Книга Алиби для Коня - Людмила Герасимова

— Вон! Идёт по воде!

И действительно, Петровна, озираясь по сторонам, брела по песку, набегавшие волны накрывали её ступни до щиколоток. Татьяна бросилась к ней. Григорьева, увидев благодетельницу, несказанно обрадовалась. Таня притащила её за руку к Зине.

— Где же ты была, Петровна? Что произошло? — требовала ответа возмущённая Таня. — Разве можно так пугать? Ну, рассказывай!

— Так это! Я сама испугалась! — оправдывалась старушка.

— И чего ты испугалась? — продолжала возмущаться девушка.

— Испугалась, что меня в гостиницу без вас не пустят.

— Что за ерунда, не пойму. Объясни, Петровна, почему ты покинула наши вещи и ушла неизвестно куда?

— Так я с детства негров боюсь. А тут трое чертей по мою душу идут, ищут меня, заглядывают под зонты. Я схватила свои вещи и потихоньку наверх от них спряталась. А эти черти за мной пошли по лестнице, я тогда и побежала по верху. Потом вниз спустилась и пошла вас искать.

— Ну, ты, Петровна, даёшь. Тебе нервы подлечить надо. Что в неграх страшного? Люди как люди. Даже очень хорошие! Нас с Зинулей трое африканцев спасли. Ты видела девушку и двух парней в юбках из травы?

— Да, их!

— Это наши друзья, студенты из Краснодара, здесь подрабатывают. Дети с ними любят фотографироваться. Ты что, никогда раньше на пляже их не видела?

— А я мылась по ночам.

— Ты только по ночам приходила на море? — уже тише спросила Таня.

— Мне же мыться надо было где-то! — пожаловалась Петровна.

— Понятно! — коротко сказала Таня. — Пора, девочки, в гостиницу. Но вначале пообедаем в кафе.

Забросив вещи в номер, подправив макияж, подруги собрались выполнить Татьянин план. Петровне посоветовали отдохнуть в своём номере и никому не открывать. Она вдруг заупрямилась и заявила, что идёт вместе с ними.

— Да, я и забыла! Надо Марье Петровне купить что-нибудь подходящее из одежды, да снять с карточки деньги на расходы.

— Танюш, у меня есть деньги! — сообщила Зина. — Не надо снимать!

— Командую здесь я! Всё! Пошли, девочки! — распорядилась Таня.

Глава 24

Три «грации»: в центре высокая эффектная блондинка, слева, на полголовы ниже, хрупкая миловидная шатенка, и справа, ниже плеча, подвижная старушка со счастливым взглядом молодых глаз, одетая в модную молодёжную одежду, — подошли к окошку передач в больнице. Блондинка спросила, в какой палате находится Петр Жизняев, поступивший четыре дня назад. Им ответили, что он в двадцать шестой палате на втором этаже.

В небольшой тесной комнате, справа от окна, спал Пётр, голова его была забинтована. Все остальные пять коек тоже были заняты, но все мужчины бодрствовали, и правильно, иначе пропустили бы интересное зрелище. К одиноко лежавшему все дни в палате Петру вдруг пришли сразу три женщины, да какие! Больные во все глаза рассматривали посетительниц. Татьяна наклонилась к Жизняеву и тронула за плечо. Мужчина открыл, снова закрыл глаза и перевернулся на другой бок, спиной к дамам; те переглянулись, и Танечка снова легко потеребила за плечо больного. Он повернулся к ней, протёр глаза и улыбнулся:

— Это вы? Ко мне пришли? Я думал, приснились. А я вот, лечусь.

Он попытался сесть, но Таня не разрешила и выложила на тумбочку фрукты и другие угощения.

— Что с вами случилось? — опустившись на край койки, спросила она.

Пётр, видя, что стоят остальные женщины, забеспокоился:

— Возьмите стулья, присаживайтесь.

