Книга Защитница. Тринадцатое дело - Иосиф Гольман

Ольга, честно говоря, ожидала, что профессор сбросит цену. Она не раз убеждалась, что этот человек непостижимым образом был одновременно алчен и щедр.

Ан не тут-то было!

Дисконта не последовало. Адвокатесса ходила по залу – до начала еще было время – то и дело оглядываясь на задевшую ее вещицу.

– Я хочу, чтоб она была моей, – про себя пробормотала она.

– Так давай плюнем на ремонт и купим, – предложил Багров: оказалось, что она все-таки пробормотала заветное достаточно громко.

– Нет, это глупо, не купить индукционную плиту, потому что купили картинку.

– Можно подумать, ты часто готовишь, – сказал было Олег, но вовремя запнулся. Все четыре блюда, что входили в меню Шеметовой она время от времени созидала. Ну и что, что не каждый день?

– Ладно, закрыли вопрос, – сказала обиженная адвокатесса. Тем более, что зал начал наполняться гостями, а джазмены, собрав акустику, уже приступили к настройке и проверке звука, саунд-чеку.

Около картин начали останавливаться люди. Ольга несколько раз тревожно оглядывалась, когда слышала одобрительные возгласы. Картины действительно покупали, но, к ее счастью, «Пожиратели гаджетов» оставались стоять на мольберте.

Для себя она уже решила, что если провидение оставит ей эту работу до завтра, то ремонт пройдет дольше намеченного, однако странные и смешные «Пожиратели» будет висеть на ее стене. Единственно, что оставалось под вопросом – где: дома или в конторском кабинетике.

Концерт, разумеется, тоже организовывал Береславский.

Он же приглашал гостей.

Даже по их количеству можно было судить о степени коммуникабельности профессора. Пришло не менее семидесяти человек, если с конторскими. И кого только среди приглашенных не было!

С некоторыми Шеметова уже пересекалась на мероприятиях Ефима Аркадьевича, например, с доктором Балтером, умным и подвижным эрудитом лет шестидесяти (см. роман «Авдотья и Пифагор» – прим. авт.). С ним всегда было интересно поговорить, хотя сама его профессия – хирург-онколог – напрягала неподготовленного человека. Впрочем, подготовленного напрягала еще больше: специализировался доктор лишь на запущенных, сложнейших случаях сочетанного рака, когда смертельная опухоль, разрастаясь, поражала два или более органа.

Или с директором компании «Фестивальный флот» Сан Санычем. Ну, этого знали почти все друзья профессора, многие проекты которого проводились на судах компании (см. роман «И весь ее джаз» – прим. авт.). Наверное, и сегодня, начнись уже навигация, концерт тоже бы состоялся на корабле.

Некоторых Шеметова пока не знала.

Сухощавый улыбчивый человек, восторженно представленный Береславским, оказался генералом полиции. Профессор представил его как настоящего человека и друга. Адвокатесса инстинктивно насторожилась, и оставшись с профессором наедине, высказала сомнение в его представлении. Ефим всерьез обиделся:

– У меня плохих людей в друзьях не водится, – запальчиво сообщил он.

Может, так оно и было. Однако Шеметова сильно подозревала, что это сам профессор, в силу особенностей характера, склонен видеть в своих друзьях исключительно хорошее. Хотя кто его знает, решила после трезвого размышления адвокатесса. Будь на верху власти лишь злодеи, жить в России стало бы невозможно. А пока разве плохо живем?

Перед самым началом концерта Ольга увидела Леонида Богданова. Он сидел в первом ряду, одетый не по-вечернему, в свитере и джинсах. Правая рука бывшего музыканта была загипсована и на перевязи. «Непонятно» – еще подумала адвокатесса. Вроде как операции предполагались после сбора денег. Может, часть сам набрал?

Хотела подойти поговорить, но дали занавес.

Береславский в роли ведущего был краток, но убедителен.

– Сегодня мы собрались на два праздника сразу, – сообщил он зрителям. И сам себя поправил. – Даже на три.

После чего добросовестно их перечислил.

– Во-первых, это изобразительное искусство. Все, наверное, знают, что я однажды покинул бизнес. Но вкусив радости от этих работ, вернулся, уже в качестве галериста. Во-вторых, – продолжил он, – мы услышим много хорошей музыки. Это и джаз, и, на мой взгляд, самый оптимистичный композитор последних трех веков – Моцарт. Очень важно – думаю, не только для меня, – что Моцарта будет исполнять некая, знакомая многим присутствующим виолончелистка. Вдохновенно исполнять! Несмотря на то, что всего три года назад, в очень плохой для Марины и тех, кто ее любит, день, ей объявили, что дальнейшая жизнь в музыке для нее закрыта.

Все зааплодировали и посмотрели на Маринку, которая снова была в своем роскошном, в пол, зеленом бархатном платье. Она встала и без микрофона громко сказала:

– Спасибо вам! Без вас у меня вряд ли что-то бы получилось!

Маленький зал вновь взорвался аплодисментами.

– Марин, а Леониду что-нибудь скажешь? – спросил Береславский. Та уже дошла до микрофона, установленного сбоку от рядов, для выступающих из публики.

– Леонид, я желаю вам, чтобы через год вы сыграли с нами в отчетном концерте!

И снова взрыв аплодисментов.

Историю Леонида уж точно знали все, заплатив за билет на концерт достаточно серьезную сумму.

– Отдельное спасибо клинике реконструктивной хирургии. Здесь не только максимально снизили стоимость операций, но и взялись за дело до поступления первых денежных средств! – объявил профессор, указывая микрофоном на элегантную даму, вставшую в зрительном зале. – Эмма Витальевна, вам слово!

– Спасибо большое, и за концерт, и за демонстрацию реальной дружбы, – сказала та. – Мы сделаем все, что в наших силах. Результаты первого вмешательства, по оценкам наших хирургов, дают хороший прогноз на будущее. Надеюсь, скоро услышу вашу игру, Леонид.

Богданов поднялся с места, покрасневший, взволнованный. Нет, он не чувствовал себя в сказке. Путь, выбранный им, был долгим, очень болезненным и тяжелым. Зато он напрямую вел к утерянному было смыслу жизни.

– Спасибо! Большое спасибо! – только и сказал он.

Первое отделение было джазовым.

Лола пела здорово, ребята отменно играли. Хотя душевный настрой собравшихся был таков, что будь на ее месте районная художественная самодеятельность – тоже, наверное, хлопали бы отчаянно.

Ведь максимальное удовольствие люди получают именно тогда, когда помогают другим. Почему ж они это делают столь не часто? Возможно, из лени. Или по инерции. А, может, просто по неведению, так и не почувствовав, что отдать, подарить – бывает куда приятней, чем взять или получить.

В антракте Ефима окружили гости.

– Твоя дочь – классная, – сказал ему Балтер.

– Она же моя дочь, – просто и скромно ответил тот.

– А как ваша идея насчет Агентства Неотвратимой Справедливости? – не без ехидства спросила Шеметова. Возможно, если б Береславский скостил ей цену на «Пожирателей гаджетов», она бы не стала задавать этот вопрос. Но ведь не скостил.