Книга Оскал Анубиса - Андрей Чернецов

Приключение с покупкой “настоящих” древностей обещало быть увлекательным.

— Да ладно тебе. — Миша довольно дружелюбно похлопал Бумбу по спине. — Не кипешуй, садись…

Покровский подчинился. Машина покачнулась, жалобно заскрипели рессоры, сидящий за рулем шофер испуганно оглянулся на крупногабаритного пассажира. Бритая макушка Бумбы упиралась прямо в обитую выцветшей тканью крышу чудо-автомобиля.

Гурфинкель, которого сильно пробивало от происходящего на смех, притулился рядом с могучим приятелем, хорошо съездив тому локтем по ребрам.

— Эй, ты чего? — сразу же возмутился Бумба.

— Подвинься, — прошипел Миша, пытаясь закрыть боковую дверцу.

Бумба подвинулся. Машина снова скрипнула рессорами, и ее стало слегка кренить на правый бок.

— Эй, куда, — возмущенно закричал Гурфинкель, но прежде чем он успел захлопнуть дверь, в машину стремительно прошмыгнула черная ушастая собачонка, уютно устроившись на коленях у Бумбы.

Покровский довольно улыбнулся.

“Ах ты, крысяра!” — злобно подумал Миша, наконец подобрав псу более подходящее на его взгляд имя.

Собака внезапно с невероятной злобой ощетинилась, зарычав на Гурфинкеля, и если бы не успокаивающие поглаживания Бумбы, то песик наверняка грызанул бы Мишу за семитский нос, что в тесноте автомобиля было вполне реально.

“Мысли он, что ли, читает?” — удивился Миша, но вслух ничего не сказал.

Проводник Абу Зеед сел на переднее сиденье рядом с водителем.

Звонко клацнула дверца. Шофер повернул ключ в зажигании, надавил на газ. Машина вздрогнула, дав оглушительный залп из выхлопной трубы. Бумба машинально полез под мышку, где у него обычно болтался в кобуре пистолет.

Шофер снова надавил на газ, но колымага даже и не думала двигаться с места.

— Не поедет, — араб за рулем сокрушенно покачал головой, — слишком перегружена.

Все поняв, Абу Зеед вылез из машины, и чудо местного автомобилестроения внезапно тронулось.

— А он что, следом побежит? — поинтересовался у шофера Гурфинкель, но тот не ответил, сосредоточенно крутя обмотанную синей изолентой баранку.

Через пятнадцать минут беспорядочной езды по вечернему городу чудо-автомобиль со стоном затормозил в каком-то переулке, где иностранцев поджидал улыбающийся Абу Зеед.

— Смотри, он даже не запыхался, — кивнул на проводника Покровский, грузно выбираясь из тесной машины, словно сумасшедшая черепаха из родного панциря.

Араб действительно вид имел довольно бодрый и совсем не запыленный, что противоречило любой логике, если учитывать то, что мужик на протяжении пятнадцати минут галопом носился по темным улицам Луксора за едущим под восемьдесят автомобилем.

Анубис на руках у Бумбы недовольно забурчал, и Покровский бережно опустил собачонку на землю.

— О! — радостно закричал он, обращаясь к потирающему ноющую поясницу Гурфинкелю. — Гляди, профессор, а мы, кажется, здесь уже были. Вот на угол этого дома Анубис лапу поднимал, след еще не совсем высох.

Собака, словно в подтверждение сказанному громко рявкнула, после чего отметилась на углу дома вторично.

Грязно выругавшись, Миша грубо оттолкнул полезшего было с объяснениями Абу Зееда и они вместе с посмеивающимся Бумбой покинули темный квартал, сопровождаемые удивленными воплями арабов, явно слишком много читавших дешевые детективы.

— Я с самого начала понял, что это все лажа, — раздраженно бросил напарнику Гурфинкель. — Как только тачку их увидел, так все и понял.

— А почему мы тогда сразу не ушли? — удивился Покровский, с улыбкой косясь на забавно семенящего рядом Анубиса.

— Да мне интересно стало, чем весь этот цирк закончится, — ответил Миша. — Но езда по кругу, это уже слишком…

Тем не менее недовольство Гурфинкеля было по большей части показным, так как в душе Миша все же радовался, что ему удалось сохранить отложенные на “настоящий” артефакт деньги, да и повеселились, так сказать, на шару.

— Все, что ни делается, делается к лучшему, — усмехнулся Гурфинкель, когда невдалеке засияла вывеска их гостиницы.

На следующий день неудачливые охотники за древностями решили посетить знаменитый храм царицы Хат-шепсут, выполняя культурное поручение профессора Енски: “ознакомиться с местными достопримечательностями”.

— Я чувствую, да, я чувствую, — твердил все утро какой-то перевозбужденный Гурфинкель, — что сегодня нам непременно повезет.

Что ж, на этот раз Миша действительно не ошибся, и знаменитое чутье его не подвело.

Как только иностранные туристы оказались в величественном ступенчатом храме египетской царицы, к ним подошел некий араб, представившийся торговцем из Абд-эль-Курны. Он весьма ненавязчиво шевелил густыми бровями и многозначительно подмигивал приглянувшимся ему англичанам.

— Мужик, тебе че надо? — со свойственной ему прямотой грубо осведомился Бумба, страшно не любящий всякие заговорщицкие перемигивания.

Торговец отвел туристов в сторону, подальше от осматривающих храм немецких студентов во главе с похожим на Отто Бисмарка хмурым профессором.

— У меня кое-что для вас есть, — горячо прошептал араб, извлекая из складок своей галабеи маленький рельеф.

Глаза у Гурфинкеля азартно загорелись, но хитрый торговец показал товар лишь на несколько секунд, ловко спрятав его обратно под одежду.

— Me Kalabush! — просто ответил он, указывая глазами на гафиров, сторожащих у входа в храм.

— Чего? — не понял Покровский.

— Тюрьмы не миновать, — перевел Миша, лихорадочно соображая, во сколько этот кусок камня может им обойтись.

Куда подевалась его привычная осторожность, было непонятно. Скорее всего сказывались постоянные бессонные ночи и безуспешная борьба с утробным храпом напарника.

Увидев, что туристы колеблются, торговец подвел их к одной из стен храма Хатшепсут, указывая на небольшое пустое отверстие, как будто бы на первый взгляд совпадающее с его товаром.

— Смотрите сами, — добавил араб. — Абдулло честный человек, его знают во всей Эль-Курне. Вот здесь на стене находился недавно рельеф, клянусь Аллахом.

Гурфинкель дозрел.

— Хорошо, — быстро кивнул он. — Сколько?

— Шестьсот египетских фунтов, — не моргнув глазом выпалил торговец.

— Guba ne dura, — весело осклабился Бумба.

— Двести, — устало предложил Миша, немного приходя в себя в прохладном храме после испепеляющей полуденной жары.

— Пятьсот пятьдесят, — бескомпромиссно отрезал араб.

— Бумба. — Гурфинкель выжидающе посмотрел на приятеля.