Дождавшись, когда сядут Зина и Петровна, он стал рассказывать:

— В тот вечер, помните, когда мы были на катере, я возвращался к себе в гостиницу, как вдруг меня догнала дочь. Она предложила вернуться на пляж и поговорить. Мы нашли скамейку перед клубом, но там было очень шумно, и она повела меня в кафе. Мы заказали пиво, она не разрешила мне платить. Я смотрел на неё и думал, вправе ли я открыть ей правду о себе, как вдруг она спросила: «Правда, что вы мой родной отец?». Я был просто ошарашен! Конечно, я прежде всего спросил, откуда она узнала. Таня рассказала, что конкуренты её отчима предупредили её накануне обо мне. Не знаю, откуда они узнали об этом, ведь я говорил только вам.

— Нет! Нет! Мы ни с кем на эту тему не разговаривали! — поспешила заверить Петра Татьяна. — И что было дальше?

— А дальше Таня рассказала о своей жизни, как осталась без матери, как всегда чувствовала себя одинокой и несчастной, хотя ни в чём не нуждалась. В этом году она окончила школу и пока не знала, куда ей поступать. В конце концов решила никуда не ехать, а остаться дома. Появилась мечта начать своё дело — Таня решила открыть парикмахерскую. Нужны были деньги, и отчим впервые отказал. Таня за помощью обратилась к конкурентам Умрихина: попросила у них круглую сумму взаймы. А конкуренты её просветили. Оказывается, Умрихин когда-то давно купил участок на побережье и оформил его на свою жену. Затем на нём отстроил гостиницу, и опять все документы были на имя Жизняевой Лилии, матери Тани. Вдруг Лиля погибает, и вся собственность переходит маленькой Тане.

— Почему? — перебила Петра Танюшка. — Собственность переходит к супругу.

— Только у Лили не было супруга: со мной она развелась, когда я был в колонии, а с Умрихиным они были в гражданском браке. Так захотел сам Умрихин, думал, что всё правильно рассчитал. В случае конфискации имущества у него могли забрать только машину и маленькую квартирку в городе, которую он позже переоформил на свою сестру. Лиля же была очень предана да ещё сильно любила его, поэтому о вероятности предательства он даже не думал.

Убийство Лили произошло, как гром с ясного неба. Он, еле оправившись от удара, срочно нанимает хорошего адвоката и оформляет опекунство, заметьте, при живом отце! Теперь он может спокойно распоряжаться имуществом, хозяйкой которого теперь является маленькая Таня. Поэтому он не отпускает её от себя, выполняет все её прихоти, чтобы не настроить девочку против себя. Конечно, у него теперь есть счета, но вся гостиница и дорогой участок у моря, на котором она стоит, являются собственностью Тани. Она бы никогда об этом не узнала, если бы недоброжелатели её отчима не открыли бы ей эту тайну.

Она просила совета у меня, как ей быть теперь со всем этим. Я ничего определённого ей не посоветовал, только напомнил, что всё-таки Умрихин является настоящим хозяином гостиницы и участка. А у Танечки была другая правда: «Моя мать погибла из-за этой гостиницы, значит, он недостоин этого богатства». Она хотела в восемнадцать лет потребовать у Умрихина все документы на свою собственность. Мы ещё немного посидели в кафе, она просила рассказать, как мы с Лилей поженились, какими были бабушки и дедушки.

Потом я довёл её до гостиницы, она мне протянула какую-то безделушку, серёжку вроде. Сказала, что это будет талисманом для меня или оберегом. Мы договорились с ней встретиться утром на пляже. Я отправился в свою гостиницу, шёл, ничего не замечая вокруг, думал о своей жизни, о дочери, о том, как распорядилась судьба, что моя дочь при живом отце чувствовала себя круглой сиротой. Потом я стал радоваться, что всё-таки нашёл дочку и теперь не расстанусь с ней. Зачем нужны эти участки, гостиницы, деньги, что это не самое главное. Главное, что теперь мы вместе. Потом я услышал сзади быстрые шаги, но не придал этому значения. Оказывается, догоняли меня. Я вдруг почувствовал, как на голову мне обрушился свод небесный, в глазах вспыхнул яркий свет. Потом я очнулся в палате, не здесь, в другой — в реанимации. Мне сказали, что у меня сильная черепно-мозговая травма. Вот лежу здесь, и даже дочь не приходит, не знает, наверное, что я в больнице. Вы не могли бы ей сообщить?