Книга Ты меня просто убиваешь - Кейти МакАлистер

— Меня наняли для того, чтобы украсть у мадам Давиль Кровь Люцифера. Я пришел слишком рано, неверно сообщили время, когда ты должна была принести акваманил. Когда я пришел, она была уже мертва.

Я машинально сплела его пальцы со своими и положила наши руки ему на бедро.

— Хм. Но если ты ее не убивал, то кто, по твое мог это сделать?

Он резким движением допил остатки своего вина.

— Сначала я решил, что это Венецианец. Он часто пользовался услугами Бафамала. Убийство по всем признакам можно было бы счесть делом его рук, если бы одно обстоятельство.

— Какое же? — спросила я, водя большим пальцем по тыльной стороне его ладони.

— Он никогда не стал бы тратить деньги и платить мне за работу, которую собирался сделать сам.

— А, я понимаю, к чему ты клонишь. Так кто, ты думаешь, это сделан?

— Понятия не имею. — Он сосредоточил взгляд на мне. — Вообще-то, я думал, что ты сможешь мне э сказать.

Я поморщилась:

— Не смогу. Когда я пыталась мысленно рассмотреть, кто нарисовал круг под телом Венецианца, беседка загорелась. — Я нахмурилась, вспомнив ощущения могущества, контроля над пламенем Дрейка. — Кстати, как получилось, что я смогла почувствовать твой огонь, хотя тебя не было рядом? Он отвел взгляд:

— Ты моя вторая половина. Среди отличительных черт супруг драконов — способность направлять огонь в определенное русло.

— Но я бы все равно не смогла это проделать, если бы тебя там не было, правда? — До меня дошла очевидная вещь, о которой вы, вероятно, уже давным-давно догадались. — Ты был там, прямо там. Ты был в доме Венецианца. Вот откуда ты узнал обо мне, вот откуда ты узнал, что я вышла в сад искать его.

— Да, я как раз собирался уходить, когда ты появилась. Я остался посмотреть, что ты станешь делать, когда найдешь тело, но, к несчастью, Иштван обнаружил, что едет полиция. Я решил, что лучше всего будет ретироваться.

— Ты ничего интересного не пропустил, кроме сцены самовозгорания беседки. — И естественно, обнаружения Ока Люцифера. — А зачем Венецианцу нужно было красть акваманил? Почему он не мог просто купить его у мадам Довиль?

Дрейк высвободил пальцы и принялся гладить мою руку. Это было чрезвычайно сильное эротическое ощущение, хотя я никогда в жизни не смогла бы сформулировать почему.

— Она была его соперницей.

— Соперницей?

— Да, в том смысле, что она приобрела предмет, который был ему очень нужен. Она считала себя реинкарнацией великой колдуньи, но на самом деле ошибалась.

— А Венецианец? Он действительно был могучим колдуном?

Дрейк пожал плечами, пальцы его двинулись к моему локтю.

— Значит, Венецианец пытался собрать все Орудия Ваала. А он знал, что у тебя Голос Люцифера?

— Нет. Я собирался поторговаться после того, как у меня окажется акваманил. Око уже было у него. Я знал что за последний из трех предметов он заплатит любые деньги.

Я подозрительно прищурилась. В его рассказе была одна неувязка. Дрейк как-то сказал, что никогда не расстается с приобретенными сокровищами. Вспомнив его глаза, горевшие алчным огнем при виде золота, я ни на минуту не поверила, что он отдал бы такую замечательную вещь, как Голос Люцифера, просто за деньги. Я решила, что он собирался надуть Венецианца, то есть украсть Око Люцифера, — ведь у него уже имелись два остальных предмета. Если таковы были его намерения, значит, он хотел воспользоваться Орудиями. Но с какой целью?

— Если Венецианец был таким могущественным магом, зачем ему были нужны Орудия Ваала? Он ведь мог обойтись и без них?

Дрейк засмеялся и притянул меня к себе. Я безвольно поддалась, снова меня захлестнул его восхитительный жар, волны пряного аромата, который, я знала, был не туалетной водой, а принадлежал ему самому, чувственные ощущения прикосновения его бедра к моей ноге…

— Дорогая, а зачем кому-то нужно могущество? Разумеется, для завоеваний.

— А что он мог завоевать? — Я подняла взгляд, машинально отметив, какие у Дрейка красивые ушные раковины.

— С помощью могущества Ваала, соединенного с его собственным? Все, что угодно. Ничто не могло бы ускользнуть от него. Европа, Восточное полушарие, смертный и бессмертный… — все принадлежало бы ему-

По спине у меня пробежал холодок страха. То, что имело значение для Венецианца, так же наверняка важно и для Дрейка. Он могущественный виверн. Если бы сумел с помощью Орудий получить силу Ваала, он стал бы всемогущим, смог бы забрать себе все сокровища мира.

— Никому нельзя обладать такой силой, — твердо заявила я.

— Нельзя? Многие могли бы с этим поспорить. Пойдем, — внезапно сказал он, поднимаясь и увлекая меня за собой.

— Куда пойдем? Я еще не закончила наш разговор.

— Разве мне не разрешается время от времени устраивать передышку? — спросил Дрейк, и в его темных глазах я снова заметила веселые огоньки.

Он потащил меня к двери в холл.

— Какую именно передышку? — Я невольно вспомнила огромную черную с золотом кровать, виденную в спальне.

— Обед. Я голоден и думаю, ты тоже, после того как ты опустошила желудок там, на улице.

Мне стало немного стыдно за свои неприличные мысли; он повел меня в холл, затем на второй этаж по изящной лестнице, по которой я тайком пробиралась сегодня.

— О, обед, да, здорово… Стой! Столовая у тебя на втором этаже.

Он провел кончиками пальцев по краю рукава моей туники:

— Я подумал, что ты захочешь переодеться во что-нибудь чистое.

Я вырвалась из его рук:

— О! Да, хорошо бы, но моя одежда… О черт! Я уставилась на Дрейка, и от внезапно пришедшей в лову мысли меня охватил страх. — Полиция! Они знают что я побывала в доме Венецианца, наверное, они уже стерегут меня в отеле. Меня объявили в розыск! Теперь Пруст ни за что не поверит в мою невиновность. Наверное, у них уже есть ордер на арест. Что же мне теперь делать? В отель возвращаться нельзя, меня арестуют. Мои вещи…

— Я дам тебе все, что нужно, — произнес он и повел меня по коридору — как я с удовлетворением заметила, в противоположную сторону от спальни. Ну, может быть, удовлетворение было не слишком искренним…

— Вот как? У тебя что, есть запас женской одежды и белья просто так, на всякий случай? Нет, погоди, — возможно, мне не понравится твой ответ.

Дрейк ухмыльнулся, излучая это кошмарное мужское самодовольство:

— Ревнуешь, моя дорогая?

В своем амплуа опасного, загадочного, невероятно сексуального мужчины он был для меня практически неотразим. Но игривый Дрейк буквально сразил меня наповал. Я немедленно приняла презрительный вид:

— Еще чего!