Книга Компенсация - Дарья Проценко

Да, Дьён хотел свежих впечатлений, нового взгляда на ладьёров и на него в частности. Но такого он точно не ожидал. Естественно ни какой научной систематизации в отчете и не было. Дьён бы его даже назвал по – другому, например, личные записи или дневник. Но читать от этого было еще интереснее. Эмоциональные забавно сформулированные впечатления – очень ценный материал! Тем более Катя тоже нашла, чем озадачить Дьёна. Он не знал слова «пофигист». Пришлось поднимать русскую лингвистическую базу и искать там. Ладьёр был почти уверен, что слово не несет сильной смысловой нагрузки, поскольку является сленговым. Но тем любопытнее было узнать, что же конкретно о нем думает Катя. Отчет Дьёна умилил, а над последний фразой он хохотал как сумасшедший.

«Наблюдение затрудняет отсутствие объектов». И решил ее тоже в своих отчетах использовать…

Перед выходом из гиперпространства Дьён еще раз проверил все системы и опять задумался о том, как же его встретят. Гиперпространственного передатчика на космокатере не было, поэтому о судьбе экспедиции на Ладьё никто не знал. Последний доклад Ихарошу ушел с «Эльщу» сразу после боя с эшатами. Тогда же Талин получила разрешение на то, чтобы задержаться в Солнечной системе «в связи с дополнительными трудностями…», – как она это сформулировала…

И вот теперь на Ладьё ждали «Эльщу» и Талин, а возвращался один Дьён на космокатере. Дьёну даже на миг стало не по себе, когда он представил, как будет докладывать о гибели группы. Сначала Ихарошу, а потом в Ходорат… «Только бы еще до Ходората избежать встречи с отцом. Устроить Катю» – устало подумал ладьёр. Проблемы сыпались на него одна за другой, и это было только начало. Он прошел в медлаб, подошел к сейфу, открыл стеклянную дверцу и взял капсулу. – «Все равно без стимуляторов не обойтись. А я еще когда-то думал, что временами в космосе может быть скучно. Наивный!» Оказалось, что в одиночку летать очень тяжело. Если бы он был на «Эльщу», он мог бы спокойно спать во время посадки. Посадку бы контролировали вахтенные.

Через пять минут стало легче. В голове прояснилось, и Дьён с энтузиазмом себя еще раз похвалил за, насколько здорово он все придумал. То, что Катя спала, избавило его от необходимости проводить ритуал. Пока он был увлечен своими лингвистическими изысканиями, он про него и не думал, а теперь вот вспомнил. «Можно, конечно, сделать это и сейчас, и ей ничего не придется говорить… Опять. Но, с другой стороны она сама приняла решение остаться?!»… И фиксатор виджай так и остался лежать в столе. Последнюю волю Талин Дьён выполнять не стал.

Космокатер выскочил из гиперпространства и тотчас же попал в карантинную ловушку. Военные звездолеты были от них заэкранированы. Но с космокатерами ладьёры не церемонились. Мало ли кто на нем прилетит! В нормальной ситуации космокатера для дальних перелетов не использовались.

«Вот я и дома…» Защитные экраны космокатера поднялись, и среди бескрайнего космоса золотистым боком купаясь в лучах звезды Сзилаг, своего сына встречала планета Ладьё…

С Катей все устроилось хорошо. Ихарош дал Дьёну время, чтобы нормально разгрузиться и переместить регенератор с землянкой в медлаб космопорта. Отцу Дьён отправил сообщение, но ответа не получил. Оставалось успокаивать себя тем, что это уже неважно. В медлабе Дьён долго общался со своим другом Ладжосом. Тот не стал ничего спрашивать об экспедиции, но, узнав про Катю, нахмурился.

– Ходорат в курсе?

– Пока нет. Я тебе оставлю часть материалов.

– И статус не определен?

«Вот въедливый какой!» Дьён недовольно поморщился. Хотя к вопросу был готов.

