Книга Ловушка для дикого сердца - Элизабет Хой

Эйлин слушала со все возрастающим интересом. Как все оказалось просто! Рила сама выдала себя в приступе гнева!

— Разумеется, — продолжал Дерен, — я не пропустил мимо ушей это замечание и тут же осторожно задал ей еще несколько наводящих вопросов. Она не выдержала и рассказала все до конца. Да, на самом деле это она пробралась в лабораторию в тот злополучный вечер и вскрыла коробку с лентой. Рила хорошо все рассчитала, она ничуть не сомневалась, что во всем обвинят именно тебя. Поэтому она и послала тебя на «Уиндраш», зная, что кто-нибудь обязательно увидит тебя в лаборатории.

— Но почему, Дери? Почему она это сделала? — вскрикнула Эйлин.

Он снова пожал плечами:

— Потому что ей не нравилось, что ты снималась в картине. Кроме того, она вообразила, что между нами существуют какие-то отношения. Она хотела просто дискредитировать тебя в моих глазах. Она очень извращенная и злая женщина! — устало проговорил Дерен. — Ты таких никогда не встречала. Их рождает свет рампы. Стареющая актриса, чей мир рушится, когда уходят красота, молодость, а следовательно, и успех. На какое-то время они просто лишаются рассудка. Мне следовало быть настороже. Когда я раньше имел дело с Рилой, я уже наблюдал кое-какие тревожные признаки некоторой неадекватности в ее поведении, но не придал этому значения. Я, как последний дурак, угодил в ловушку, которую она для меня расставила. Я ругаю себя и за то, что не поверил тебе, что сомневался в твоей искренности. Не могу простить себя за это. Я ведь даже не хотел выслушать тебя. Не смею даже надеяться на то, что ты простишь меня. Но по крайней мере, мне все равно будет немного легче оттого, что я попросил у тебя прошения.

Ее глаза просияли.

— Ну конечно же я прощаю тебя, Дери. Все выглядело так, будто это все действительно сделала я. И поэтому ты поверил!

— Я должен был верить не чьим-то словам, а своему сердцу и своей интуиции, — сказал он. — Несмотря на свою фанатичную любовь к острову, ты никогда бы не сделала этого.

Эйлин с грустью посмотрела на своего гостя. Какой у него холодный, отчужденный взгляд. В его словах нет и намека на те чувства, которые она так жаждала увидеть в нем. Какой благоразумный вывод! Неужели он приехал только потому, что хочет восстановить справедливость?

Когда она заговорила, ее голос слегка дрожал:

— Но все это теперь не имеет значения. Ты, наконец, узнал правду. Если это позволит нам остаться друзьями, как раньше. Для меня это очень важно, Дери!

Эйлин увидела — в его глазах промелькнула боль.

— Да? Для тебя это имеет значение? — грустно спросил он.

Но прежде чем она успела что-то ответить, на кухню вошла Энни и сообщила, что ужин уже подан в библиотеку.

— Я накрыла маленький столик. Думаю, если вы присоединитесь к мистеру Мартину, он, может быть, что-нибудь поест.

Целый час они провели в напряжении. Ведь она так ждала этой встречи с Дери! И вот он сидит напротив нее, он прилетел из Лондона, чтобы заделать брешь в их отношениях, чтобы залечить боль. Но боль осталась. И он вел себя так, словно впервые попал в их дом, словно их по-прежнему разделяли сотни километров.

Эйлин ела, ничего не видя перед собой и не ощущая вкуса пищи, будто находилась в трансе, в состоянии какого-то странного оцепенения. Единственное, что она чувствовала, — это боль. После ужина они с Дереном пошли к заливу, чтобы проводить Мартина и Тэди, которые собирались ехать на материк за доктором. Несмотря на то что больному стало значительно лучше, доктора следовало привезти незамедлительно.

Дерен бросил на Эйлин быстрый взгляд.

— Похоже, ты начинаешь понимать, что тебе нельзя оставаться на острове одной с беспомощным больным стариком. Как только начнется зима, вы будете полностью отрезаны от материка из-за штормов.

Эйлин ничего не ответила — ей не понравился его нравоучительный тон.

Эйлин и Дерен молча прошли по деревне, в которой все дома были пусты, а окна заколочены. Калитка в заборе около одного из домов с шумом распахнулась от ветра. Девушка остановилась и закрыла калитку на щеколду. Дерен посмотрел на нее, а потом мягко сказал:

— Королева Инишбауна продолжает присматривать за своим пришедшим в полный упадок королевством!

Она молча, с укором посмотрела на Дерена.

— Да, они называли меня таким глупым именем! Ты, значит, помнишь?

— Уже успел забыть, но местная газетенка мне напомнила об этом. — Он сел на большой плоский камень и достал из кармана листок.

— Это «Данмор кларион»? — с интересом спросила Эйлин. — Я так рада, что ты привез ее. Мне очень хотелось посмотреть номер, вышедший на этой неделе. Там, должно быть, что-нибудь написано о жителях острова и о переезде.

Он кивнул.

— Я не знал, что островитяне переехали на материк сразу же после моего отъезда в Лондон. Но в Данморе говорят только об этом. Не успел я зайти в один из пабов, как тут же услышал последние новости на эту тему. И вот утром мне попался «Кларион». — Дерен развернул газетный листок и передал его Эйлин.

Она быстро пробежала его глазами. Заметка называлась «Королева Инишбауна отказывается покинуть свое королевство». Там рассказывалось о прекрасной рыжеволосой мисс Кейт, которая решила провести всю свою жизнь в одиночестве на острове, который она любит. «Интересно, хватит ли ее мужества на неделю, месяц, год? — спрашивалось в заметке. — Мы не пытаемся что-либо предсказывать, но, возможно, зимние штормы поколеблют ее решимость».

Пожав плечами, она отдала листок Дерену.

— Что за глупости! — устало проговорила она, чувствуя, что не в силах сердиться. — Откуда они все это взяли?

— Хочешь сказать, что там написана неправда?

Эйлин почувствовала, что голос Дерена сделался несколько оживленнее.

— Разумеется! Они все выдумали от начала до конца! «Прекрасная рыжеволосая мисс Кейт»! — с насмешкой процитировала она. — И почему это репортеры считают своим долгом упомянуть в новостях, что у девушки рыжие волосы? Если бы у меня были каштановые волосы, то, скорее всего, об этом промолчали бы. Ну что за глупости! Такое впечатление, что я дала торжественную клятву прожить на острове до конца жизни! Никогда ничего подобного не говорила. У меня не было столь экстравагантных планов. Полагаю, ты не отнесся к этой газетной утке серьезно?! — воскликнула Эйлин.

Он бросил на нее скептический взгляд:

— Я просто не знаю, что и думать! Даже если предположить, что слухи сильно преувеличены, я, тем не менее, слышу в них знакомые нотки. Ведь ты столько раз говорила мне, как много для тебя значит Инишбаун и что ты не хочешь покидать его. — Его глаза сделались ярко-голубыми, и в них Эйлин заметила намек на желание. Ее сердце неровно забилось.

Она отвернулась в сторону и мягко проговорила:

— Возможно, Инишбаун значил для меня почти все раньше. Это был мой дом, мое убежище от мира, который слишком жесток и полон одиночества. В детстве я не могла представить себе другой жизни, отдельной от острова. Но потом я выросла и поняла, что жителям Инишбауна нужно много таких вещей, которые они могут найти только на большой земле. И еще, — почти Шепотом добавила она, — я поняла, что и для меня с Инишбауном теперь покончено навсегда. В моей жизни появилось кое-что, что имеет для меня гораздо большее значение.