую руку. Если у нее не было никаких шансов обратить на себя внимание Балканского, теперь мечтать стало вообще не о чем.

– Люд, может быть, объяснишь, что происходит? – Виктория Михайловна нервно забарабанила пальцами по подлокотникам кресла.

– Ты не обижайся, пожалуйста. Пока ты спала, возникли некоторые обстоятельства. – Странно, но голос приятельницы был просительным. Обычно она командовала безапелляционно, без тени сомнения, а тут словно оправдывалась. – Вика, все как-то странно получается. Одно к одному. Понимаешь, сегодня рано утром позвонила моя свекровь из Израиля. У нее обнаружили онкологическое заболевание. Ты же знаешь, она человек смелый и решительный. Так вот, она твердо уверена, что дальше медлить не имеет смысла, и считает, что пора рассказать Риточке, кто ее настоящие родители. – Людмила остановилась на секунду, вздохнула и умоляюще посмотрела на Викторию Михайловну. – В общем, ситуация такая, подруга моя дорогая. Свекровь везет Риточку в Москву, чтобы познакомить с родной матерью, то есть со мной. Человечек не виноват, что у него сумасшедшие родители. Девочка выросла и имеет право узнать, наконец, истину, потому как бабушка умирает. Это единственно правильное решение. Они прилетают послезавтра в Москву, и мне надо встретить их достойно. Ты слышишь меня?

Виктория Михайловна, погрязшая в собственных эмоциях и заботах, сразу не сообразила, что происходит. Она давно привыкла к тому, что у Людмилы нет неразрешимых проблем, женщина живет, как дышит, и устроила личное благополучие вопреки всем невзгодам и обстоятельствам. Да, ее лишили семейных радостей, отняли дочь, но это было так давно, что вся эта история превратилась в какую-то привычную реальность. И вот в самый неудачный момент, когда ей необходима помощь подруги, та ее покидает. Слов нет, Людмиле срочно нужно возвращаться в Россию. Это не обсуждается. Господи, неужели Костромина дождалась исполнения своей мечты?

А страшно-то как за подругу. Сумеют мать с дочерью понять друг друга и найти общие точки соприкосновения? Вопрос сложный.

– Людочка, милая моя. Как же я рада за тебя. Ты, главное, не волнуйся. Я уверена, все у тебя будет хорошо. Риточка тебя не осудит, она поймет, вот увидишь. И не думай обо мне. Раз уж все так получается, надо выбирать, что важнее. А я справлюсь. Честное слово, справлюсь. Тебе надо немедленно вылетать домой, – кивнула Виктория Михайловна.

– Ты не дрейфь, подруга. Алекс тебя в беде не оставит. И господин Балканский великодушно согласился помочь. Все будет хорошо. Ты представляешь, скоро я увижу Риточку? Невеста уже. – Что-то подозрительно заблестели глаза у счастливой матери. Еще бы, попробуй справиться с чувствами, когда грядет такое событие.

Потом начался сумасшедший дом. В течение трех часов Людмила умудрилась заказать билет на самолет, еще раз позвонила в посольство, собрала свои вещи и отбыла на родину. Виктория Михайловна осталась в полном одиночестве на чужой вилле в непонятном качестве и полной прострации. Пока рядом была неугомонная подруга, все казалось не так страшно. Теперь надеяться было не на кого. Балканский откланялся еще утром. Помолчал многозначительно и был таков. И то верно, какого рожна ему голову забивать чужими проблемами? Да и чем он может помочь? Он же не министр иностранных дел.

Наступил одинокий вечер, спать ложиться было страшно. Воспоминания о вчерашнем ночном кошмаре не давали покоя. На душе стало муторно, страх копошился глубоко внутри. Виктория Михайловна как сумасшедшая мерила ногами уютную спальню и разговаривала сама с собой. События разворачивались столь стремительно, что она не успевала на них реагировать. Завтра Алекс должен был отвезти ее в Мадрид, чтобы сдвинуть паспортную проблему с мертвой точки. Вторая бессонная ночь измотала совершенно. Виктория Михайловна не могла заставить себя лечь в постель. Остаться одной, без документов и денег – в чужой стране! Она ложилась, потом вскакивала, хваталась за телефон, но вовремя одергивала себя. Ну, позвонит она сейчас детям, и что? Сейчас ей одной плохо, а станет ли лучше, если дети потеряют покой из-за маминых проблем? Хотелось услышать теплое слово, почувствовать, что ты не одна, но разум все-таки брал верх, и она сдержалась, не стала звонить. Когда силы были на исходе, ожил мобильник. Виктория Михайловна глянула на экран. Она ожидала чего угодно. Ей сейчас нужна была поддержка. Было бы здорово, если бы именно в этот момент позвонили сын или дочка. У Людмилы тоже не самый простой случай. Ей свои чувства разделить не с кем. Кто из них? Виктория Михайловна схватилась за телефон, как за спасательный круг. Совершенно напрасно. Новый вызов. Что ж, это не страшно, можно и ответить. Скорее всего, кто-то ошибся номером. Она нажала на зеленую стрелку и произнесла короткое «да».