– От тебя требуется только убедиться, что после того, что я с ней делал, землянка не пострадала.

Ладжос удивленно посмотрел на него.

– В смысле?

– Проверь на побочные эффекты иммунизации и проведи исследования мозга. Мозговые волны, синаптические связи, все что придумаешь. Я снимал блоки.

– Угу, – сосредоточенно кивнул Ладжос. – Как мне себя с ней вести?

– Не знаю. – честно ответил Дьён. Еще не хватало об этом думать! – Сам разберешься.

– Это точно.

Дьён знал, что на Ладжоса можно положиться. Тот был врачом – ксенобиологом и не впервые сталкивался с представителями иных цивилизаций. И опыта ему было не занимать.

* * *

Катя была очень зла. «Нет, конечно, я сама дура доверчивая. Чуть что сразу усыпляет! Надоело!» Про то, какой Дьён молодец и сколько негативных последствий предотвратил, она уже наслушалась от главного специалиста медлаба Ладжоса. И это после того как прошел первый шок от пробуждения. Итоги: она уже на планете, вокруг постоянно крутятся малознакомые ладьёры и она может с ними общаться. Правда, последний факт самих ладьёров, по мнению Кати, удивил не меньше. «Наверное, тоже попали под влияние стереотипов. Дьён же должен был рассказать им кто я и откуда. Хотя могли бы предположить, что раз похожа внешне, могу и язык знать. А это, между прочим, мысль. Если задумываться о потенциально общем предке, то может искать что-то общее в языке?!» Ладьёрский язык по звучанию Кате нравился, но никаких однокоренных слов с русским она пока не обнаружила. Ладьёры осторожничали и не слишком стремились с ней разговаривать. Улыбчивый энтузиаст Ладжос охотно ее осматривал и тестировал, но делиться информацией о планете и ее обитателях отказался.

– На первый взгляд все в норме, но ты понимаешь, Катя, мне пока сложно делать какие – либо выводы. Дьён предоставил нам записи о вашей расе, но данных мало, поэтому я прошу тебя сообщать нам обо всех, даже малозначительных проблемах со здоровьем.

– А я долго здесь пробуду? – Катя невольно напряглась. Вопрос был важным. Она провела в медлабе уже два дня по своим субъективным ощущениям. Но сих пор не видела, что происходит за его стенами. Окон в той комнате, где ее разместили, не было. А еще она ни разу не видела Дьёна.

– Сегодня за тобой придут.

«Надеюсь, что Дьён…» Катя, хоть и была на него обижена за то, что он лишил ее возможности полюбоваться на планету при посадке, невольно к нему тянулась. «От него, по крайней мере, понятно, чего ожидать…» Ладьёры ее настораживали. Ладжос с ассистентом постоянно в ее присутствии переглядывались так, что ей становилось неуютно. Да и в обстановке самой палаты не было ничего романтического. Никаких кружевных балдахинов, ярких красок, и рельефных лютиков на стенах как, например, на корабле. По кораблю она скучала, хотя так и не узнала, как он называется. «Надо будет потом спросить. Или самой его как-нибудь назвать…» От скуки она даже начала придумывать названия, но в голову лезла всякая чушь. А отвлечься было нечем. Планшет остался в каюте, а читать что-нибудь другое Ладжос запретил, хотя Катя и так сомневалась, что поймет ладьёрскую письменность. Впрочем ничего другого тоже по углам не валялось. Ни книг, ни периодики. Даже экранов в комнате не было.

– Учитывая ваш анамнез, я вообще порекомендовал бы длительную психологическую реабилитацию и строгие ограничения по усвоению новой информации. Теоретически можно было бы организовать долговременную изоляцию… – Ладжос задумчиво потер подбородок. Катя озадаченно сжалась на стуле. «Чего такого ему Дьён про меня наговорил? Впрочем, чего удивляться. Я что серьезно ждала, что они будут встречать меня цветами и песнями, беседовать со мной на философские темы и делиться знаниями?!»